Любовный контракт
Шрифт:
– Ты посрамил мою любимую игрушку.
Я с ухмылкой смотрю на сломанный вибратор, как будто он знает, что я выиграл.
– Рад быть полезным.
– Но знаешь… — Тео пытается быть строгой, но у нее ничего не получается, потому что она улыбается мне, раскрасневшаяся и сияющая.
– Это только разовая акция.
– Да, конечно.
Я говорю это серьезно.
Но через несколько мгновений после того, как я выхожу из комнаты Тео, мне уже хочется пробраться туда снова.
ГЛАВА 17
Салли
Во
Мой отец выглядит так, будто принял душ и, возможно, даже причесался. По крайней мере, пальцами.
Трапеза проходит в спокойной и расслабленной обстановке. Мы с Тео украдкой поглядываем друг на друга, сдерживая улыбки. Воспоминания о том, чем мы занимались прошлой ночью, нагревает атмосферу между нами. Теперь я даже сидеть рядом с ней не могу спокойно, чтобы у меня не покалывало кожу. Я не могу передать ей салфетку, чтобы между кончиками наших пальцев не проскочили искры.
Мы договорились, что это будет один раз, но я уже знаю, как тяжело будет лежать сегодня в своей постели, зная, что она всего в двух шагах от меня.
Тео так чертовски неотразима.
Она такая нежная и чувствительная… но, когда я прикасаюсь к ней, под поверхностью бурлит река.
Прошлой ночью я едва окунулся в этот поток.
Там намного больше, я знаю. Чертовски намного больше.
И я хочу этого.
Весь день на работе я представлял, как стрелки часов показывают полночь. Я выскальзываю из-под простыней, пробираюсь по коридору… костяшками пальцев тихонько стучу в ее дверь… Тео стоит в дверном проеме, ее темные волосы распущены, грудь мягкая без лифчика, футболка едва прикрывает бедра…
Нет, я не могу сделать это снова. Это создаст прецедент. Будто теперь это будет происходить каждую ночь. Ей может показаться, что она должна сказать «да», потому что накануне она сказала «да».
То есть, я надеюсь, ей понравилось говорить «да» накануне…
Но это неважно. Я не должен был спрашивать ее сразу после того, как мы договорились, что не будем трахаться.
Обычно я гораздо лучше держу свое слово.
Черт побери, Тео не упрощает мою задачу…
Посмотрите на нее сейчас, в этом темно-синем топе, как он спускается с ее плеч…
У Тео потрясающая кожа. Свет касается ее, как перламутра, высвечивая сотню тончайших оттенков голубого, зеленого, золотого и розового среди кремового.
Она создана для свечей, для ужинов во дворе, для соленого вечернего воздуха, который заставляет завиваться волосы вокруг ее лица. Она разговаривает с моим отцом, смеется, ее голос звучит в воздухе, мягкий, успокаивающий и мелодичный.
Тео испекла булочки с медовым маслом. Она уже съела четыре из
Пока она намазывает маслом пятую, я говорю:
– Ты выглядишь голодной…
Она смотрит на меня из-под ресниц.
– Я умираю от голода.
Она отрывает кусочек булочки и макает его во взбитое масло. Когда она отправляет его в рот, то задерживает на мне взгляд, а ее язык слизывает немного масла с края большого пальца.
Вот дерьмо.
Может, Тео все-таки не будет возражать против моего визита…
Я не могу перестать вспоминать мягкость губ ее киски.
Как только прикоснулся к ней, я понял, что должен попробовать ее на вкус…
Пути назад уже не было, я словно спрыгнул с крыши. Момент, когда я сказал: «К черту!», и зарылся лицом в ее киску… вкус ее бархатистой сладости на моем языке…
Я знаю, что она тоже об этом думает. Она продолжает жевать краешек губы, а ее колени сжимаются под столом.
Мой отец должен понимать, что между нами что-то произошло. Не думаю, что он сегодня пил или, по крайней мере, не так много, как обычно, - у него ясные глаза, и он наблюдает за нами с Тео слишком пристально.
– Вы вместе ходили в школу?
– Точно.
– Тео кивает.
– Хм… - Он берет пальцами копье спаржи и перекусывает его пополам.
– Тогда почему я никогда не видел тебя здесь с остальными хулиганами?
– Папа…
– Я была ботаником, - легкомысленно говорит Тео.
– И до сих пор им остаюсь, на самом деле.
– Ты не была ботаником.
– Не знаю, почему это прозвучало резко, как будто я на нее злюсь.
Тео смотрит на меня, приподняв бровь.
– Меня это не беспокоит, Салли.
То, что она назвала меня сокращенным именем, выводит меня из равновесия - никто не называет меня так, кроме брата и отца. И мамы, раньше.
Мне нравится, как оно звучит на губах Тео. Оно мягче, чем Салливан, - игривое и ласковое.
Тео не обижается на то, что ее считают ботаником.
А вот я - да.
– Ты не была ботаником. Ты была просто… собой.
– Спасибо, - говорит она без особого энтузиазма.
– Я имею в виду… в старшей школе все так отчаянно пытаются произвести впечатление, проявить себя, вписаться в компанию… ты, кажется, никогда не стремилась ни к чему из этого.
Тео покачала головой.
– Я просто не умела этого делать.
Помню, как в обеденный перерыв я наблюдал, как она читала роман в кафетерии, положив раскрытую книгу на колени, пока ела лапшу, разогретую в микроволновке. Она ни разу не подняла глаз, не отреагировала на шум или грохот подносов вокруг, полностью поглощенная историей.
Я наблюдал за эмоциями на ее лице - волнение, интрига, беспокойство, облегчение… и завидовал тому, что Тео каким-то образом удалось сбежать, в то время как все мы все еще торчим в школе.