Любовница бури
Шрифт:
– Я тебе противна, - вырвалось у девушки.
– Нет-нет, вовсе нет, - забормотал Шварц и нагнулся, чтобы поднять оставленную у дверей прямо на полу маску, - я не хочу, чтобы ты делала что-то против своей воли.
Ответить Поль не успела, потому что он быстро напялил свой жуткий головной убор, даже толком не застегнув его многочисленные застежки, и выскочил из допросной, словно за ним гналась стая волков.
Поль трудно было это признать, но она почувствовала себя разочарованной.
Глава двенадцатая.
Verra la morte e avra i tuoi occhi
Cesare Pavese
Фреджене,
Дождь усилился и теперь ожесточенно моросил по крыше виллы. Стоило Поль увидеть Паскаля, она ухватила его за рукав покрытой каплями кожаной куртки, и потащила на террасу, прямо под холодные струи, льющиеся с неба. Это место показалось ей самым подходящим для серьезных разговоров, которые никто больше не должен слышать.
Непогода безопасно отделяла их от жителей особняка непроглядной стеной.
Расположившись у перил, она попросила у старого друга сигарету и блаженно затянулась терпким горьким дымом. Француз тоже закурил, хмуро вглядываясь в темные морские просторы.
– Я пропустил что-то интересное? – насмешливо спросил он и тряхнул мокрыми волосами.
– Нет, - буркнула Поль, все еще находившаяся под впечатлением после неловкого ужина и еще более неловких зажиманий в коридоре. По крайней мере, рассказывать об этом старому другу она не планировала, да и плохо понимала под каким соусом можно подать такую информацию, чтобы она выглядела адекватно.
Чтобы отвлечься, Поль тоже стала любоваться хмурым морем, в таком освещении казавшимся темно-фиолетовым. Ей захотелось даже спуститься к берегу и коснуться непослушных волн, но далеко уходить от особняка не стоило. Если подвыпивший Рудольф проснется и обнаружит жену на пляже в обществе главного объекта своей ревности, сложно будет объяснить ему, что Поль и француза связывают только деловые отношения.
Да и что ему сказать? Прости, дорогой. После войны мы вместе ловили беглых нацистов и вершили над ними самосуд, а теперь появилась возможность работать официально, даже спонсируют хорошо, наконец-то сама могу покупать себе духи и тряпки. Звучало отвратительно даже в голове.
– Я пробил твоего Кавьяра, - сказал Паскаль после долгой паузы, - вроде как действительно есть такой человек: Теодор Кавьяр, психиатр из Милана. Биография чистая, никаких связей с нациками нет. Ты точно запомнила фамилию?
– Не уверена, - соврала Поль, для которой информация, полученная от друга оказалась более, чем информативной. Ее предположения подтвердились: матушка Шварца похлопотала, подарив ему жизнь в послевоенном мире с новым именем и судьбой, так, что и не докопаешься. Если убить Майер или кого-то из ее сообщников можно было почти безнаказанно, то вот подставляться, запятнав себя кровью по бумагам невинного человека было сомнительной перспективой. Однако, Поль понимала, что даже это ее не остановит. Как только время придет, ее не остановит уже ничего. И девушка догадывалась, что этот момент настанет уже совсем скоро.
Поэтому нужно было отвлечься и переключить внимание на что-то другое. Кого-то другого.
– Что там мой рыжий кузен? – поинтересовалась девушка. Француз нахмурился
– В аэропорту его не оказалось. Я провел там целый день, пока до меня не докопались жандармы, - отчитался он, - пробил рейсы, на всякий случай, ничего интересного. Наверное, стоит вернуться в Рим и последить еще за прошлым адресом… Может, отправимся прямо сейчас?
– Что?! – выдохнула Поль, - какого черта?! И как я, по-твоему, объясню это мужу?
На мгновение мужчина забылся и коснулся плеча девушки, словно хотел поправить сползшую вниз ткань цветастой шали. Думая, что сможет остудить ее пыл этим жестом, он, напротив, еще больше вывел Поль из себя. После произошедшего меньше получаса назад прикосновения жалили еще сильнее, чем прежде.
– До утра обернемся, - самонадеянно пообещал Паскаль, - нельзя уже это откладывать. А потом займемся…
– Чем займемся?
Поль в ужасе отшатнулась от француза и обернулась. В широкой полосе света, падавшей от люстры в столовой, стоял Рудольф. Его лицо было в тени, различить можно было только темный силуэт, от которого даже с безопасного вроде расстояния, веяло злостью и возмущением. Мужчина шагнул под дождь, буравя Поль ледяным, как хмурое море, взглядом.
И надо же ему было проснуться и спуститься именно сейчас! Или он только прикидывался спящим, решившись поймать супругу за изменой с повинной?
– Это не то, что тебе могло показаться, - пролепетала Поль, пытаясь придумать, каким образом можно спасти ситуацию, грозившую обернуться катастрофой. Что она ему скажет? Что он вообще успел услышать?
Паскаль явно ощутил угрозу, отходящую от Рудольфа, и попытался загородить девушку собой, но этим вроде бы благородным намерением сделал только хуже. Рудольф презрительно сжал губы.
– Ты лгала мне, что избегаешь прикосновений, - начал он свою обвинительную речь, - но не потрудилась упомянуть, что на твоего любовника это не распространяется!
– Он не мой любовник, - покачала головой Поль. Но это было жалко и самонадеянно.
– Не ври мне! – рявкнул Рудольф и сделал то, чего девушка меньше всего ожидала – поднял перед собой руку, в которой оказался ее револьвер, - говори правду! Ты использовала меня! Смеялась над моими чувствами! Ты меня считаешь умственно отсталым? Думаешь, я не способен сложить два и два и понять, куда ты по ночам бегала в Риме. Зачем уговаривала меня поехать в Италию…
– Рудольф, все не так, как тебе кажется, - перебила Поль, - убери оружие, ты можешь навредить…
– А что я, по-твоему, собираюсь сделать?! – прошипел мужчина. Судя по всему, он был еще достаточно сильно пьян, потому что обычно не позволял себе таких эмоциональных выпадов, - я относился к тебе как к королеве. Я готов был тебя на руках носить и пылинки сдувать. А ты предала меня. Ты смеялась над моими чувствами…
Последние слова эхом откликнулись у Поль в голове, и ей мучительно захотелось закрыть уши и не слышать продолжения. Ощущение дежа-вю нарастало, ведь она уже слышала похожую обличающую речь в свой адрес… Много лет назад. Пятнадцать, если быть точной. От другого человека. Человека, который, к несчастью, тоже был в этом доме и вероятно, прекрасно знал о происходящем на террасе и злорадствовал.