М. П. Одинцов
Шрифт:
гвардии старший лейтенант Мирон Самуилович Поперно. Музыкант-весельчак. Уже в Германии,
незадолго до его геройской гибели (за три недели до окончания войны), начальник политотдела дивизии
докладывал в политотдел корпуса: «В комнате, которая была отведена для отдыха летного состава, стоял
рояль киевской фабричной марки. Летчик-агитатор старший лейтенант Поперно провел беседу с летным
составом о дружбе народов нашей страны, рассказал о разрушениях, произведенных фашистскими
варварами
зажиточность фашистской Германии зиждется на грабеже, насилии, рабском труде порабощенных стран
Западной Европы, и в первую очередь нашего Советского Союза».
Размышляя о роли партийцев в своей судьбе, Михаил Петрович еще вспомнил:
— Когда мы говорим о том, что партия была сражающейся, в памяти возникает и образ фронтового
парторга Ивана Егоровича Шмелева. Он не был кадровым военным, призывался из запаса. Но какой это
был прекрасный политработник! Он стоял в одном ряду с комиссаром, вместе с ним делал все, чтобы
помочь бойцам в смертельных схватках с врагом. Настоящий правофланговый партии, вожак
коммунистов полка. Свое воздействие на коллектив Иван Егорович оказывал не административной
властью, не силой приказа, а пламенным партийным словом, доходящим до сердца каждого человека.
Этот руководитель партийной организации добивался главного [85] — чтобы каждый коммунист ясно
представлял спою роль и место в бою, не жалел ни сил, ни самой жизни во имя победы и увлекал на
подвиг других.
Ковали высокую партийность Одинцова и многие другие соратники, для которых в жизни не было ничего
выше верности делу коммунизма, счастья Родины и чести солдата ее. Неодинаковые были у них погоны
— генеральские, офицерские, сержантские, рядовых, — но всех их объединяло одно: они были
солдатами партии.
Это звание всегда было при них, ему они хранили святую верность.
Такими в его памяти остались командир штурмового авиакорпуса дважды Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Василий Георгиевич Рязанов и парторг эскадрильи техник звена, гвардии младший
техник-лейтенант Никифор Васильевич Мельник, член полкового партбюро майор медицинской службы
Иван Иванович Матусевич и секретарь комсомольской организации подразделения, которым он
командовал, мастер авиавооружения гвардии ефрейтор Любовь Петровна Стрижакова. Все они были и.
на войне воспитателями, наставниками, и прежде всего политическими. Потому и место свое видели там, где труднее.
В канун 35-летия Победы, осмысливая «свою» войну, размышляя над обстоятельствами, которые помогли
ему стать тем, кем он стал, Михаил Петрович писал:
«Без повседневной идейно-воспитательной
действенного оружия ничто бы нам победу не принесло.
Нам помогло выстоять сознание того, что мы боремся на стороне правды, на стороне справедливости.
Еще и потому так яростно защищали мы наши [86] идеи, что были сильны ими. Они нас питали силой, как земля легендарного Антея.
У нас была такая вера в неодолимость именно нашего, единственного в мире социалистического
государства, такая любовь к нашей молодой стране, к нашему образу жизни, что вряд ли смог бы
выдержать такие тяготы и такие испытания, какие выпали нам на долю, другой какой-нибудь народ.
И главная роль в том, что возможности нашей победы превратились в действительность, принадлежит
Коммунистической партии...»
Талант бесстрашия и мастерства
Бывший командующий 2-й воздушной армией Герой Советского Союза, маршал авиации С. А.
Красовский в воспоминаниях о своих подчиненных в годы войны, среди которых упоминается и
Одинцов, подметил основное качество лучших воздушных бойцов; каждый их вылет — легенда.
У Михаила Петровича таких «легенд» 14. Именно столько вражеских самолетов уничтожил его экипаж в
воздухе. Такому счету может позавидовать даже истребитель. Его девизом стало: жить, чтобы бороться, а
бороться, чтобы побеждать.
...Была глубокая тревожная осень второго года войны. Гитлеровцы рвались на Юг. Калининский фронт, где действовал тогда полк, был далеко не «тихим». И боевые задачи ставились часто очень не простые. В
тот раз Одинцову с ведомым Виктором Чернышевым было приказано обследовать обширный район за
линией фронта. Предварительных данных у командования не было, и цель для удара требовалось выбрать
самим. А как ее отыщешь, если видимости никакой, все закрыто. [87]
Направляясь к своему самолету номер «13», тревожился: как выполнить задание в такую погоду?
К слову, о номере «13». Во всей авиации к этой цифре отношение испокон веков особое. Она всегда была
предметом бесконечных шуток, розыгрышей, а кое у кого и беспокойства. Иногда пытались даже менять
этот номер, как это делают английские и итальянские футболисты, суеверно утверждая, что с «чертовой
дюжиной» добра не жди. Одинцов же уверял всех, что это его любимое число и приносит ему счастье, хотя Ил-2 с «несчастливым номером» на фюзеляже, если уж говорить откровенно, ему брать тоже не
хотелось. Но случилось так, что в день распределения самолетов он оказался дежурным по части. Когда
освободился и пришел на аэродром, то оставался только тринадцатый номер. Виду не подал, что