М. П. Одинцов
Шрифт:
— Командир, ведомые уходят вперед, обгоняют нас на пикировании. С нами лишь Петров.
Оторвавшись от прицела и посмотрев назад, Одинцов увидел, что подчиненные не следуют за ним.
Сбросив бомбы без его команды, они вышли из пикирования и находились теперь значительно выше
него.
Выход на заданную цель и бомбометание по ней еще больше оторвали Одинцова от эскадрильи.
Заканчивая атаку, он напряженно искал решение, которое не усложнило бы обстановку. Он был уверен, что
Командир решил по радио вызвать на связь заместителя.
— Семьсот десятый, я — семьсот тринадцатый. Нахожусь позади, в трех километрах от вас. Ответьте, если слышите меня.
— Слышу хорошо.
Связь действовала, и комэск обрадовался ей.
— Семьсот десятый, бери на себя управление группой и веди ее домой. Передние самолеты видишь? [78]
— Вижу.
— Ну, тогда жми к ним! Я приду самостоятельно. Потом разберемся.
Передав управление и осмотревшись, Одинцов убедился, что они с Петровым остались вдвоем.
Рассчитывать надо только на свои силы. Думая о случившемся, Михаил никак не мог поверить, что его
сознательно решили бросить, и стал искать оправдание случившемуся. «Если ведомые ввели самолеты в
пикирование на полных оборотах моторов из-за боязни отстать, то, конечно, им было сложно решить, как
поступить. У них оставалось два выхода: или обогнать меня, или выйти раньше из пикирования, бросив
бомбы куда попало. Кто сделал это первым: самый опытный, увидевший опасность проскакивания, или
новичок, не разобравшийся в обстановке?»
— Командир! — послышался голос стрелка. — Два «сто девятых» догоняют нас.
— От них не убежишь. Патроны беречь! — И передал Петрову: — Два «мессера» подходят. Будем
маневрировать. Держись хорошенько меня, не отрывайся. Если истребители справа, переходи левее. Если
они слева — ты направо, чтобы оба задних пулемета могли стрелять.
— Заходят справа. Сразу парой! — опять передал стрелок.
Одинцов посмотрел в форточку: два желто-зеленых вражеских самолета шли в атаку так, что оба «Ила»
сразу оказывались в створе одной очереди. Если самому не маневрировать, то Никонов не сможет
стрелять. Михаил, прикинув расстояние, выждал немного и, когда, по его расчетам, фашисты не могли
уже вести по-настоящему опасных действий в ответ на его задумку, когда до врага оставалось метров
четыреста, скомандовал:
— Петров, быстро переходи на левую сторону. [79]
Правый разворот! Стрелки — огонь по ведущему! Наблюдая за «мессершмиттами», довольный Одинцов
крикнул:
— Ну-ка, Дима, всыпь переднему, чтобы у него пылу поубавилось.
Короткими настойчивыми очередями заговорил
вбивал железные гвозди в бронеплиту бензинового бака, который находился между кабинами стрелка и
летчика. Семь — десять выстрелов в очереди воспринимались самолетом как удар, машина вздрагивала.
— Переднему не даю прицеливаться, а он мешает своему ведомому, так что ничего у гитлеровцев не
выйдет, — докладывал стрелок.
— Вижу, вижу! Выходи на прямую. Переходи на правую сторону, — приказал он Петрову. — Разворот
слева под противника.
Опять Одинцов и Петров опередили гитлеровцев.
Убедившись, что воздушный бой накоротке не получается, фашисты разошлись поодиночке и решили
атаковать обоих летчиков сразу. Это требовало от Одинцова и ведомого более продуманных действий.
— Петров, как только «твой» «мессер» выйдет на прицеливание, Никонов поведет по нему стрельбу из
пулемета. От другого я увернусь.
Прикинув, что фашистский летчик откроет огонь лишь через пятнадцать — двадцать секунд, Одинцов
решил понаблюдать за вторым «мессершмиттом», чтобы при необходимости подсказать ведомому начало
маневра. Он приоткрыл форточку и увидел: «Сашин» фриц выходил на дальность действительного огня.
— Петров, чего спишь? Быстрее разворот под меня! Вывод по команде!
Нырок самолета Александра под «Ил» Одинцова [80] открыл Никонову атакующий самолет врага, и
стрелок успел воспользоваться выгодной обстановкой, выпустил по истребителю длинную очередь.
И сразу же Одинцов услышал напряженный голос Никонова:
— Командир, резко влево!
Памятуя о том, что под ним Петров, Михаил энергично положил машину в разворот. И тут увидел между
«мессершмиттом» и своим «Илом» самолет ведомого, который, приняв очередь врага на себя, закрыл
командирский самолет. Михаила обдало теплой волной благодарности. Глубоко вздохнув, он
скомандовал:
— Выходи из разворота! Я рядом справа!
«Мессер», атаковавший Одинцова, проскочил над «Илами», набрал метров триста, отошел немного в
сторону и вырвался вперед. Думая, что фашист играет роль приманки, предлагает атаковать его, Михаил
забеспокоился: он знал, что подобный прием гитлеровцы используют лишь тогда, когда на хвосте у
противника «висит» другой их самолет, и спросил Никонова:
— Дима, а где второй?
— Не видно. Может, упал, а может, подбитый, ушел к себе.
Атаковать «мессер» было соблазнительно, но, прикинув все «за» и «против», Михаил не захотел
рисковать. «Если стрелки не видят второй самолет, то, прицеливаясь, уйдешь от земли, а в это время