Маг и его тень (общий файл, части 1 - 3)
Шрифт:
Истен не попытался убежать, едва Арон его освободил, чего северянин в глубине души ожидал. Не ругался, не проклинал, как и не заверял больше в своей невиновности. Однако от каждого резкого звука его плечи вздрагивали, и видно было, что Истен много раз сдерживал желание обернуться и посмотреть на наемников, идущих сзади. Убедиться еще раз, что они не передумали отпустить его целым.
Кирк быстро отошел от разочарования и теперь развлекался, время от времени с силой наступая на сухие ветки и наблюдая, как от резкого звука дергается и спотыкается Истен. В конце концов Арону это надоело:
– Кирк, прекрати.
–
– заулыбался тот, дурачась. Арон посмотрел на него, многозначительно подняв брови, и южанин, все еще улыбаясь, покаянно развел руками, но наступать на ветки перестал.
Лагерь уже спал. Дежурные пропустили их, не требуя объяснений, однако взгляд одного из воинов задержался на красных полосах на руках Истена, оставшихся от ремней, на уже подсыхающих царапинах на его лбу там, где он проехался лицом по земле. Взгляд задержался, но вслух охранник ничего не сказал, только молча кивнул Арону и Кирку.
Пратас вернулся к каравану много позднее. Арон ненадолго вынырнул из сна, разбуженный знакомым гулким басом, но в слова вслушиваться не стал.
Глава 10.
На следующий день старший брат Истена подошел к северянину за завтраком, остановился, хмуро наблюдая, как тот заканчивает есть и благодарит стряпуху.
– На пару слов, Тибор.
Нейтон, сидевший неподалеку, поймал взгляд Арона и вопросительно поднял брови, но северянин отрицательно качнул головой. Пратас, при всей своей физической мощи - а наемник был на полголовы выше Арона и значительно шире в плечах - серьезной опасности не представлял даже в настоящей схватке.
Не в первый уже раз мелькнуло удивление, что вся похожесть Пратаса с Истеном заключалась лишь в чертах лица, поскольку телосложением младший брат скорее напоминал Ресана: худощавый и, по сравнению с Пратасом, узкоплечий. Рост, впрочем, у Истена был нормальным для взрослого мужчины, хотя до роста старшего брата не дотягивал значительно.
– Истен сказал, что вы его не тронули, - глубоко посаженные карие глаза Пратаса смотрели цепко, - что ты ему поверил. Он соврал?
– Частично, - они отошли достаточно далеко от костров, чтобы никто не подслушал разговор, но не достаточно, чтобы скрыться от любопытных глаз.
– Мы его не тронули, поскольку я не уверен. Но не могу сказать, что полностью верю в невиновность твоего брата.
– Если ты решишь, что он виноват, и он серьезно пострадает, я этого так не оставлю, - предупредил Пратас.
– Мне плевать, что говорит кодекс.
Арон вздохнул:
– Ну что, по-твоему, мы можем ему сделать? Выпороть разве что. Придется ему пару дней ехать в телеге, а не верхом, только и всего.
У Пратаса на скулах заходили желваки:
– Истен не голопузый мальчишка и не раб, чтобы его пороли.
Арон удивленно поднял брови:
– По кодексу, за стукачество вешают. Тебе такой вариант нравится больше?
– и, не дав наемнику ответить, продолжил.
– Сам не понимаешь, что рано или поздно твой брат серьезно нарвется? Пусть не за это, за другое. С ним не будут разговаривать, его убьют, а ты можешь просто не
– Истен... он не всегда так себя вел, - сказал Пратас.
– Он скоро успокоится.
Уверенности в голосе старшего брата не было, только отчаянная надежда.
Неподалеку хрустнула ветка, из-за ближнего ряда деревьев появился Рекер. Оказавшись перед беседующими, замедлил шаг, взгляд оценивающе скользнул по обоим:
– Доброго утра, - он кивнул каждому по отдельности.
– Тибор. Пратас.
Арон ответил на приветствие наемника, а киранин промолчал, лишь глянул колюче. Потом отвернулся и зашагал прочь.
Небо, хмурившееся с самого рассвета, решило оправдать свой серый цвет и начало брызгать влажной пылью. Насколько Арон знал местную погоду, осенью подобный дождь мог длиться сутками: то припуская почти ливнем, то делая недолгие паузы, позволяя людям начать надеяться на солнце и вновь разбивая эту надежду. После недели подобного холод и снег становились радостью даже для южан.
– Мерзкая погода, - сказал Рекер, оставшийся стоять рядом с Ароном. Провел рукой по лицу, стирая капли дождя.
– Дома скоро снег ляжет, а здесь еще пару месяцев слякоть терпеть.
Арон неопределенно хмыкнул. Дома. В этом мире его дом тоже находился на севере, хотя и не таком отдаленном, как у Рекера. Дом, в котором он прожил всего месяц, но куда хотел бы вернуться вместе с сыном. Замок Тонгила.
Вскоре послышался привычный уже скрип повозок, тронувшихся в путь, перестук копыт, говор людей. Южный ветер, дувший не первый день, сейчас нес дождь. Широкий капюшон не спасал, влага текла по лицу, пропитывала одежду, заставляя ту противно липнуть к телу. А так, за исключением дождя, день шел как обычно. Отличалось только поведение Пратаса: он постоянно держался рядом с братом, не оставляя того в одиночестве даже на краткое время, и на всех, кто подъезжал слишком близко, смотрел с хмурым подозрением. Истен же почти не поднимал голову, избегая встречаться с окружающими взглядом, и, насколько видел Арон, даже с братом не перемолвился больше, чем парой слов.
На привале во время ужина к северянину подошел мажонок. Протянул руку и сказал достаточно громко, так что сидевшие недалеко стражники должны были расслышать:
– Это ваше, вы потеряли, - и в ладони Арона оказался... обычный галечный камень.
– Верно, - пробормотал мужчина и сунул камень в поясной мешок.
– Мое, должно быть.
Рикард тем временем сел рядом, поставил собственную миску с варевом на колени.
– О вас говорят, - сказал негромко.
– Хм, - Арон, не торопясь, жевал кусок лепешки. Купец не поскупился на заклятие от порчи, лепешка казалась мягкой, словно только из печи. Только вот вкус из-за заклятия, увы, ухудшился.
– Говорят, на пиратах Кашимы много крови, - упрямо продолжил говорить Рикард.
– Также много, как на Темных магах. Еще говорят, что через шесть дней мы будем проезжать мимо монастыря Солнечного. Там всегда есть жрецы, которые имеют право принимать клятвы.
– Арон повернулся к нему, приподнимая брови. Мажонок смотрел серьезно, без тени злорадного предвкушения, которое ожидал увидеть мужчина.
Северянин, наконец, проглотил последний кусок лепешки:
– Любопытно.
– Я мог бы пригодиться Кашиме, - голос мальчика упал до шепота.
– Возьмите меня с собой, когда будете уходить.