Любовь - только слово
Шрифт:
— Что это?
— Такой бордель, там можно снять проститутку.
— Откуда ты знаешь?
— Один из старших ребят рассказал мне.
— Ты хочешь проститутку, Оливер?
— Знаешь, прежде я хотел спать со всем, что между… что женского рода.
— А теперь?
— А теперь лишь с одной.
— Это правда?
— Клянусь моей жизнью. Нет, твоей жизнью. Нет, жизнью Эвелин!
— Истинно и непреложно?
— Истинно и непреложно.
Верена подходит ко мне, а у меня словно судорога проходит по всему телу, по всем членам, сердце сжимается, я не могу пошевелить ни пальцем. Она
— Знаешь, это должно быть в самом деле правдой…
— Я знаю. Это в самом деле правда.
— Я, наверное, чокнутая, если иду на такое.
— Я тоже чокнутый.
— …но ты мне так нравишься.
— Ты мне тоже.
— Это плохо кончится. Я намного старше тебя.
Опять!
— Не повторяй прежней чепухи!
— Я говорю об этом снова и снова?
— Постоянно. Это ранит меня.
— Но я ведь правда на двенадцать…
— Замолчи!
— Я уже молчу. Уже молчу.
И теперь, как раз когда я хочу ее поцеловать, в чаще залаяла собака и Эвелин начала петь:
Уточки-утята плавают в пруду, Хвостики задрали, ищут там еду…— Кто-то идет, — торопливо говорит Эвелин. — Мне надо идти. Завтра в восемь, да?
— Да. И твой муж должен позвонить в интернат.
Она целует меня, но очень торопливо, в щеку, а затем сбегает по лестнице со словами:
— Если кто придет, спрячься. А так выжди несколько минут.
— Да. Сегодня вечером в одиннадцать?
— Сегодня вечером в одиннадцать.
В следующую секунду она уже скрылась. Я подхожу к проему и вижу, как она выходит из башни и удаляется вместе с Эвелин и собакой в сторону леса, осеннего дождя, от меня, все дальше, дальше, не оглядываясь. Вот она уже исчезла за деревьями. Появляются полный мужчина и полная женщина, долго смотрят на башню и затем идут дальше. Наверное, от посещения башни их отпугнула памятная доска.
Я сажусь на старый ящик, стоящий в башенной комнате, и закрываю глаза рукой, и моя рука опять пахнет духами Верены. «Диориссимо». Она сказала, мне надо записать нашу историю. Я так и сделаю. Начну прямо сегодня.
Господи боже мой, к кому я вечно прибегаю лишь в несчастье, если мне что-то нужно или если я чего-то хочу, для себя или для других, пожалуйста, пожалуйста, сделай так, пусть это будет хорошая история!
Глава 17
Принц Рашид Джемал Эд-Дин Руни Бендер Шапур Исфахани молится: «О уверовавшие! Никто не должен насмехаться над другими людьми, ибо, быть может, осмеянные лучше своих насмешников. Не очерняйте друг друга и не поносите друг друга. Старательно избегайте подозрения, ибо некоторые подозрения — грех. Не ищите ошибок другого из любопытства и не говорите плохо о другом в его отсутствие. А что, если кто-то из вас вздумает съесть плоть мертвого брата? Конечно, вам это претит. Так нас пугает Аллах. Смотрите, Он — милостив и милосерден. О люди, Аллах произвел вас от одного мужчины и от одной женщины и разделил вас на племена и народы, чтобы вы с любовью могли познавать друг друга. Воистину, лишь того всех больше чествует Аллах, кто больше всех миролюбив и больше всех любви выказывает. Ибо
Уже вечер, девятый час. А в одиннадцать я стою под дождем на балконе нашей комнаты на втором этаже, и из ночи, из темноты, из дождя ко мне приходит послание из световых знаков с виллы над старой башней:
ЗАВТРА… В… ВОСЕМЬ… Я… РАДА…
И я свечу в ответ:
Я… ТОЖЕ… РАД… ЗАВТРА… В… ВОСЕМЬ…
Сквозь темноту и дождевые потоки приходят знаки:
ДОБРОЙ… НОЧИ… ОЛИВЕР…
Я отвечаю:
ДОБРОЙ… НОЧИ… СЕРДЦЕ… МОЕ…
Да, я напишу нашу историю. Я напишу историю этой любви. Возвращаюсь в комнату. Ноа и Вольфганг еще не спят, горит свет, и они видят, как я надеваю халат.
— Ну и ну, ты ведь насквозь мокрый, — говорит Вольфганг. — Где ж тебя носило?
— Оставь его в покое, — вступается Ноа. — Неужели не видишь, что с ним происходит?
— А что с ним происходит?
— Не is in love. [33]
Yes — I am in love. [34]
Завтра в восемь.
Верена Лорд.
Верена.
Глава 18
33
Он влюблен (англ.).
34
Да, я влюблен (англ.).
Первое, что я вижу, переступая порог виллы, — это Рубенс моего отца: белокурая толстая голая баба за мытьем ног. Картина висит в обшитом деревом холле дома господина Манфреда Лорда. Забавно, не правда ли?
Я нахожу это столь забавным, что совершенно забываю отдать слуге в черной ливрее, открывшему мне дверь, бумагу от цветов, которые я принес. У слуги гладкое вытянутое лицо с холодными, словно лед, глазами и с такими тонкими губами, что можно подумать, у него вовсе нет рта. Он — тощий, маленького роста, надменный и самоуверенный. Мне вспоминается наш господин Виктор! Что за славный малый он был. Интересно, где он теперь работает?
Этот слуга и садовник с женой — люди, ненавидящие Верену, размышляю я, тем временем разглядывая сначала Рубенса, а затем слугу. Они считают Верену последней грязью. Она рассказала мне об этом в вечер нашего знакомства. В тот вечер я отвозил ее домой. С этим слугой надо держать ухо востро. Держаться дружелюбно. Очень дружелюбно.
— Пардон, пожалуйста, господин, бумага…
— О да! — улыбка, всегда улыбаться. — Не будете ли столь любезны?
Он будет столь любезен. Он берет бумагу.
— Большое спасибо, господин?..
— Меня зовут Лео, господин Мансфельд.
— Большое спасибо, господин Лео.
Заметно, как ему приятно обращение «господин». Я запускаю руку в карман.
— Ах, да! Не считайте выскочкой. У меня есть ужасная привычка, господин Лео.
— Пардон, пожалуйста, не могу поверить, господин Мансфельд!
— Нет, нет. Это со мной уже несколько раз случалось, когда меня приглашали.
— Что же, пардон, пожалуйста?