Любовь зла (фрагмент)
Шрифт:
И все же дома отстояли друг от друга так далеко, что было трудно привыкнуть к мысли, будто ты находишься в большом городе. Хэл с грустью подумал: это обилие жизненного пространства из-за стремительного роста населения рано или поздно исчезнет и на месте чудесных парков вырастут дома. К сожалению, это неизбежно, когда-нибудь Этаоз будет населен и обжит так же густо, как Земля.
Правда, к тому времени заселен он будет не очкецами... Если "Гавриил" успешно выполнит свою миссию, место туземцев займут люди из союза Гайяак.
И тут вдруг заговорила его совесть,
Но ведь это слова Предтечи: так все и должно свершиться, а следовательно, это дает им право. Но вот только говорил ли это Предтеча? Хэл не помнил.
– -Ага, это здесь,-- Фобо указал на ближайшее здание, построенное в виде трехэтажного зиккурата со ступенчатыми арками, поднимающимися от входа до крыши. Как у многих старых зданий в Сиддо, здесь не было внутренних лестниц, и жители поднимались в свои квартиры по аркам.
Несмотря на то, что здание было довольно старым, на первом этаже сверкала большая электрическая вывеска: "Юдоль радости Дюроки". По крайней мере, именно так перевел эти иероглифы Фобо.
Бар находился в полуподвале. Хэл спустился по ступенькам, и волна алкогольного запаха ударила ему в лицо. Он остановился на секунду, чтобы справиться с отвращением, а потом, как в омут головой, шагнул вслед за Фобо.
Атмосфера бара представляла собой мешанину перегара, дикой для земного уха музыки и гула голосов. Очкецы теснились вокруг квадратных столов, сплошь заставленных оловянными кружками и, нагибаясь над ними, кричали друг другу в лицо. Официантка, помогая себе подносом, с трудом пробивалась сквозь толпу. В одному месте она споткнулась и, развернувшись, обрушила свой поднос на голову очень толстого зеленолицего жука, шевелящего жвалами. Его дружки разразились громким смехом, разинув свои V-образные рты. Официантка тоже рассмеялась и сказала что-то, очевидно, достаточно забористое, отчего загоготали за всеми соседними столами.
На небольшой эстраде в конце зала оркестр из пяти очкецов трудился вовсю, хотя его никто не слушал. Хэл заметил, что три музыкальных инструмента были довольно схожи с земными: арфа, труба и барабан. Четвертый музыкант тыкал палочкой в клетку, в которой сидело насекомое (по виду -- гибрид крысы и цикады). Раздраженное тычками, оно расправляло прозрачные крылья и издавало ногами четыре долгих скрипа, завершавшихся длинной душераздирающей трелью.
Пятый музыкант в поте лица раздувал меха, из которых торчали три длинные тонкие трубки, издававшие жалобный визг.
– -Только не думай, что этот шум является образчиком нашей музыки,-- закричал у него над ухом Фобо.-- Это так, дешевка, каприз моды. Давай на днях как-нибудь сходим на симфонический концерт. вот там ты услышишь поистине великую музыку!
Фобо повел Хэла к одной из расположенных вдоль стен кабинок со шторами. Как только они сели, тут же как из-под земли появилась официантка. Пот стекал с ее лба и большими каплями срывался с длинного носа.
– -Не снимай
Официантка затараторила что-то на наречии, незнакомом Хэлу.
– -Пиво, вино и жучий сок,-- перевел Фобо.-- Что касается меня, то к двум первым я не притрагиваюсь -- это разве что для женщин и детей.
Хэлу не хотелось терять лицо, и он сказал с наигранной бравадой:
– -Ну конечно, последнее.
Фобо поднял два пальца. И официантка почти мгновенно поставила перед ними две большие кружки. Очкец поднес одну из них к носу, глубоко вдохнул запах, потом в экстазе закрыл глаза, припал к кружке и, не отрываясь, выпил ее до дна. А потом со вкусом рыгнул и облизал губы.
– -Славное пойло. Хорошо пошло и обещало вернуться,-- промычал он.
Хэлу стало плохо. Его слишком часто пороли в детстве за нечаянные отрыжки.
– -Э, Хэл,-- заметил Фобо,-- а ведь ты еще не выпил.
– -Damif'ino,-- устало сказал Хэл на сиддо, что в переводе означало: "Надеюсь, мне это не повредит", и выпил.
Огонь устремился по его глотке вниз, словно лава в жерле вулкана. И как вулкан, Хэл тут же начал извергать: он кашлял и плевался, из глаз покатились крупные слезы, а изо рта и из носа хлынул жучий сок.
– -Здорово, правда?– - ласково спросил Фобо.
– -Здорово, здорово,-- прокаркал Хэл -- его горло словно продраили наждаком. И хотя большую часть напитка из изверг, но все же какая-то малость ухитрилась просочиться в желудок, а оттуда, очевидно, в ноги, так как по телу вверх и вниз побежали горячие волны, словно приливы и отливы по велению луны, плывущей величавыми кругами в его голове и озарявшей сверканием внутреннюю поверхность его черепа.
– -Давай еще по одной,-- весело предложил очкец.
Вторую порцию Хэл перенес уже получше. По крайней мере внешне -- он не кашлял и не плевался. Но внутри... Желудок завязался морским узлом и захотел вывернуться наизнанку, но, сделав несколько глубоких вдохов, Хэл сумел уговорить его остаться на месте. И все же он рыгнул -- лава поднялась слишком высоко по жерлу пищевода, прежде чем он сумел ее остановить.
– -Извини,-- прошептал он, заливаясь краской.
– -За что?– - удивился Фобо.
Хэлу показалось, что это одна из самых удачных шуток, которые он когда-либо слышал, поэтому он громко захохотал и отхлебнул от кружки еще. Если он быстренько допьет ее до конца и купит кварту ликера для Жанет, то сумеет вернуться домой до наступления ночи.
Когда до дна кружки оставалась где-то половина, он словно издалека услышал голос Фобо, находившегося почему-то на конце очень-очень длинного туннеля. Очкец предлагал сходить посмотреть, как делают этот сногсшибательный напиток.
И Хэл на это ответил: "Шиб".
Он поднялся, но чтобы сохранить равновесие, ему пришлось опереться руками об стол. Фобо попросил его снова надеть маску.
– -Земляне до сих пор вызывают здесь излишнее любопытство. К чему нам терять целый вечер, отвечая на глупые вопросы и наливаясь навязанным угощением?