Магнит для неприятностей
Шрифт:
– А я уже думала, что проклятье белья из прошлого века в голубой цветочек меня не покинет.
Как можно было догадаться по реакции, с выбором я не прогадала.
Через двадцать минут, когда мы только поставили остатки посуды на стол, раздался звонок домофона. Первыми приехали родители Глеба, а когда они только успели повесить верхнюю одежду, звуковой сигнал сообщил, что прибыли следующие гости. Виталик появился в квартире вместе с отцом и мамой Лизы.
Всё проходило гладко. Мы расположились за столом и подняли бокалы за состоявшийся переезд. Михайловская при этом с небольшим уныньем взглянула
Разговор протекал оживленно, старшему поколению однозначно было, что обсудить. Мы с Виталиком решили долго не задерживаться, давая семьям обсудить свои дела без посторонних, потому через час поспешили удалиться ко мне.
Пройдя в холл, я практически приказала Ковалевскому стоять и не двигаться, вызвав своими действиями у парня не слабое непонимание.
Я сбегала в спальню, захватив оттуда маленькую синюю коробочку. По пути достав содержимое, я бросила пустую упаковку на диван и остановилась перед Виталиком.
– Протяни руку.
– скомандовала я, заставив Ковалевского удивленно вскинуть брови.
Парень растерянно пожал плечами, но указание выполнил. Я перевернула ее ладонью вверх и немного приподняла рукав свитера, аккуратно прикалывая к внутренней стороне манжета, свой маленький подарок.
Миниатюрная золотая булавка из детского отдела с ушком - осликом, заставившая меня задержаться в торговом центре на лишние десять минут, заняла свое законное место.
Виталик поднял руку к глазам и внимательно осмотрел подарок, а мне оставалось только повторить его слова:
– Чтобы ты не забывал, с чего всё началось.
Парень в ответ не смог сдержать смех. Однако, веселье длилось не долго. Практически мгновенно замолчав, к Ковалевскому вернулась его серьезность и некоторая грусть, которую я мельком замечала на протяжении последних дней. После чего парень сказал:
– Лесь, я уеду практически сразу после выборов. Думаю, ты имеешь право узнать это заранее.
Вы когда-нибудь ныряли в ледяную воду? Однажды у меня был опыт поездки на родник с купелью. Ощущения холода, пронизывающего одновременно всё тело , я, наверное, долго не забуду. В данный момент я переживала примерно такие же, только, в отличие от того случая, сейчас никто не стремился укрыть меня теплым махровым полотенцем, стараясь скорей избавить от дрожи.
Я не могла выдавить из себя ни слова. Виталик, видимо понимая, что адекватной реакции ждать от меня бесполезно, просто подошел и обнял меня. Я знала, что рано или поздно, но он скажет эту несчастную фразу. Много раз я прокручивала в голове этот момент, но, не смотря на это, сейчас я стояла и даже не могла пошевелиться. Я очень надеялась, что Ковалевский хотя бы немного понимал мое состояние.
А он, как будто почувствовав мои мысли, тихо сказал:
– Мы обязательно попробуем что-нибудь придумать.
От этой фразы мне стало хоть немного, но легче. Услышать, что Виталику не всё равно, было для меня большим облегчением. Для него не перестали существовать «мы». Однако, я всё равно безумно старалась просто на просто не разреветься, понимая, что слезами в моем случае я не только не помогу, а только сделаю хуже.
Я сделала попытку улыбнуться, не знаю, насколько
– Конечно.
Этот вечер мы провели как обычно. Я старалась вести себя непринужденно, однако, кошки у меня на душе не просто скреблись, а отчаянно раздирали всё острыми когтями. Лёжа в кровати, я никак не могла уснуть, даже любимая поза не приносила облегчения. Я прижималась к Ковалевскому, а в голове крутилась мысль, что меньше чем через две недели его здесь уже не будет. Выборы должны были состояться уже в предстоящую пятницу.
Спектр моих эмоций кардинально менялся каждые несколько секунд. Я испытала всё, начиная от ненависти к себе за то, что подпустила Ковалевского настолько близко, до вновь подступающих слез отчаяния, которые я, кусая губы, пыталась сдерживать.
В какой-то момент в голове щелкнул воображаемый тумблер, переключивший ход моих мыслей. Я попробовала отнестись к отъезду Виталика, как к тому прыжку с парашютом, представив это неизбежностью, бояться которой раньше времени не стоит. Я просто должна свыкнуться с этой мыслью за оставшееся время и постараться отпустить его, или же попробовать найти выход. Найдя относительное решение, я, наконец, смогла немного успокоиться, мозг немного расслабился, и я уснула.
Если быть честной, с того момента я потеряла некую нить, которая тесно связывала меня с реальностью. Каждый новый день, несмотря на внешнее спокойствие, в голове возникали строго противоположные мысли. В какой-то момент, я даже хотела оттолкнуть от себя Виталика, смирившись с неизбежностью расставания, думая, что так мне будет проще. Но, только кинув взгляд на Ковалевского, я ясно поняла - не смогу.
Парень внешне также казался прежним, однако, что происходило у него в голове я, откровенно, не знала. Я не понимала, сказал ли он про попытку что-либо придумать просто так, стараясь уберечь меня от истерики, или же на самом деле пытался как-то решить проблему.
Хотя какие, собственно, способы решения были? Переехать сюда с больной матерью? Об этом я ни то, что заикнуться, даже думать не имела права. Попросить его остаться здесь? Это было еще большим бредом и крайней степенью эгоизма, на которую бы Виталик всё равно абсолютно точно не пошел.
Был еще вариант уехать следом за ним после окончания семестра. Попытаться оформить перевод в другой универ или на крайний случай взять академ. Эта идея с каждым днем всё крепче осваивалась в моей голове, но заговорить на такую больную для меня тему я пока не могла, оттягивая этот момент до последнего.
Ни Лизе, ни Глебу я ничего рассказать не сумела. У меня просто не хватило храбрости. Я была уверенна, что, хотя друзья ни разу при мне не затрагивали тему отъезда Ковалевского, они уже успели обсудить это между собой. Однако, чувство такта для того, чтобы первыми не задавать вызывающий у меня страх вопрос, у них хватало.
На наступившей неделе я ощутила на себе действие закона подлости во всей красе. Когда старательно оттягиваешь какое-то событие, время, словно издеваясь, начинает лететь просто с космической скоростью. Я не успела понять, как стремительно пролетели практически четыре полных дня. Как будто я закрыла глаза в субботу и, успев лишь моргнуть, открыла их вечером четверга.