Магнит для неприятностей
Шрифт:
В этот момент мой мир рухнул. Хрустальный замок, так долго и тяжело строившейся, разлетелся на миллиард крошечных осколков, каждый из которых сейчас острыми гранями впивался в меня изнутри. Я не могла просто так принять услышанное.
Стараясь не заплакать, я оторвала взгляд от обивки дивана и посмотрела на Ковалевского. Он стоял, опираясь боком об арку, соединявшую холл с коридором и, кажется, даже не испытывал дискомфорта за сказанное.
Окончательно меня убивая, Виталик продолжил:
– Извини за вчерашнее, это представление было нужно для
В этот момент первая непрошенная слезинка коснулась моей щеки.
– Я тебе не верю.
– чуть слышно произнесла я.
Параллельно с этим я посмотрела ему в глаза. Он даже не пытался их отвести! А еще, я очень хорошо запомнила этот взгляд. Забыть выражение этих карих глаз при нашей первой встрече я просто не могла. Он меня просто использовал!
Однако, мозг категорически отказывался воспринимать сказанное.
– Я хотела уехать вместе с тобой… - начала я, но Ковалевский резко меня перебил, не давая закончить мысль.
– Леся, хватит! Всё, спектакль окончен!
А я всё не теряла попыток…
– Ты меня любишь?
Парень молчал несколько секунд, изучая цветы, стоящие на подоконнике, после чего ответил:
– Нет.
– Посмотри мне в глаза и повтори!
– практически срываясь на крик, сказала я.
Снова повисла тишина, после чего Виталик перевел взгляд на меня и медленно сказал:
– Я тебя не люблю и никогда не любил.
Больше выносить этой пытки я не могла:
– Убирайся отсюда.
Дважды повторять Ковалевскому не пришлось, не проронив не слова, он вышел из квартиры, а я, услышав звук хлопнувшей входной двери, разрыдалась.
Я не знаю, сколько времени проплакала, и в какой момент мой мозг всё-таки отключился. Я открыла глаза, обнаружив, что так и лежала калачиком на диване. Сев, я осмотрелась и увидела спящего рядышком Ромео, он открыл глаза, почувствовав шевеления с моей стороны, сел, потом сладко потянулся и перебрался ко мне на колени.
От такого порыва кошачьей нежности, я не выдержала и снова спрятала лицо в руках, глотая слезы предательства и обиды. Я до сих пор не верила в случившееся. Все эти ночи, поцелуи, слова - всё было обманом. Каждый раз, приезжая ко мне, Ковалевский делал это просто для того, чтобы разобраться с собственными проблемами.
На смену слезам пришла злость. Даже скорее ярость, я оглядела комнату, и мой взгляд упал на букет лиловых роз, стоявший на столе в высокой стеклянной вазе. Я резко вскочила с дивана и, не задумываясь, подбежала и, схватив вазу, со всей силы швырнула ее об пол. Бывший еще секунду назад целым сосуд, разлетелся на куски, а вода растекающаяся вокруг, намочила мои ноги.
Я стояла в полной тишине, глядя на чертовы цветы, и понимала, что меня вновь охватывает отчаяние. Я опустилась на колени прямо в лужу холодной воды и опустила голову, закрыв руками глаза. Я чувствовала вновь подступающие слезы, но в этот момент мое одиночество прервал звонок в дверь. Видеть отчаянно никого не хотелось, однако человек,
Я встала и, пытаясь не задеть валявшиеся кругом стекла, подошла к двери. Распахнув ее, я увидела на пороге Михайловскую, стоящую в одной ночнужке с нескрываемой тревогой в глазах. Увидев меня, подруга не стала задавать лишних вопросов, она, молча, обняла меня, а я, не в силах сдерживать эмоции, вновь разревелась, в этот раз на ее плече.
В какой-то момент запас слез в моем организме, видимо, просто иссяк. Мы успели переместиться на диван, где Лиза, по-прежнему не проронившая ни слова, сидела и поглаживала меня по спине, пока я, уткнувшись в ее колени, не потрачу весь лимит выделенных мне на сегодня соленых капель.
Немного успокоившись, я всё-таки смогла поднять лицо и прошептать:
– Всё кончено.
Сейчас у меня не было ни сил, ни желания объяснять ей то, что именно говорил мне Ковалевский. Я обязательно расскажу ей об этом, когда сама окончательно смогу смириться.
Подруга, державшая сейчас меня за руки, посмотрела мне в глаза и тихо, но уверенно сказала:
– Ты сильная, ты справишься.
Я рассеянно кивнула, не понимая еще толком как пережить предательство Ковалевского, однако плакать уже не хотелось. По крайней мере, сейчас. Оставив подругу в холле, я пошла в душ, мельком взглянув на часы. Половина третьего ночи. Я догадалась, что Лиза, видимо, услышала шум, созданный полетевшей в последний путь вазой, и решила проверить всё ли в порядке.
Я отчаянно терла себя мочалкой, пытаясь как будто смыть с себя всю ту грязь, которую сегодня услышала. Слёз больше не было, но и облегчение так и не пришло. Через пятнадцать минут я вышла из ванной и обнаружила, что народу в моем доме прибавилось.
Проследив за моим взглядом, Лиза немного злобно пробубнила:
– Я пыталась закрыть его в квартире, но он всё равно выбрался.
Я смотрела на соседа, который, судя по взгляду, уже знал о нашем разрыве с Ковалевским. Помимо волнения, я видела в его глазах еще и долю растерянности. Не смотря ни на что, Виталик был его братом, поэтому я понимала Глеба. Он не знал, как однозначно реагировать на случившееся.
– Мне жаль.
– сказал сосед, быстро отведя глаза.
Я отмахнулась, давая понять, что на сегодня к этой теме я больше возвращаться не хочу. В этот момент пришла очередь Михайловской удивить меня. Как оказалось, подруга бегала домой отнюдь не за своим парнем, а за коньяком из его запасов.
– Ну, раз уж он всё равно сумел выбраться, значит пусть приносит пользу.
– заключила подруга, выставляя на стол два бокала.
На удивление, не смотря на чертовский недосып и выпитый вчера коньяк, моя голова с утра не раскалывалась. Я села в кровати и осмотрелась по сторонам. В моих ногах, свернувшись рыжим клубочком, спал кот, который, видимо, считал сейчас своим долгом постоянно меня контролировать и находиться где-то неподалеку.