Льются слова, утекая в песок...
Шрифт:
Когда до берега оставалось совсем мало, сёстры вдруг покинули её. Они словно осознали, что в этом больше нет совершенно никакого смысла, и приняли решение не мчаться за Гроттер. А Таня всё плыла и плыла, и наконец-то оказалась около того самого камня, на котором сидел её принц. Сейчас там не было никого – и девушка застыла в воде около самого берега, плетя, как и говорила ведьма, тонкое платье из водорослей.
Она была прекрасной мастерицей, но ткань получалась путанной, с мелкими узелками. До рассвета было ещё очень далеко – сейчас только-только стала светить луна, и Таня плела и плела,
Хвост нельзя было пересушивать, но Таня не думала об этом. Она легла на берегу, потому что не могла никуда идти, а острые камешки кололи её, но девушка, уставшая от долгого плаванья, уснула, не пытаясь даже вспомнить о своём прекрасном голоске. И последним, что она слышала, уже попадая в великолепное царство снов, была тихая, грустная песня её любимых сестёр, которые прощались с нею, сами не зная, почему их младшенькая вдруг подалась на берег…
А снился Тане её прекрасный принц, и она словно видела, как они шли вместе, держась за руки, по прекрасному саду, равных которому нет на свете, и вокруг цвели те прекрасные цветы, которые уничтожили её сёстры – и имя тем цветам было розы…
***
– Проснитесь! – Гроттер почувствовала, как кто-то сильно встряхнул её за плечи, открыла глаза…
И увидела своего принца.
Тот смотрел на неё широко раскрытыми глазами, чёрными, словно ночь без звёзд, а она не могла отвести от него влюблённого взгляда.
– Глеб! – послышалось откуда-то сзади, и несколько незнакомых людей показалось на берегу. Таня, не понимая, чем вызвано подобное удивление, покосилась на свой хвост, думая, что беда в нём, но вместо него были ровные, красивые, стройные ноги, точно такие же, как она и просила у ведьмы, что лучше даже и не придумаешь.
На Гроттер было одно только тонкое, едва ли не прозрачное платье из водорослей, и ей почему-то стало очень стыдно, что принц видел её такой – но тот, кажется, в свою очередь не особо смущался, а лишь мягко, даря ей какую-то странную надежду, улыбался ей.
– Господин Бейбарсов! – вновь обратились к кому-то люди, и Таня поняла, что это как раз и был её прекрасный принц, имени которого она до этого момента знать не знала.
Имя ему шло – так никто своих детей не называл в русалочьем мире, но Гроттер и не думала об этом, потому что ей было достаточно того, что в мире где-то существовал её прекрасный принц, который сейчас улыбался ей и проводил ладонью по её рыжим, растрёпанным волосам.
– Я видел тебя, - вдруг прошептал принц. – Ты была русалкой в море.
Услышавшие это люди, которые стояли совсем рядом с ним, подошли поближе.
– Русалок не бывает, и вы прекрасно об этом знаете, принц, - с некоторым укором промолвил один из них. – Хватит мечтать. Девушка, вам плохо?
Но Таня не ответила. Она смотрела на принца и мечтала промолвить хотя бы одно слово, но у неё не было дара речи.
Как же ей хотелось хоть что-то сказать ему!
– Как тебя зовут? – тихо прошептал принц – и Таня вдруг поняла, что он стоит на коленях перед нею и сжимает нежно-нежно
Но она молчала.
Как она хотела назвать ему своё имя, рассказать о том, кто она такая, пояснить, что она сделала для него! Но всё это было недоступным для неё, и Тане хотелось едва ли не рыдать от горя, что она потеряла даже самую маленькую возможность рассказать ему о себе!
Это было так кошмарно, что даже прекрасная первая встреча показалась ей каким-то ужасом в этом мире.
– Вы можете подняться? – вновь вмешался какой-то мужчина, которого Таня никогда не видела, и она наконец-то догадалась кивнуть.
Принц помогал ей подняться – никто больше не прикасался к девушке, - поддерживал её всю дорогу, и эти мимолётные, практически незаметные прикосновения казались ей смыслом всей жизни.
Каждый шаг, что только его делала Таня, отзывался ужасной болью. Ей казалось, что она идёт по лезвию ножа, и девушке хотелось вскрикнуть, но она улыбалась, глядя на своего прекрасного принца, а её походка была лёгкой и воздушной.
Гроттер казалось, что почему-то мужчины смотрели на принца с завистью, но она не понимала, почему. Так на неё глядела отвратительная старуха, которая дала ей возможность ходить, и Таня всё равно не видела для этого совершенно никакой причины. Ей было всё равно, что происходило вокруг, ведь её прекрасный принц был рядом…
***
Его звали Глеб. Это имя, казавшееся ей прекраснее всего на свете, стало для Гроттер основным талисманом…
Но жизнь в замке не радовала её.
Прекрасные шелка и кисея заставляли её содрогаться, а прохладные прикосновения дорогого атласа душили девушку, сковывали её и не позволяли даже шевельнуться. Она пыталась вырваться из этого сплошного плена, кошмарного и отвратительного, который был для неё чем-то адским и непонятным, но никак не могла этого сделать и каждый раз оставалась словно в какой-то ограде от нормального, реального мира. Ей хотелось сбежать куда-то с замка…
Но потом приходил её прекрасный принц, и её радовало хотя бы то, что он был рядом.
Глеб Бейбарсов – у него была какая-то смешная для других фамилия, но Тане хотелось переубедить его в том, что всё это ерунда и ложь, что просто завистники пытаются убедить его в том, что в нём есть хоть что-то плохое.
Нет!
Он был идеален.
Он оказался единственным, что заставляло Таню каждый раз выполнять всё, что только говорили ей, надевать эти жуткие, сковывающие её платья…
И ходить.
Это была кошмарная боль. Она танцевала на балах лучше всех, и каждый считал за честь танцевать с нею, но ни разу она не проронила ни единого слова, потому что дар речи покинул её. Сколько бы ни пыталась русалочка сказать что-то, она замолкала на полуслове, затихала, не проронив ни звука, а после часами плакала у себя в комнате…
А ещё она ходила к морю. И с принцем, конечно же, но чаще всего сама, поздно-поздно вечером, позволяя себе кривиться на каждом шагу от отвратительной боли, которая буквально пронзала её насквозь, шагая уверенно, но с каким-то страхом, что сейчас ей станет ещё хуже, в сотни раз, чем было прежде.