Люди, принесшие холод . Книга первая: Лес и Степь
Шрифт:
Вот ее-то Цэван-Рабдан и использовал для того, чтобы обзавестись собственной артиллерией. Впрочем, в ожидании пушек войска без дела не стояли — как и все кочевники, джунгары, похоже, просто не понимали, что такое жить без войны. Пользуясь перемирием с китайцами, хан перебросил войска на запад и всей мощью ударил по казахам. 1723–27 годы вошли в казахскую историю как «Годы великого бедствия». Казахи храбро сражались, но разрозненные, они ничего не могли противопоставить опытным ветеранам-джунгарам, спаянным единым командованием. В итоге, два жуза [75] из трех — Средний и Старший — оказались на грани исчезновения. Ойраты же изрядно увеличили свою базу, присоединив к себе огромное количество земель с оседлым населением — был захвачен весь Южный Казахстан, пали Ташкент, Сайрам и Туркестан, позже была захвачена Ферганская долина. Большинство казахов стали данниками своих вековечных врагов. Джунгарское ханство же резко
75
Жуз (дословный перевод «союз») — крупное межплеменное объединение нескольких казахских родов. Все казахи делились на три жуза: Старший, Средний и Младший. Лишь два знатных привилегированных рода оставались внежузовыми: «торе» — чингизиды и «кожа» — потомки арабских миссионеров.
Наконец, произошло то, чего ожидали все — возобновилась война с Китаем. Новый император Юнчжэн решил-таки поставить выскочек с запада на место.
И вот здесь китайцев ожидал сюрприз: в одном из сражений в 1731 году их позиции были буквально проутюжены десятками ядер и бомб. Сказать, что китайцы были потрясены — это ничего не сказать. Как бахвалился нашему послу майору Угримову сам Галдан-Цэрэн, попавших в плен ойратов китайцы настойчиво допрашивали:
«Откуда де вы получили артиллерию, чего де у вас николи не бывало», подозревая кого угодно (конечно же, в первую очередь русских), но не допуская и мысли, что кочевые дикари могут изготовить пушки сами. Пленные, заранее проинструктированные, поддерживали их в этом заблуждении, нарочно отвечая, что пушки и мортиры «присланы к нам… и при них де прислано искусных людей сто человек».
Конечно же, это была работа Рената, который самолично отправился на войну с китайцами в составе армии уже известного нам Цэрэн-Дондоба, чтобы испытать свои пушки в деле. Ренат в должности начальника артиллерии командовал отрядом численностью в пять тысяч человек, которых он должен был научить «как в поле и в лагерях поступать по европейскому образцу». Воевал герр Юхан хорошо, и джунгарский хан честно признавался русскому послу, что побеждают ойраты с помощью мортир. Меж тем сам Ренат был о китайской армии невысокого мнения, и о боевых качествах цинских солдат отзывался довольно презрительно: «Как ис пушек, так и из ружья к палбе не очень искусны, и в баталию вступают спешася и строятца баталион декарием шириной в десять и больше, и ежели де увидят хотя малый у себя урон, то немедленно назад ретируются и когда разстроятся уже не скоро могут поправиться». Презрительное отношение бывалого каролина неудивительно — шведская армия тогда считалась одной из лучших в Европе, а китайцы, если честно, на поле брани никогда особенно не блистали ни выучкой, ни стойкостью.
Удивительнее всего в этой истории то, что появление у кочевников артиллерии действительно стало для китайцев сюрпризом. Сохранить в тайне столь масштабное производство было бы затруднительно в любой стране, а уж в степи, где пересказывать слухи — любимое занятие местных жителей, и любая сплетня распространяется со скоростью степного пожара… В общем, в России об инновационных проектах Рената знали еще за несколько лет до первой джунгарской артподготовки.
И принесенная разведчиками новость, надо сказать, русскому правительству абсолютно не понравилась. Усиления Джунгарии там решительно не хотели, поэтому подобную информацию отслеживали постоянно. Не забывайте — разведка и контрразведка существуют столько же, сколько существует армия, и предки наши этими занятиями отнюдь не пренебрегали. Так, чиновники Коллегии иностранных дел в начале 30-х годов XVIII века специально изучали потенциальную возможность изготовления пушек для ойратского войска. Выяснилось, что в Джунгарии уже проживало несколько десятков русских фабричных мастеровых-оружейников, оказавшихся в разное время в плену у ойратов. Но, по заключению Коллегии «из подданных Е. И. В. [76] российских людей, кто б совершенно оное мастерство знал и мог без иноземцев делать, не имелось [77] ». С появлением Рената ситуация изменилась, и Россия решила, что пора вмешаться.
76
«Его Императорское Величество»
77
Масанов Н.Э., Абылхожин Ж.Б., Ерофеева И.В. Научное знание и мифотворчество в современной историографии Казахстана. Алматы: Дайк-Пресс, 2007. С. 182.
Когда в Джунгарию отправлялось посольство майора Угримова, одним из главных пунктов
Задача перед Угримовым стояла непростая. Потому что к тому времени жизнь у Рената, что называется, удалась — он вошел в число высших сановников Джунгарии. Хан, обещая милости, не обманул ни словом, и бывший раб и дважды пленник получил все, о чем только мог мечтать человек в то время. Он стал сказочно богат: как писал наш историк Миллер, в джунгарском плену швед нажил «несчетное сокровище золота, серебра и драгих каменьев». Он был знатен — за изготовление пушек и военную доблесть хан присвоил ему звание зайсана (князя). Он получил власть — вместе со званием ему пожаловали и улус, в котором проживало немалое количество поданных. Наконец, недавний раб на каменоломне мог теперь жить в неге и довольстве: его поместье располагалось в райском уголке страны, в долине реки Или и славилось роскошными плодоносящими садами. В гости к новому джунгарскому сановнику периодически наезжал поохотиться сам грозный контайша Галдан-Цэрэн.
Наконец, в Джунгарии бывший шведский сержант Юхан Густав женился, причем весьма удачно. Он взял в жены не джунгарку, даже не пленную маньчжурку или казашку, а природную шведку.
История фру Бригитты Кристины Шерзенфельд была чем-то похожа на судьбу самого Рената. Она была шведкой, родившейся в поместье Беккаскуг в Сконе в семье лейтенанта Кнута Шерзенфельда и Бригитты Транандер. Когда пришел срок, добропорядочная шведская фрекен вышла замуж за военного Матса Бернова и в 1700 году, подобно многим другим шведкам, последовала за мужем на войну. Потом… Потом была типичная для многих шведов история — Нарвская битва, оба угодили в плен, проживание в Москве, после неудачного Казанского бунта перевод в Тобольск. По дороге в Тобольск и случилось очередное несчастье — на конвой со шведскими пленными напал джунгарский отряд. И конвоиры, и пленные хорошо знали, что их ждет в случае пленения, поэтому русские раздали шведам оружие, и пленники стали в каре плечом к плечу со своими охранниками. Схватка была жестокой, осажденные бились со стойкостью обреченных, но проиграли. А мужа-лейтенанта нашей фру Бернов в той схватке походя зарубил какой-то лихой ойратский воин. Бригитта Кристина осталась одна.
В джунгарском плену ей, правда, удалось сравнительно неплохо устроиться — шведки среди степняков были в большой цене. Рослые белокурые валькирии явно сводили с ума приземистых чернявых номадов — вопросы о шведках иногда решались на самом высоком дипломатическом уровне. Так, после Полтавской битвы прибывшее в Россию бухарское посольство поздравило Петра I с победой над шведами и от имени эмира официально просило прислать в Бухару девять шведок и отправить послом «разумного человека». Посла им действительно послали, а вот шведок не выдали.
Так или иначе, судьбу экзотической пленницы, сопротивлявшейся при изнасиловании так отчаянно, что даже повредила ойрату-насильнику ногу, решил сам Цэван-Рабдан. Он впредь запретил ее трогать и отдал в служанки собственной жене Сэтэржав, дочери калмыцкого хана Аюки. Вскоре новая служанка показала большое искусство в ткацком деле и шитье, и ее назначили учительницей к одной из дочерей Цэван-Рабдана по имени Цэцэн. А потом… Потом появился он, Юхан. Вошедший в силу Ренат выкупил землячку у своего сюзерена и женился на ней. Вскоре у них появилась дочка…
В общем, «вербовать» джунгарского военспеца русскому послу было практически не на чем. Кочевая империя дала шведу все — но за одним единственным исключением. Джунгария не могла вернуть ему Родины. А в те времена, как это не покажется странным сегодня, космополитов практически не было, и Ренат, похоже, в своих урюковых и яблоневых садах отчаянно тосковал по любимой холодной Швеции. Именно на этом и решили сыграть русские: послу Угримову велено было передать Ренату, что если тот согласится вернуться в Россию, его, как и положено по заключенному русско-шведскому договору, немедленно переправят на родину. Решение это утверждено на самом высоком уровне, да и простая логика свидетельствовала о том, что русские не обманут. В услугах рукастого, но не очень образованного шведа-самоучки Россия не больно-то нуждается, там своих мастеров хватает, русской администрации не важно, чтобы Ренат у них был, надо, чтобы его в Джунгарии не было. И оттуда его надо вытащить любой ценой, пока он каких-нибудь пулеметов ойратам не изобрел.
Первая же встреча Угримова с джунгарским ханом обнадежила русского майора тем, что Голдан-Цэрэн, сменивший к тому времени на троне умершего Цэван-Рабдана, простодушно признался, что Ренат джунгарам «немалые свои услуги показал» и давно «во отечество свое просился», но «нам в нем было не без нужды». Но вот отпустить шведа контайша категорически отказался, по крайней мере, до конца войны. Назревала проблема — весной 1731 года, когда Угримов прибыл в Джунгарию, война с Цинской империей была в самом разгаре.