Лютер. Книга 1. Начало
Шрифт:
— Вас понял, — вздыхает Лютер. — И вижу, что этот вопрос для вас очень болезненный. Но я думаю, что вам, для начала, нужно успокоиться.
— Да я спокоен.
Ой, что-то непохоже…
— Ищем мы совсем не вас, — еще раз повторяет Лютер, — но, возможно, кого-нибудь из тех, кому вы дали от ворот поворот. Кого-то, кто пришел к вам, совершив ошибку, которую, по-вашему, сделал сейчас я. Чудовище, которое решило, что идет на встречу с еще одним таким же чудовищем. Быть может, этот тип представился вам именем
— С такими, с вашего позволения, людьми я дело не имею. И не имел никогда.
— Но вы наверняка о них что-нибудь знаете.
— А если и да, то что?
— Я не совсем вас понял.
— Я о той награде, которую обещали по телевизору. Сотня тысяч. Это предложение все еще в силе?
— Само собой.
— А чтобы получить ее, надо что-нибудь подписывать?
— Ну как сказать… Обычно делается официальное заявление, под ним, понятно, ставится ваше имя. И если предоставленная информация выводит нас напрямую к поимке истинного преступника, то деньги ваши.
— Но есть, наверное, и какие-то другие каналы? Попрямей да побыстрей?
— Я в такие игры не играю. И вообще две минуты назад вы, помнится, распинались о судьбах детей.
— Нет. Две минуты назад я распинался о лицемерии. О людях вроде вас, которые на словах такие все из себя благородные, а на деле… На самом деле им на всех наплевать.
— Я вас очень прошу, — говорит Лютер. — Если вам известно это имя, назовите мне его. Пожалуйста.
— Не назову.
Лютер смотрит на Хоуи и вдруг прыскает со смеху.
— Значит, нет?
— Деньги несите, тогда я и назову вам его имя.
— Чье?
— Человека, который послал ко мне мистера Торбалана.
— Вы могли бы спасти чьи-то жизни, — с укором говорит ему Лютер. — А вы вместо этого вот что делаете.
— Чьи-то жизни я мог бы спасать последние шесть лет. И давать счастье бездетным семьям.
— Я знаю, вы испытываете горечь от этого.
— Не горечь. Нужду.
Лютер молчит в раздумье. Затем оживляется:
— Что ж, ладно. Посмотрим, что тут можно будет сделать. Сержант Хоуи, будьте добры, выйдите на улицу и наберите начальство, из тех, кто на месте. Узнайте, как быстро можно доставить нужную сумму мистеру Саве. Желательно срочно.
Хоуи, несколько удивленная, достает мобильник.
— Сейчас сделаю, шеф, — помахивает она трубкой.
Лютер и Сава молча смотрят ей вслед.
Лютер ослабляет узел галстука и снимает его.
— Хуже всего то, — говорит он, скатывая галстук в рулончик и убирая в карман, — что ваши аргументы в самом деле весомы. И пускай я с ними не согласен, но мне все равно пришлось бы их учитывать, вздумай я их опровергнуть. По всей видимости, вы сметливый человек.
— Да, я сметливый человек, от которого вам что-то нужно, и это у него есть.
Лютер соглашается, разводя руки в беспомощном жесте.
Сава летит на пол. Лютер пинает его в ребра, затем хватает одновременно за ворот и штаны и лупит лицом о стеклянную стену террариумов. Те со звонким грохотом рушатся. Сверчки исполняют на голове и плечах Савы пляску свободы. Слетая вниз, они вскачь рассеиваются по всему полу Соскальзывает по руке хозяина на ковер черная змея. В одном из опрокинувшихся ящиков хлопотливо возятся тарантулы.
Снова подняв Саву на ноги, Лютер шарахает его о террариум игуаны. Тот остается цел — стекло слишком толстое, — но от удара падает на пол.
По полу вольно скачут сверчки, осторожно нащупывают дорогу тарантулы. Здоровенный таракан шмыгает у Лютера по ботинку как раз в тот момент, когда он, скрутив Саве руку за спину, заламывает ее между лопаток.
Он вдавливает Саву лицом в паркетный пол, борясь с искушением давить и давить до конца, покуда этот череп не хрупнет и не продавится под мощным нажимом руки.
При этом Лютер нагибается, дотягиваясь губами до самого уха Савы.
— Ты не понял меня, — сырым шепотом говорит он. — Мне очень, очень нужна сейчас твоя помощь.
Хоуи дожидается снаружи, на холоде, сунув руки в карманы и притопывая по мостовой, чтобы согреться. Жаль, что она больше не курит, бросила; хотя толку-то — курящих нынче все равно не сыщешь днем с огнем. А стоит самой появиться с сигаретой, как все вокруг тут же начинают корчить изуверские рожи, так что становится не по себе.
Она слышит грохот бьющегося стекла, а вслед за ним приглушенный рев; нервно оглядывается по сторонам. Ей вспоминается, как когда-то, когда ей, еще паиньке, было девять лет, она уже мечтала стать полицейским. А девчонка по имени Изабель постоянно ее подначивала спереть что-нибудь из магазинчика на углу. И Хоуи тогда стибрила с полки, как сейчас помнится, пакет лапши быстрого приготовления. Всю последующую неделю она тайком безутешно проплакала, полагая, что вора служить в полицию не возьмут ни за что, — даже после того, как она, так же исподтишка, возвратила на полку украденное.
Сейчас, стоя в закоулке Майда-Вэйла и слыша приглушенные звуки ударов, она с тревогой прикидывает, не вызвать ли поддержку. Все-таки, пожалуй, лучше воздержаться.
Она доходит до угла дома и заглядывает в окно. Звуки сюда не доносятся, зато можно увидеть, что происходит в квартире.
Не проходит и минуты, как появляется Лютер и, застегивая на ходу пальто, приближается к ней. Он кивает снизу вверх, как бы спрашивая: ну, что у тебя здесь?
Хоуи молчит. Тогда голос подает Лютер: