Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой
Шрифт:
Перси уже покончил с ужином, и голова его гудела от болтовни Роберта Роули. Он поднялся, бросил на стол монету и объявил, что устал и хотел бы выспаться после долгой дороги. Он улегся в постель, но долго не мог заснуть, думая о том, что рассказал трактирщик. Засыпая, он пришел к выводу, который ему совсем не понравился.
Сэр Мармадьюк так и не отправился на север доказывать преданность короне, зато каждый день появлялся в Картер-хаус с подарками и свежими новостями. Он ухаживал за Мод и не скрывал этого, бросая на нее пылкие взгляды, откровенно ею восхищаясь и иногда,
Агнесс злилась и не упускала случая съязвить. Джоанна отмалчивалась, но ее глаза, полные тревоги при появлении гостя выдавали озабоченность происходящим. Мод привыкла к визитам сэра Мармадьюка, даже ждала их, подчас с нетерпением. Присутствие Скроупа вносило разнообразие и оживление в размеренный и довольно унылый образ жизни обитателей дома, и в какой-то момент Мод была вынуждена признать, что ей приятен его интерес к ней – робкой, провинциальной, не блещущей красотой девушке. Но одновременно это вызывало недоумение и немного пугало, а все старания сэра Мармадьюка так и не смогли вытеснить из ее памяти и сердца Кардоне, как и избавить от непрошеных, греховных, но так часто преследующих ее мыслей о нем.
Пока она не могла выходить из дома, Джон Потингтон каждый день заезжал к барристеру и привозил ей известия по делу сэра Уильяма. Последнее из них гласило, что секретарь верховного судьи после ряда переговоров и за определенную плату согласился составить документы таким образом, чтобы обвинение в государственной измене и причастии к мятежу свелось к обычной вооруженной стычке. И хотя мистер Ламлей всякий раз считал своим долгом предупредить леди Перси, что заранее нельзя ни в чем быть уверенным, тем более когда дело связано с политикой, сам он, казалось, рассчитывал выиграть этот процесс и даже передал Мод записку со словами: «Nullum malum sine aliquo bono» – нет такого плохого, в чем не было бы хоть капли хорошего.
В один из дней Мод, оставшись одна – Джоанна и Агнесс ушли в город за покупками, – сидела в зале и занималась рукоделием.
Она была не прочь на какое-то время избавиться от общества надоедливой компаньонки, но без кузины чувствовала себя неуютно в этом мрачном, сыром доме, изнемогая от вынужденного безделья. Мод еще не могла помогать Джоанне справляться с хозяйством. От Агнесс в этом тоже было мало толку, разве что по другой причине, зато Потингтон и здесь оказался на высоте. Он брался за любую работу по дому, помогал ухаживать за Роджером и сопровождал Джоанну во время ее выходов в город.
Он был хорошим человеком, этот неразговорчивый Джон Потингтон. Надежным и ответственным, настоящим тружеником, преданным Бальмерам с тех пор, как поселился на их землях. Младший сын небогатого джентри, поместье которого унаследовал его старший брат, Потингтон должен был сам пробивать себе дорогу в жизни. Он стал фермером, арендовал в Боскоме сначала небольшой клочок земли, постепенно увеличивая свое хозяйство за счет нелегкого и упорного труда. Жена его скончалась лет десять тому назад, оставив двоих детей. Не будучи красавцем ни в молодости, ни в свои сорок с небольшим, лысоватый и погрузневший Потингтон так и оставался одиноким, несмотря на то, что вдовы и перезревшие девицы были не прочь заполучить его в качестве мужа.
Мод, занятая собственными переживаниями, не скоро бы догадалась о возникшей
– Потингтон позволяет себе слишком многое! – заявила миссис Пикок, скривив губы. – Я поражаюсь леди Уиклиф! Опуститься до какого-то йомена!
– Джон не йомен, – поправила ее Мод. – Он джентльмен, младший сын в небогатой семье, поэтому ему пришлось…
– Неважно! – перебила ее Агнесс. – Мужлан с медвежьими повадками этот ваш Потингтон. Уверена, мистер Стрейнджвей будет очень недоволен, когда узнает, с кем связалась его сестра.
Мод довольно сухо ответила ей, что отношения леди Уиклиф и Потингтона не касаются никого, кроме них самих, но с тех пор стала замечать, как лучатся глаза Джоанны и нежным румянцем заливаются ее щеки при появлении Потингтона, а он становится еще более молчаливым в присутствии леди Уиклиф. Вряд ли между ними что-то могло сложиться из-за неравного положения, хотя, выйдя за него замуж, кузина бы обрела надежного мужа, семью и свой дом, что было для нее намного лучше, чем занимать почетную должность домоправительницы при брате. Да и Джон нашел бы в ней заботливую жену, умелую хозяйку и добрую мать для своих детей…
Подштопав чулок, Мод положила его в корзинку и достала оттуда камизу, на которой распоролась вышивка, когда из глубины дома послышался глухой стук дверного молотка. Девушка сделала первые стежки, прислушиваясь к доносившимся из холла звукам. Наконец распахнулась дверь в зал.
– Джоанна?
– Увы, миледи, это всего лишь я, ваш покорный слуга, – ответил ей знакомый мужской голос.
От неожиданности Мод вздрогнула и воткнула иглу не в ткань, а в собственный палец.
– Сэр?! – Она прижала ранку к губам, глядя на неурочного визитера.
– Мне жаль, если я напугал вас! – Сэр Мармадьюк поклонился, прижав к груди руку, блеснули камни тяжелых перстней.
Он подошел, и Мод не успела опомниться, как ее рука оказалась в руке Скроупа, и уже его губы прильнули к пострадавшему от иглы пальцу. Она отдернула руку.
– Сэр Мармадьюк! Что вы делаете?!
Он усмехнулся и подал знак появившемуся в зале лакею, который поставил на столик перед Мод плетеную корзину и небольшое блюдо и молча удалился. Из корзины манили ароматом и тугими блестящими боками незнакомые фрукты.
– Рersicum malum… [88] Персики, нежнейшие и сладкие, как мед, леди Перси. И как ваши пальчики… Достойное вас угощение. Испробуйте на вкус!
Сэр Мармадьюк разрезал кинжалом персик на дольки с ярко-оранжевой мякотью и на блюде протянул девушке, уставившись на нее испытующе, словно не просто приглашал отведать угощение, но и оценивал, решится ли она.
– Вы так добры и заботливы, сэр Мармадьюк. – Мод отложила рукоделие, взяла пахучую дольку с чуть шершавой кожицей, откусила и ойкнула – плод брызнул ароматным соком. Девушка облизнула губы, неловко промокнула их рукавом камизы и, взглянув на гостя, смешалась. Он смотрел на нее странно, не мигая, в глазах было что-то… как тогда у Кардоне.
88
Рersicum malum (лат.) – персики.