Людовик IX Святой
Шрифт:
С совестью современники связывали прежде всего его страстную преданность истине. Иллюстрацией тому служит один анекдот Жуанвиля:
То, что Людовик Святой поступал по правде, проявляется в приеме, оказанном им монсеньеру Рено де Три, прибывшему к нему с дарственной на графство Даммартен-ан-Гоэль наследникам недавно скончавшейся графини Булонской. Печать на грамоте была повреждена, и от изображения короля осталась лишь половина ног со скамеечкой под ними. Король показал нам ее, прося совета.
Мы пришли к единому решению, что ни в коем случае не следует приводить в исполнение содержание этой грамоты. Тогда он повелел своему камергеру Жану Сарасену показать ему грамоту. И, держа ее в руках, он сказал: «Сеньоры, вот печать, которой я пользовался перед отплытием за море, на ней ясно видно, что отпечаток сломанной части соотносится со всей печатью. И посему я не посмел бы с чистой совестью сохранить за собой это графство». Тогда он позвал монсеньера Рено де Три и сказал ему: «Жалую вам графство» [1450] .
1450
Joinville //
Как нельзя лучше мог проявить Людовик Святой эту верность правде, храня ее и по отношению к мусульманам. Эта черта настолько поразила его современников, привыкших считать себя свободными от моральных норм, соблюдаемых между христианами, если дело касалось неверных, что Бонифаций VIII сказал об этом в проповеди о канонизации 6 августа 1297 года [1451] . Свидетель этого эпизода Жуанвиль, конечно, не преминул рассказать о нем в своей «Истории Людовика Святого» [1452] , но он уже говорил об этом в показаниях во время процесса канонизации, а Гийом де Сен-Патю обращался к этому досье при работе над «Житием». Я беру за основу его повествование. После выплаты 30 000 ливров из тех 200 000, которые требовали мусульмане в качестве выкупа за короля и французских пленных, сарацины освободили Людовика, взяв с него обещание оставаться на корабле близ Дамьетты, пока не будет выплачена вся сумма. Людовик Святой дал не письменное, а устное обещание. Находившиеся вместе с ним бароны советовали воспользоваться этим и поднять якорь. Но он ответил, что не может быть и речи о том, чтобы не сдержать данного слова, даже если бы мусульмане, нарушив свое обещание, перерезали в Дамьетте всех пленных христиан. Прошло время, и королю донесли, что выкуп выплачен полностью.
1451
Boniface VIII. P. 150.
1452
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 211.
Но монсеньер Филипп де Немур, рыцарь святого короля, сказал ему: «Вся денежная сумма выплачена, но мы наказали сарацин на десять тысяч ливров». Услышав такие слова, король страшно разгневался и сказал: «Знайте же, что я повелеваю выплатить все двести тысяч ливров, ибо я так обещал, и повелеваю устранить недостачу». Тогда сенешал Шампанский [1453] выступил вслед за монсеньером Филиппом, подмигнул ему и сказал святому королю: «Сир, неужто вы поверили монсеньеру Филиппу? Да он шутит». И, услышав голос сенешала, монсеньер Филипп вспомнил о том, как велика была в короле жажда правды, и снова заговорил и сказал: «Сир, монсеньер сенешал не лжет, я говорил это шутки ради, да еще затем, чтобы узнать, что вы на это скажете». Святой король ответил: «Не ждите поздравлений за эту шутку и испытание, но смотрите, чтобы денежная сумма была выплачена полностью» [1454] .
1453
Это был Жуанвиль, хорошо знавший короля и то, какой гнев могут вызвать у него такие слова, и полагавший, что Филиппу де Немуру и тем, кто обманул мусульман, не поздоровится.
1454
Guillaume de Saint-Pathus. Vie de Saint Louis… P. 127–128.
Людовик Святой придавал огромное значение обрядам и необходимому посредничеству Церкви и священников в религиозной жизни мирян, в том числе и короля. В XII веке, в частности, начиная с «De sacramentis» Гуго Сен-Викторского, богословие таинств закрепилось в виде семи таинств. Людовик считал, что Церковь незаменима именно в ее функции распределения таинств [1455] .
Позиция Людовика Святого вполне согласуется с тем, что говорит о практике таинств в ХIII веке отец Жи: «Было два таинства, обязательных для каждого: крещение, а при совершении смертного греха — исповедь» [1456] . Нам известно, какое значение придавал Людовик Святой собственному крещению и о его рвении крестить нехристей. Крещение означало вступление в христианскую общность, подлинное рождение, рождение духовное, создававшее незаменимое условие, основу для надежды на вечное спасение, на обретение рая. Место крещения, бывшее зачастую местом рождения, в любом случае и было подлинным местом рождения. Вот почему Людовик упорно величал себя Людовиком де Пуасси, ибо в Пуасси он был крещен.
1455
Gy P. M., Le Goff J. Saint Louis et la pratique sacramentelle…
1456
Ibid. P. 112.
Исповеди Людовик Святой уделял особое внимание, ибо это таинство снимает смертные грехи и возвращает состояние чистоты, обретаемой при крещении. XIII век был веком исповеди. В 1215 году, через год после появления на свет Людовика, IV Латеранский собор ввел обязательную ежегодную исповедь для всех христиан. Для Людовика Святого такого годичного ритма было недостаточно: он позволял нарушать чересчур длительные интервалы, если опасность смертного греха была слишком велика. Ритм, способствующий вечному спасению, — неделя, а день недели, который особенно подходит для покаяния, — пятница. Но король опасался, как бы не впасть в грех, быть может смертный, между пятницами, особенно ночью, в это время искушений, время дьявольских козней. Отсюда — потребность, чтобы рядом с покоями всегда находились исповедники: один — днем, а другой — ночью, которые, сменяя друг друга, выслушивали бы его исповеди.
Удивительно,
Но Людовик причащается не часто. Гийом де Сен-Патю вносит уточнение:
Блаженный святой Людовик был страстным ревнителем таинства причащения (тела Господа нашего), ибо каждый год он причащался шесть раз, а именно: на Пасху, на Пятидесятницу, в День Вознесения благой Девы Марии, в день Всех Святых, на Рождество и на Сретение [1458] .
1457
Ibid. P. 112–113.
1458
Guillaume de Saint-Pathus. Vie de Saint Louis… P. 39.
Данный текст доносит до нас и иерархию его благочестия: почитание Христа (три причастия), Девы (два), святых (одно).
Но Людовик обставляет эти причастия рекомендуемыми «условиями достоинства» (и смирения). Он приносил оммаж телу Христа, сопровождая свои причастия (помимо предшествующей им исповеди) постами, воздержанием и молитвой. Весьма впечатляют его жесты при совершении самого акта причащения.
И он шел причаститься тела Спасителя нашего в столь великом благочестии, что перед этим мыл руки и рот и снимал шаперон и куаф. Когда он входил на хоры церкви, то не просто шел к алтарю, а продвигался к нему, стоя на коленях, и, приблизившись к алтарю, читал Confiteor [1459] .
1459
Ibid. P. 39.
Впрочем, XIII век — это и время расцвета евхаристического культа: в 1264 году Урбан IV учредил праздник Тела Господня, праздник Corpus Christz, когда под балдахином проносят гостию. Таким образом, этот праздник положил начало жизни сакрального объекта, который вскоре распространился на церемонии светских правителей [1460] . В ХIII веке множатся и евхаристические чудеса.
Из прочих таинств Людовик приобщился, разумеется, к таинству брака. Свою свадьбу он справил со всем возможным по тому времени благочестием, отслужив мессу и соблюдая «три ночи Товии», но брачная литургия в Средневековье не имела «того значения, какое ей будет придаваться в дальнейшем» [1461] .
1460
См. прекрасную книгу: Rubin M. Corpus Christi…
1461
Gy Р. М., Le Goff J. Saint Louis et la pratique… P. 112.
Это относится и к соборованию. Если умирающий находится в сознании, то главное место отводится исповеди, а затем — молитвам, жестам смирения: так, тело умирающего перекладывали с постели на землю или (но королевское достоинство, безусловно, не позволяло этого Людовику Святому) переодевали в монашескую одежду. Бланка Кастильская умерла в Мобюиссоне в одеянии цистерцианки. В то же время биографы Людовика Святого, все как один, свидетельствуют, что он соборовался будучи в сознании на смертном одре в Карфагене [1462] .
1462
Наконец, о конфирмации в текстах того времени практически нет речи, а рукоположение, само собой разумеется, предназначено только для священников.
Вероятно, молитва [1463] образовывала самое средоточие благочестия, означая прежде всего любовь, и устанавливала через традиционные тексты, насаждаемые Церковью и духовенством, прямую связь между Богом и молящимся, связь, имевшую особое значение, если молящийся — король, глава своего народа.
Молящийся Людовик Святой особенно часто встречается в «Житиях» его исповедника Жоффруа де Болье и Гийома де Сен-Патю. Зато таких сведений мало у других биографов, например у Жуанвиля, не больше, чем в булле о канонизации и в двух проповедях, прочитанных по этому случаю Бонифацием VIII. В булле о канонизации молитва Людовика Святого упоминается лишь дважды. Бонифаций VIII подчеркивает, что набожность короля стала заметнее после его возвращения из первого крестового похода. На протяжении Великого поста, адвента, праздничных канунов и четырех великих праздников «он предавался постам и молитвам» (in jejuniis et orationibus existebat) [1464] . Папа непрестанно говорит о продолжительности молитв, своего рода вживании в молитву, но не это самое важное с точки зрения Курии, чтобы стать святым. Бонифаций напоминает и о молитвах короля на смертном одре. Благодаря им он умер доброй смертью:
1463
Ср.: La Priere au Moyen Age, Senefiance. Aix-en-Provence, 1991. № 10. В данном случае я использую мою статью «Людовик Святой и молитва», сначала представленную на семинаре отца II. М. Жи в Высшей нормальной школе на рю-д’Ульм; впоследствии она была опубликована в сборнике статей, посвященном моему учителю и другу М. Молла дю Журдену; Le Goff J. Saint Jouis et la priere // Horizons marins, itineraires spirituels (Ve — XVIIIe siecles) / Ed. H. Dubois, J.-Cl. Hocquet, A. Vauchez. P., 1987. Vol. I. P. 85–94.
1464
Boniface VIII. P. 158.