Людовик IX Святой
Шрифт:
Конечно, парламент функционировал более или менее независимо от короля. Однако король почти всегда присутствовал на общих заседаниях, проходивших 3–4 раза в год, и возглавлял их в канун или в праздник Пятидесятницы, в день Всех Святых или в день святого Мартина зимнего (11 ноября), на Сретение и на Рождество Девы Марии. Появление этих регистров вполне отвечало сокровенным желаниям Людовика Святого и решительному перелому в его поведении и в политике после возвращения из крестового похода. Это все большее утверждение преобладания королевского правосудия над правосудием сеньоров или прочими (например, городским) посредством процедуры апелляции к парламенту (Апелляционный суд), то есть к королевскому правосудию. Присутствует здесь и момент заметного прогресса в обращении к письменной процедуре. Олимы — это бюрократическое лицо Людовика Святого — вершителя правосудия [511] , закрепление в письменном документе, в зарегистрированной памяти, воли и присутствия короля в этом новом механизме монархического государства. Для осуществления этой функции был необходим континуитет. Первый известный редактор олимов, которым считали «письмоводителя» («greffier») парламента Жана де Монлюсона, исполнял свои обязанности в 1257–1273 годах.
511
Olim ou registres des arrets rendus par la cour du roi sous les regnes de Saint Louis, Philippe le Hardi, etc. / Ed. A. Beugnot. P., 1839. T. I.; Boutaric E. Actes du Parlement de Paris. P, 1863. T. I. P. LXIV–LXVI.
Особое вмешательство короля можно предположить в тех случаях, когда стоят слова de mandato regis («по повелению короля»). Хотя в большинстве случаев королевские служители, особенно бальи, могли принимать решение от имени короля, все же порой заметно различие между quantum ad consilium («по
512
Olim… T. I. P. 131, note 75.
В конце правления Людовика Святого архивы парламента наполнились новыми документами. Теснота не способствовала порядку, который пыталась, пусть и робко, навести зарождающаяся королевская бюрократия. Например, не было надлежащего разделения между архивами парламента и Сокровищницей хартий. Парламентские документы перемешаны с бумагами Сокровищницы. Людовик Святой уже исчез за архивными документами.
Причиной огромной лакуны в королевских документах Людовика Святого, как и в документах других французских королей, является утрата регистров и бухгалтерских бумаг, погибших во время пожара в Счетной палате в Париже в 1737 году. От правления Людовика Святого осталось всего несколько «красноречивых» отрывков, счетов «отеля» (l’hotel), то есть комплекса домашних служб государя, на восковых дощечках, например, дощечки, на которых счетовод «отеля» Жан Сарасен делал записи ежедневных расходов «отеля» в период со Сретенья 1256 года до дня Всех Святых 1257 года, то есть на протяжении 638 дней [513] . Сохранились счета за 1231, 1234, 1238, 1248 и 1267 годы. Выше приводились цифры расходов на свадьбу Людовика Святого в 1234 году и краткие сведения о расходах на крестовый поход. Уцелели также данные, относящиеся к воинской службе; [514] это главным образом акты ревизий, особенно ревизий 1247 года [515] . Итак, архивы доносят до нас образ Людовика Святого, который много пишет (то есть повелевает писать), стремится сохранить написанное, но мало считает. Он не живет в окружении цифр. Несомненно, это лишь свидетельство того, что документы королевской бухгалтерии безвозвратно утрачены, ибо монархия в ХIII веке уделяла счету все больше внимания; это, можно сказать, был век арифметики и счета [516] .
513
Recueil des historiens… T. XXI. P. 284–392. Уцелевшие королевские счета опубликованы Н. де Вайи (Wailly N. de): Recueil des historiens… 1855. T. XXI; 1865. T. ХХII. Об «отеле» см.: Lot F., Fawtier R. Histoire des institutions francaises au Moyen Age… T. II. P. 66 sq.
514
Recueil des historiens… T. ХХIII.
515
Акты ревизий Людовика Святого опубликованы Л. Делилем (De lis le L.). См.: Ibid. 1904. T. XXIV.
516
О развитии счета в ХIII веке см. прекрасную книгу: Murray A. Reason and Society in the Middle Ages. Oxford, 1978.
Наряду с ревизиями особое значение имеют ордонансы. Напомню, что этот термин появился значительно позднее и что название такого вида акта и его дипломатическая форма, диктуемая его юридическим характером, еще плохо различимы при Людовике Святом. Речь идет об актах законодательных и регламентирующих, право издания которых принадлежало только королю. Их называют то «постановлениями» (stabilimenta), то «статутами» (statuta), то «запретами» (inhibitiones) или, если речь идет о деньгах, «привлечениями», «повелениями» и «постановлениями». Это важные документы общего характера, имеющие силу в королевском домене или в какой-то части королевства, а при Людовике Святом они все больше становятся действительными для всего государства. Первый «ордонанс», имевший силу для всего королевства, был издан в годы несовершеннолетия Людовика Святого.
За отсутствием достойного издания ордонансов королей Франции приходится пользоваться приблизительным списком [517] . Против шести ордонансов Филиппа Августа в нем насчитывается 25 ордонансов Людовика IX, не считая восьми указов, приравненных к ордонансам. Эти акты власти государя относятся к самым главным доменам расширяющейся королевской власти и к вопросам, особенно волновавшим Людовика Святого: во-первых, Лангедок, деньги, города; во-вторых, евреи и менялы, реформирование нравов, а также распри и суды Божии, что в свою очередь способствовало росту королевского авторитета.
517
По просьбе Людовика XV, то есть регента*, Э. де Лорьер опубликовал в 1723 году «Ордонансы королей Франции» (Ordonnances des rois de France… / Ed. E. de. Lauriere. Репринт: Famborough, 1967); издание грешит множеством ошибок, которые следовало бы исправить. Ж. Джорданенго хвалил это издание, равно как и другое — Recueil general des anciennes lois francaises depuis 420 jusqu’a la Revolution de 1789. P., 1822–1833 — пo той причине, «что в этой компиляции предстает картина… более правильная (чем у современных медиевистов) средневековой действительности» (Giordanengo G. Le pouvoir legislatif du roi de France, XIe — XIIIe siecles: Travaux recents et hypotheses de recherche // Bibliotheque de l’Ecole des chartes. 1989. T. 147. P. 285–286). Думается, подлинно «научное» издание должно содержать более точные тексты ордонансов, которые могли бы использовать историки нашего времени, и с уважением относиться к практике и ментальности средневековой администрации. О развитии законодательной власти Людовика Святого см.: Rigaudiere A. Legislation royale et construction de l’Etat dans la France du ХIIIе siecle // Renaissance du pouvoir legislatif et genese de l’Etat / Ed. A. Goudron, A. Rigaudiere. Montpellier, 1988.
*После смерти Людовика XIV на престол взошел его малолетний правнук Людовик XV. Регентом при нем стал племянник Людовика XXV герцог Филипп Орлеанский, которого во Франции обычно называли Филиппом Регентом. В феврале 1723 г. юный Людовик XV был объявлен совершеннолетним и регентство формально упразднено, но Филипп стал первым министром и сохранял полноту власти до своей смерти в декабре того же года.
Но какие бы сомнения ни вызывали эти акты, ясно одно: с некоторым замешательством, однако все более отчетливо правление Людовика Святого знаменуется новым утверждением (или вновь обретенным со времени Каролингов) «законодательной власти» короля. Людовик Святой хотел стать и в какой-то мере стал первым королем-законодателем среди Капетингов.
Наконец, сохранились несколько посланий Людовика Святого — кое-что в издании ученых публикаций Старого порядка, что-то — в зарубежных фондах. Среди них послание подданным, отправленное в 1250 году из Святой земли после освобождения из плена, и послание, отправленное из Карфагена после высадки и адресованное французской Церкви. В Государственном публичном архиве в Лондоне хранится 13 посланий Людовика Святого Генриху III [518] .
518
Tessier G. La Diplomatique royale francaise…
Несмотря на некоторые личные моменты, официальные королевские акты Людовика Святого, порожденные главным образом коллективной монархической памятью, сравнительно «объективны» и чаще всего лишены личного характера; они предлагают нам абстрактный образ короля, начинающий постепенно принимать конкретные черты в делах своего королевства и в истории.
Глава вторая
Король агиографов нищенствующих орденов:
святой король обновленного христианского вероучения
Нищенствующие монашеские ордены. — Жоффруа де Болье. — Гийом Шартрский. — Гийом де Сен-Патю.
Жизнь Людовика Святого в первой половине века теснейшим образом связана с новым институтом Церкви — с нищенствующими орденами.
В 1215 году IV Латеранский собор запретил создание новых орденов помимо уже существующих уставов, среди которых главными были орден святого Бенедикта и орден святого Августина. Под влиянием двух незаурядных личностей — испанского регулярного каноника [519] Доминика (Доминго де Гусмана) и итальянского мирянина Франциска Ассизского — появились братья проповедники, придававшие большое значение проповеди, и братья минориты, получившие это название потому, что особую роль отводили смирению [520] . Проповедники, которых во Франции называли еще «якобинцы» (от названия их парижского монастыря, находившегося под покровительством святого Иакова), или доминиканцы (по имени их основателя) в 1216 и 1220 годах приняли монашеский устав, близкий уставу премонстрантов и имевший особые положения, в 1226 году кодифицированные в «устав». Минориты, называемые также кордельерами, ибо подпоясывались веревкой, или францисканцы (по имени их основателя) получили особое разрешение Папы соблюдать новый устав, который святой Франциск, не спешивший преобразовывать свою общину в орден, составил в 1221 году; этот устав с соответствующей поправкой был принят Папской курией только в 1223 году. Отказавшись от всякой собственности, в том числе и земельной, оба ордена жили за счет пожертвований и подаяния и потому получили название нищенствующих орденов. Франциск Ассизский, скончавшийся в 1226 году, когда Людовик Святой стал королем, был канонизирован в 1228 году, а Доминик, умерший в 1221 году, был причислен к лику святых в 1233 году. Под нажимом Папства другие монахи — кармелиты — присоединились к нищенствующим орденам в 1229, 1247 и 1250 годах. С целью создания четвертого нищенствующего ордена — отшельников святого Августина — Папе пришлось в 1256 году объединить много конгрегаций анахоретов [521] .
519
Регулярные каноники (лат. canonici regulares) — члены особых общин духовенства — каноникатов, по типу жизни приближенных к монастырям. Священники (то есть белое духовенство, не монахи) приносили обеты, подобные монашеским, практиковали совместные проживание и трапезы, передавали каноникату свое имущество (но с правом пожизненного пользования), подчинялись общей дисциплине и совершали церковные службы в том соборе, при котором учреждался каноникат. Первая подобная община была создана еще Августином Блаженным. В конце IX в. на основе сочинений святого Августина был скомпонован устав регулярных каноников; широкое распространение этого устава началось с 1066 г.
520
Слово «минориты» образовано от лат. «minor» — «меньший».
521
Многие мелкие нищенствующие ордены и один довольно значительный — сакеты, или братья Мешки, были упразднены на II Лионском соборе в 1274 году, в результате чего осталось всего четыре крупных нищенствующих ордена: доминиканцы, францисканцы, кармелиты и августинцы.
Нищенствующие ордены, возводившие свои монастыри в городах, а не в пустыни, члены которых были братьями, а не монахами, ордены, пополнившиеся вторым орденом (сестер) и третьим (мирян), вовлекая, таким образом, в свои сети все общество, были орудиями Церкви в деле осуществления христианизации нового общества, продукта великого подъема XI–XIII веков. Возникшие, в частности, как проявление духа бедности в ответ на экономический подъем, распространение денег и усиленные поиски прибыли, они, как это ни парадоксально, предложили религиозно-этические решения, оправдывавшие рыночные отношения, легитимировали некоторые финансовые операции, что в совокупности расчистило путь капитализму. Именно в XIII веке под их воздействием, как в теории, так и на практике, развернулся великий спор о деньгах и религии, который М. Вебер [522] поместил под знаком протестантизма [523] . То, что предложили и отчасти сумели внедрить нищенствующие ордены, — это морализация экономической жизни и особенно денежного обращения [524] . Будучи главными советниками Людовика Святого, они вместе с ним, опираясь на него и при его поддержке, оставили на французской ментальности след того морально-сомнительного узаконения денег и предпринимательства, который характерен для него и по сей день. Этот след Людовика Святого и нищенствующих орденов проглядывает в экономическом поведении большинства французов и особенно их наиболее выдающихся лидеров 20-го столетия, от Де Голля до Миттерана [525] .
522
Позволю себе сослаться на мое предисловие к новому изданию М. Вебера: Weber М. L’Ethique protestante et l’esprit du capitalisme. P., 1990. P. 7–24.
523
В 1905 г. немецкий социолог, культуролог и историк М. Вебер выпустил в свет ставшее всемирно известным исследование «Протестантская этика и дух капитализма» (рус. пер.: Beaep М. Избранные произведения. М., 1990. С. 61–272). В ней он выдвинул положение о том, что «дух капитализма», то есть система ценностей, присущая капиталистическому обществу, моральное оправдание прибыли, возникает раньше, чем собственно капитализм, во многом способствуя его формированию. Этот «дух», по мнению немецкого социолога, обусловлен этикой протестантизма. Согласно реформационным учениям, все так называемые «дела благочестия» — обеты, паломничества, уход из мира и т. п. — бессмысленны, ибо человек спасается не делами, а верой. Истинный христианин должен заниматься мирскими делами, но знать, что выполнение мирских обязанностей есть одновременно исполнение заповедей Божьих. Лютер в своем переводе Библии придал особый смысл немецкому слову «Beruf», которое (и это вошло в культуру протестантских народов) значит у него одновременно «призвание» в духовном смысле (например, призвание апостола Павла) и «профессия» — обыденные профессиональные занятия. Истовое следование правилам и нормам своей профессиональной деятельности, честный труд на любом поприще и есть «мирская аскеза», следование Божьим повелениям, долг истинного христианина. Таким образом, получалось, что предпринимательская деятельность, банковское дело, получение прибыли, вообще накопление богатств не есть нечто недостойное, греховное, как считалось в Средневековье (идеал нищенства, особенно нищенства добровольного), а вполне почтенная — при отсутствии чрезмерной алчности, обмана и т. п. — деятельность, освященная Богом. Сам Ж. Ле Гофф посвятил проблеме труда и профессиональной деятельности ряд работ (например, «Честные и бесчестные профессии на средневековом Западе» (1963), «Ремесло и профессия в средневековых руководствах для исповедников» (1964); рус. пер.: Ле Гофф Ж. Другое Средневековье. С. 63–74, 95–109), где показал, что споры о религиозном смысле труда и прибыли, в частности, начались задолго до Лютера, в XI–XII вв., и особенно в ХIII в. наряду с высокой оценкой добровольной нищеты, монашеской «созерцательной жизни», в противовес «деятельной». Появляются представления о труде не только как о следствии первородного греха, но и как о средстве спасения, о законности получения платы за труд, о достоинстве профессий не только тружеников в узком смысле, но и торговцев, даже о некотором, впрочем весьма осторожном (противоположное мнение было куда сильнее), со многими колебаниями и оговорками, признании определенной допустимости взимания банковского процента.
524
Little L. K. Religious Poverty and the Profit Economy in Medieval Europe. L., 1978. Ключевая работа по данной теме.
525
Daniel J. Les Religions d’un President: Regards sur les aventures de mitterrandisme. P., 1988.