Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
Воду морскую чашами пей,
Принимай высший дар.
Море шумит, дальше бежит,
Песню скорей допой…
Вот, посмотри, чайка летит,
С берега слышен вой…
Но для тебя дороже всего
То, что сирена поёт…
Тут не услышишь ты ничего,
Песня тебя тут сожжёт.
Падай ты вниз, моряк или принц…
Наш ты или ничей!
Перед сиренами падает ниц
Слёз горьких тихий ручей…
Падай ты вниз, муж иль дитя,
Песню – не победить!
Жизнь отбираем только любя,
Но
Стая сирен, словно ручей,
Льются слова – только спой,
Будешь ты наш или ничей,
Глаза ты свои прикрой.
Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
Песня, старая, словно этот мир, тянулась долго-долго и не хотела останавливаться. Таня всё пела, пела и не понимала, что поёт…
Принц показался на палубе, но девушка даже глаз на него не подняла. Она лишь покачивала головой в такт, а её прекрасный, мелодичный голос, лучше которого не сыскать во всём мире, лился потоком прекрасных и страшных слов, о которых прежде никто-никто не знал…
Невеста звала его раз за разом, тянула к нему руки – она не слышала прекрасной песни, которая не предназначалась для женских ушей…
– Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
Русалка всё пела и пела – она, пусть даже уже и похожая на человека, не могла остановиться. Близился час, когда она должна была стать пеной, и желание уничтожить всех не покидало её.
Бросился в воду какой-то мужчина, клянясь, что спасёт великолепную девушку, поющую что-то внизу…
И море приняло дар.
Поднимался шторм, бесконечный и очень сильный, который никогда не остановится перед тем, что люди не желают его тут видеть.
– Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет твой внутренний свет…
Таня пела. Она не могла остановиться, потому что песня показалась ей слишком прекрасной для этого. Она повторяла последний столбик раз за разом, прислушиваясь к тихому плюску воды, который раздавался вокруг, и улыбалась про себя.
Её мелодичный голос прекрасно подходил для этой песни, и девушка без конца пела и пела, не смея остановиться ни на единое мгновение, радуясь возможности воспеть эту песню перед её любимым принцем.
Как же прекрасно садилось солнце!
Как играли последние лучики с её великолепными рыжими волосами, какие блики оставляли…
Принц не устоял. Он слышал какой-то голос со стороны, то, что говорила ему его будущая жена, его принцесса, но это было уже неважно.
Глеб сделал шаг, второй, и ступил в бездну, падая в бесконечное море.
Песня бесконечно лилась.
– Смерть от воды – приятная смерть,
Знал ты об этом иль нет…
Сирены тянут тебя в круговерть,
Гаснет
========== Чтение пятое. Зеркало ==========
Когда принц открыл глаза, она сидела совсем-совсем рядом и глядела куда-то вверх. У неё были всё такие же рыжие-рыжие волосы, а сама она походила на русалку, такая хрупкая и нежная в своём странном платье из водорослей. Бейбарсов попытался подняться и почувствовал вдруг, что что-то неизвестное душит его.
Девушка наконец-то обратила на него внимание – бросив взгляд на Глеба, она немного помолчала, а после промолвила:
– Твоя невеста умерла.
– Моя невеста? – он попытался вспомнить о том, как звали его невесту, но не смог. В голове была сплошная пустота, и Бейбарсов понятия не имел, как бороться с этим. Он попытался вновь отыскать в своей памяти хотя бы что-то, но прошлое стиралось словно ластиком. – О ком ты, Таня?
Девушка усмехнулась. Переступив через всё доброе, что только было у неё в душе, она вернула себе голос, но…
Ступать было уже совершенно не больно. Острые камни, которыми был усыпал пол пещеры, конечно, ранили её ноги, но точно так же, как и у любого нормального человека.
Гроттер оглянулась и внимательно посмотрела на парня, который пока что только-только приходил в себя. Её песни ещё звучали у него в ушах, и он то и дело всматривался в глаза рыжеволосой и пытался что-то сделать, решиться сказать что-то, но всякий раз отбрасывал подобные мысли в сторону, признавая, что ничего у него не получится. Таня слишком сильно завораживала его, и это было просто-таки нереально отодвинуть на задний план.
– О чём ты думаешь? – спросила, улыбаясь, Гроттер, чувствуя, как сердце сжимают ледяные тиски.
Бейбарсов подошёл чуть поближе и отпрянул от края пещеры, в которой они находились. Огромная гора, возвышающаяся над океаном, тонула где-то далеко-далеко в потоках вод, и ни о какой суше не могло даже быть речи. Глеб не понимал, как он вообще мог оказаться тут, но что-то странное, какие-то отрывки мыслей то и дело всплывали в его голове.
Он видел какую-то девушку – нет, не Таню, другую, только не мог вспомнить сейчас, кого именно. Она стояла совсем рядом и радостно улыбалась ему, пытаясь что-то сказать, а после кто-то начал петь.
Таня.
Её не было на корабле – Бейбарсов понятия не имел, как она вообще оказалась где-то рядом, и почему в тот миг, когда корабль вдруг разлетелся вдребезги, его там не было. Прыгнул в воду, наверное, но…
Старая, как мир, легенда о сиренах, которые плавают по морям и океанам и тянут на дно мореплавателей, то и дело вспыхивала у него перед глазами – и Таня была такой же. Такой же прекрасной, словно восход солнца, пламенной, будто бы не имеющей никакого отношения к морю, с великолепнейшим голосом, который разливался волнами вокруг и буквально затапливал всё вокруг…