Любовница бури
Шрифт:
К разброшенной хижине они вернулись в хмуром молчании. Поль было стыдно что-то говорить, а Рихард, судя по всему, был весьма огорчен ее оплошностью, и даже не смотрел в сторону девушки, пока занимался сбором хвороста и разведением костра.
Она пыталась помогать, натаскала коряг и веток, но в груди ныло. Да и холодная мокрая одежда не способствовала ощущению комфорта. Наконец Поль устроилась у огня и стала с трудом стаскивать с себя сапоги – шло тяжело, потому что набухшая от воды кожа села и словно приросла к ногам девушки.
– Все остальное
Стоило бы, конечно, попробовать во имя героического плана Кэтрин. Момент казался вполне подходящим для решительных действий. Но Поль было слишком страшно встретить очередной отказ, очередную стену, возведенную Рихардом.
Именно сейчас она сконцентрировалась на неприятной мысли о том, что они все-таки враги и находятся на разных сторонах баррикад, а временное перемирие может закончиться в любую минуту.
Что, если бунт в лагере удастся и Поль придется убить этого человека? Вспомнить, что он все-таки тот самый жуткий Монстр, представляющий страшную опасность для ее союзников, фанатик мистических исканий нацистов… Как она сможет сделать это, если они сблизятся еще больше? Она уже и так начала считать его своим другом, оказавшись невольно между молотом и наковальней. Разрываясь между проявленным к ней доверием тюремщика и обещанием, данным Кэтрин во имя их великой борьбы.
Поль мучительно думала об этом и даже не заметила, что стучит зубами от холода. Зато от внимания Рихарда это не укрылось, он все это время украдкой поглядывал в ее сторону.
Девушка протянула пальцы к огню, в жалкой попытке согреться и языки пламени больно лизнули кожу, заставив отдернуть руку.
Рихард снова тихонько выругался и придвинулся к Поль. Вопреки возмущениям девушки и жалким попыткам сопротивляться, он стащил с нее хотя бы мокрый плащ и отяжелевший от воды свитер. Мужчина уже тянулся к ремню ее охотничьих штанов, когда арестантка опомнилась и сильно шлепнула его по пальцам.
– Ты сама виновата, - буркнул он, хотя прозвучало это скорее как попытка извиниться, - кто в ноябре лезет в воду…
Ноябрь - застучало в мозгу у Поль – значит, уже ноябрь.
Совсем скоро наступит зима и всем им, спящим на холодной земле в бараках, придет конец.
Если они с Кэтрин что-то не предпримут, то все эти невинные люди погибнут с приходом похолоданий. Все женщины, все дети, старики и немногочисленные мужчины. Как бы они ее не называли, как бы не осуждали, они не заслуживают смерти. Она не может позволить этому случиться. И не может оправдать их ненависть, забывшись в своем уютном мирке благосклонности врага. Игры в дружбу.
Кэтрин права – время не ждет, а Поль все носится с собственными переживаниями так, будто они намного важнее ведущейся войны и жизней людей, поставленных на кон.
Она делала в жизни уже достаточное количество жутких вещей и вряд ли соблазнить мужчину, тем
Может быть ей даже понравится? Вряд ли люди бы с удовольствием занимались чем-то настолько отвратительным. Но… вдруг ей понравится? И она не сможет вытащить из его головы нужную информацию, не сможет предать, не сможет убить, если это станет необходимым… Черт.
«Я уже присягнула свободной Франции» - напомнила себе Поль собственные слова, сказанные в допросной. А вместе с той самой пресловутой свободной Францией, которая, в действительности, для самой Поль не сделала ничего хорошего, она присягнула и в верности своим друзьям – Фалиху (интересно, жив ли он еще?), Кэтрин, Сюин и отважному Паскалю. Они – ее семья. И она не может позволить им погибнуть только потому, что привязалась к своему тюремщику за пару подачек, пустые разговоры и сомнительную заботу.
Все-таки она ценна для него, как избранная, а не как человек или личность. Не будь у нее этого дара, все бы ограничилось одним-единственным визитом в допросную. Пора уже перестать обманывать себя.
И Поль решилась.
Она сама расстегнула ремень и пуговицы охотничьих штанов, стянула их с себя и бросила поближе к костру, оставаясь в одном исподнем.
Рихард заворожено наблюдал за ее действиями. Он все еще сидел непозволительно близко от девушки, и Поль легко могла прочитать весь калейдоскоп эмоций в его глазах.
Недоумение, тревогу… и что-то, что напугало ее, но не заставило отказаться от своих решительных намерений. Так смотрели друг на друга Паскаль и Кэтти, прежде чем запирались в спальне. Так смотрел на нее тот араб в подворотне, прижавший ее к стене и грубо шаривший по телу своими смуглыми ручищами. Как это называлось в тех слащавых романах из коллекции мадам Амальрик? Страсть? Вожделение?
Поль неуверенно поднялась на локтях и сократила расстояние между их лицами. Удивительно, но Рихард в этот раз не отпрянул, не бросился убегать или прятаться за своей непроницаемой маской. Он робко потянулся девушке навстречу, и их губы встретились.
Поль быстро сделала вывод, что ничего неприятного в этом прикосновении нет. Зря она, возможно, этого так избегала. Хотя была другая проблема: девушка обнаружила, что абсолютно не знает, что делать дальше; а что еще хуже, что и сам Рихард, похоже, тоже не имел об этом четких представлений. Некоторое время они вместе пытались выяснить опытным путем, как быть со своими губами и языком, пока Монстру первым не надоело это неловкое действо.
Он опустился ниже, целуя ее подбородок, очертания скул, тощую шею, выступающие из ворота рубашки ключицы. Поль невольно выдохнула от того, как его горячее дыхание обожгло замерзшую в мокрой одежде кожу. Было непривычно и щекотно, но приятно. Эта ласка была робкой, словно Рихард боялся, что в любое мгновение девушка решится его оттолкнуть.