Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
— Ну, разок. Простите меня, святой отец, ибо я согрешил… но грешить так весело!
— Ну ты и злодей. Вечно бы тебе людей мучить. Тебе это доставляет удовольствие? Тиран! Деспот!
— Да брось. Хочешь меня обидеть, придумай что-нибудь такое, чего я о себе не знаю.
— Хорошо. — Ариадна задумалась. — Сейчас… Хм… ты очень… красиво улыбаешься.
Она пожала плечами. Он недоверчиво на нее посмотрел.
— Это… это должно быть обидным? Не понял иронии.
— Я не знаю, что еще о тебе сказать. Ты сам поставил меня в заведомо невыгодное положение.
— Какое еще положение?
— Ой, всё. Замолчи, или я сломаю
— Еще бы ты мне собственным самоубийством угрожала! Хочешь сделать человеку плохо, знай его слабости. В следующий раз угрожай, что, например, если я не заткнусь...
Ариадна перебила его очередной глупостью, и они сменили тему.
На базаре царила своя атмосфера. Люди куда-то спешили, ругались, торговцы пытались продать подороже, покупатели — взять подешевле, дети играли в мяч, старики просили милостыню. Там жизнь кипела, она бурлила.
За какие-то полчаса Ариадна из игривой девчонки превратилась в сварливую бабу, которая делает бесполезные покупки и нагружает ими несчастного мужчину.
— Шевелись, шевелись! — командовала она. — Что такой медленный? Мы сейчас опоздаем к Матфее, и все продукты по дешевке разберут. Я устала тебя постоянно ждать.
— Может, это потому что ты идешь налегке, а меня нагрузила?
— Хватит уже ныть! И поживее.
— Ариадна, ты можешь хоть попытаться быть любезной? — взмолился Хаокин. — Пока мы здесь были, я не услышал от тебя ни одного доброго слова, ни одного «спасибо». Попробуй. Может, тебе понравится говорить хорошие слова. Давай. Повторяй: «Хаокин, ты молодец...» Ну, давай. Дополняй.
— Хорошо. Хаокин, ты молодец, когда лежишь с перерезанными венами.
— Да чтоб тебя!
Они остановились у магазинчика. Ариадна три года разговаривала с продавщицей. Хаокин за это время приобрел тележку, чтобы увести всё, что купила эта женщина, и вернулся к ней.
— А, так это и есть твой неуравновешенный брат со склонностью к самоубийству? — спросила у Ариадны продавщица. — Хорошо, что ты его хоть иногда выводишь в люди.
Они наконец пошли дальше.
— Неуравновешенный брат со склонностью к самоубийству? — сказал Хаокин. — Это всё, что ты смогла про меня сказать?
— А, что, разве это не так? — сказала Ариадна, еще раз доказав Хаокину, что предназначение женщин на земле — чайной ложечкой день за днем вычерпывать тебе мозги.
У следующего магазина уже Хаокин остановился для разговора с продавцом. Вет был охотником и торговал разным зверьем. Кроме того, у него была коллекция оружия. Ариадна в это время выбирала себе шляпу. Тут на балкон соседнего дома вышла парочка. Парень с девушкой ссорились и кричали друг на друга на всю улицу. Хаокин, не отрываясь от диалога, взял с прилавка яблоко и с разворота бросил его в орущего парня.
— Можно, потише, спасибо!
Пара скрылась с балкона. Люди стали косо поглядывать на Хаокина, а тот продолжал шушукаться с продавцом. Ариадна нахмурилась и, не дожидаясь своего сопровождающего, пошла сначала к одному прилавку, потом ко второму, третьему. Ей хотелось поскорее уйти с этого базара и от этого человека. Хаокин резко стал для нее самым отвратительным и мерзким на свете. Девушка успела затеряться в толпе и вдруг врезалась в кого-то.
— Извините, — машинально проговорила она и вдруг услышала знакомый голос:
— Ну здравствуй, Ариадна.
Она встретила отца.
— Ты, — чуть не вскричала девушка, но сдержалась. —
— Ах ты ж, паршивка! — взорвался он. — Как ты смеешь так со мной говорить после всего сделанного тобою? Ты на коленях прощение у нас выпрашивать должна!
— Тот же вопрос хочу задать тебе, — резко ответила Ариадна. — Только бросив вас, я поняла, что значит быть человеком, я…
Вдруг отец ударил ее по щеке.
— Это ты называешь человеком? — закричал Фредерик. — Шляться девице одной по чужой земле? Соблазнять женихов и кидать их? Подставлять свою семью, оскорблять родителей своим непристойным поведением? Это значит быть человеком? По-моему, это значит быть бесстыдной мразью. Почувствовала вкус свободы? Веселья тебе захотелось? А о нас ты подумала? Подумала своими куриными мозгами, когда бросала жениха? Да он был в такой ярости, что мог убить нас. Мы с Ричардом уже контракт брачный подписали, а ты вот что выдала! Обманула, похитила коня, выпустила товар и сбежала. А нам расплачиваться за твое безрассудство! У меня шрам до сих пор остался. А где ты была тогда? Радовалась, что от нас избавилась? Твоя подружка с ее отцом, между прочим, спасли ситуацию. И я не буду даже говорить, чего это стоило им и чего это стоило нам. Не думал, что у меня вырастет такая мразь, для которой семья, честь — пустые звуки. Из-за тебя у нас долги. Твоя свадьба была таким шансом! Ты бы обеспечила семье хорошую жизнь. Но тебе захотелось свободы! Захотелось почувствовать вкус жизни! Что, почувствовала? Теперь счастлива — ты убила будущее нашей семьи.
— А мне что хорошего было бы? — прошипела Ариадна, держась за красную щеку. — Ты забываешь, что хотеть продать меня монстру, который бы убил меня!
— Не пререкайся со мной сейчас! — закричал отец, тыча в лицо ей пальцем. — Настоящая женщина должна сидеть дома, детей растить, слушать мужа, а до женитьбы — отца. Ну извини, что мы решили выдать тебя замуж за богатого сильного мужчину. Это ведь так ужасно жить в роскоши! Уж извини, но так поступают со всеми девушками, желая им счастья.
— Продавая маньяку?
— Замолкнись, я сказал! Это была хорошая партия. Да, он уже несколько раз брал себе жен до этого, и они рано умирали. Но, если бы ты не рыпалась, жила бы себе преспокойно. И не с такими уживались. Зато он богатый, и наша семья вышла бы в свет.
— Какие же вы все-таки… — у Ариадны не было слов.
— Жертвенность, доченька, вознаграждается богами, — мягко произнес Фредерик. — Ты должна была быть благодарна за такой шанс. А ты всегда думаешь только себе. Эгоистка! — закричал он. — Мне стыдно и противно, что ты моя дочь. — И хотел снова ударить ее по лицу, но на этот раз Ариадна схватила его руку.
— Не тронь меня!
— Я научу тебя, как быть послушной. Я приведу тебя к Ричарду, и ты на коленях будешь вымаливать у него прощение. Может, тогда он сжалится над тобой и возьмет в жены.
— Ты не можешь это сделать! Не имеешь права!
— Имею. Ты моя дочь. Заберите ее.
Двое, что были с отцом, подошли к Ариадне.
— Что происходит? — Вдруг она увидела Хаокина с этой дурацкой тележкой.
— Не твое дело, щенок. Иди, куда шел, — закричал Фредерик. Ариадна увидела, как зеленым сверкнули глаза Хаокина. Какая-то страшная буря поднялась в нем, девушка почувствовала. Ей стало не по себе. Ариадна с испугом посмотрела на него и помотала головой. Хаокин нахмурился и тут же сказал Фредерику: