Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой
Шрифт:
– Могу поверить вам на слово, не видел вас в деле, – ответил Ральф, – но интересы мои лежат в совсем иной стороне.
– Вам не удастся остаться в стороне! – возбужденно воскликнул Аск.
– Я вернулся на родину не ради того, чтобы играть в чужую игру. Мне бы со своей разобраться! – отрезал Перси.
– Но клятву вам дать придется, сэр Ральф Перси… Не думаете же вы, что уйдете просто так решать свои, полагаю, семейные дела.
– Клятву я не дам! – выпрямился Ральф. – Я своего просто так не отдаю.
– Тогда вам придется умереть, сэр. – Аск поднялся на ноги, сжав в руке лист с начертанной на нем клятвой.
– Когда изволите назначить
– Я не шучу, Перси.
– И мне не до шуток, Аск! Можете не тратить свое красноречие, это бесполезно.
– Ваше упрямство губит вас. Вы слишком горячитесь, сэр! Джентльмены принимают клятву во имя Англии.
Аск поднял руку, словно хотел ударить по столу, но рука его замерла на полпути и опустилась на стол медленно, словно что-то невидимое помешало ее движению.
– Я спокоен и не стану повторять, что не даю клятв дважды, – сказал Ральф.
– У вас будет время на размышления, Перси. До утра… – Аск замолчал, смотрел на Ральфа единственным своим глазом, будто взвешивал весомость происходящего. Затем продолжил: – Думаю, что мы станем соратниками, вы – разумный человек.
– Аск, вы достойны уважения, но я не поклянусь тем, кому не желаю клясться, – ответил Ральф, в упор глядя на вождя паломников.
Кровь бросилась в лицо Аска, на миг оно стало страшным, словно его свело судорогой гнева, но тотчас невидимая кисть широким мазком стерла эмоции.
– Идите отдыхать, сэр Ральф. И не стоит уповать на помощь вашего слуги. Он схвачен.
Ральф усмехнулся. Аск не мог знать, пойман ли Бертуччо.
Палатка, куда Ральфа сопроводили два дюжих стража, была плотно окружена другими походными жилищами, хотя многие паломники из собравшейся на подступах к Помфрету армии ночевали прямо на земле на снопах валежника и соломы, укутавшись в одеяла и плащи. Сцена живо напомнила Перси тот давний роковой французский поход.
Невдалеке горел костер, над ним был подвешен котел, в котором раскрасневшаяся от жара женщина размешивала какое-то варево, вокруг толпились люди, переговаривались, отпускали шутки в ее сторону, ожидая ужина. Чуть поодаль стояли лошади, привязанные к длинной, перекинутой через два столба жерди. Рыжего среди них не было, отметил Ральф. Огромной декорацией на фоне густо-синего неба чернела громада замка, в котором так близко и так недосягаемо находился лорд Дарси. Четко выделялись зубцы левой ближайшей башни, освещенные отблесками света – огонь перемещался, видимо, человек, идущий вдоль стены, нес факел.
В палатке – груда соломы в углу, пара одеял, наскоро сколоченное подобие стола, но толстая сальная свеча, как предмет роскоши. Один из стражей вошел внутрь вместе с Ральфом.
– Я призван охранять вас, сэр, – объявил он несколько взволнованно, что совсем не вязалось с его массивным сложением.
Второй некоторое время спустя принес миску дымящейся похлебки, тренчеры и кувшин эля, расставил еду на столе и удалился.
«Так глупо попасться и лишиться в одночасье меча, лошадей, чести, а возможно, и жизни», – поедая густое горячее варево, Ральф мысленно расставлял по местам свои потери.
Если он даст клятву и спасет свою жизнь, то не сможет покинуть паломников, не запятнав себя позором бесчестья. Ральф давно не задумывался над такими истинами, поскольку долгое время отвечал лишь за себя, а ныне родовое имя Перси встало перед ним крепостной стеной, не позволяя очернить себя ложной клятвой. Как называется такая расстановка в шахматах? – Пат.
«Где же Берт, diablo, неужели вновь попался?»
Расправившись с ужином, Ральф
Ральф бросил взгляд на стражника, который сидел в своем углу, напряженно всматриваясь в неведомую точку. Перси повертел сапог и, подцепив короткий ремешок, прикрепленный к рукоятке, вытащил кинжал, отпустил его в солому, обулся, нащупал клинок, засунул его за пояс штанов и громко закашлялся.
– Что случилось, сэр? – спросил охранник.
Ральф зашелся в кашле, схватился за горло.
– Принеси… – задыхаясь, сказал он. – Принеси мне эля…
– Сейчас, сэр, – поднялся здоровяк, уткнувшись головой в потолок палатки, кивнул и вышел.
Птица снова вскрикнула, на этот раз совсем близко, затем заквохтала, словно собиралась сесть на гнездо или снести яйцо. Ральф проткнул ножом плотную ткань, сделал надрез, вскоре снаружи просунулся длинный кинжал, еще рывок, отверстие стало достаточным, чтобы выбраться через него. Перси едва успел вернуться на свое место и вновь закашляться, как в палатку вошел страж с кувшином эля в руках, поставил его на стол. Тяжелый глиняный кувшин оказался как нельзя кстати. Ральф поднялся, взял сосуд. Отпив несколько глотков, резко выплеснул эль в лицо здоровяка и, не дав тому опомниться, ударил его в шею ребром ладони. Кашлянул, чтобы заглушить кряхтенье жертвы, зажал обмякшему стражнику рот, уложил его на пол, снял с него шапку и затолкал ее кляпом в рот. Полосы разрезанной одежды стали веревками, которыми он связал руки паломника. Ральф оттащил связанного стражника в темный угол палатки, а затем соорудил на своем ложе из соломы подобие лежащего тела, укрыл его одеялом, сверху вместо головы пристроил свой берет. Прислушался, осторожно развел края разреза на палатке. Рывок вперед, руки Бертуччо, помогающие выбраться наружу, короткий пробег к следующей палатке, в тень. В лагере было уже не так многолюдно, но в любой момент можно было наткнуться на кого-то, кто поднял бы тревогу. Второй переход они сделали, уже не скрываясь, словно паломники, идущие по лагерю. Устроились у колес массивной повозки.
– Святой Януарий, пока все удачно, – прошептал Бертуччо. – Бинэси всегда помогает нам, сэр.
– Жаль, что бинэси не обитает в Англии, – молвил Ральф. – Но ты так раскудахтался, что голодные паломники могли устроить охоту на твою курицу.
– Хорошо, что вы стали кашлять, мессер, а то ваша птица заревела бы быком.
Эта небольшая серая птица обитала за океаном, в лесах у великих озер. Йетты называли ее бинэси – громовая птица – и пользовались ее криком как условным знаком. Бертуччо легко овладел этой нехитрой наукой – подражать голосам птиц и животных. Ральфу она так и не далась, и оруженосец, слушая попытки хозяина крикнуть совой, насмехался, заявляя, что звуки, что издает мессер, скорее напоминают рев раненого быка, чем крик ночной птицы.
Невдалеке заржала лошадь, ей откликнулась другая, словно в подтверждение, что их язык не менее важен, чем человечий. Переменчивая фортуна подошла, коснувшись крылом… Олень подстреленный хрипит, лань, уцелев, резвится, тот – караулит, этот – спит, и так весь мир вертится!*
– Ты, чертов проныра, видел, где наши лошади и оружие? – спросил Ральф.
– Лошади – у леса, а оружие – в палатке господина вожака, – блеснув хитрым глазом, сообщил Бертуччо.