Магнолия Паркс
Шрифт:
Только иногда. У каждого есть свое жилье, но бывает приятно вернуться домой.
Захожу на кухню, и мама отрывается от раковины, её лицо тут же озаряется улыбкой.
— Милый, ты пришёл! — она снимает резиновую перчатку. — Дорогой! — зовёт она отца. — Би Джей пришёл!
Из комнаты доносится неразборчивое бурчание отца, а мама обнимает меня.
— Голодный?
Киваю: — Как волк.
Сажусь за мраморную столешницу, заваленную всякой чистящей фигнёй — не знаю,
Немного абсурдно, папа терпеть это не может, но любит маму и никогда не уволит Нел. Он, пожалуй, лучше будет платить ей годовую зарплату за то, чтобы три раза в неделю мама пила с ней чай и ела печенье.
Она накладывает мне на тарелку гору еды: два вида мяса (курицу и стейк), четыре разных гарнира и брокколи, всё обильно полито её фирменным соусом, и хотя она положила слишком много, я съедаю всё за пять минут.
Она сидит напротив, подперев подбородок рукой, смотрит на меня с довольным видом.
— И чем мы обязаны такому визиту?
Я смеюсь: — Разве сын не может просто так навестить маму без повода?
— Может чей-то сын и может, но, увы, мои сыновья так не делают, — бросает на меня взгляд. — Генри наверху, — она кивает в сторону его комнаты. — Что у него происходит с Джоной?
Я смотрю на нее подозрительно: — Откуда ты знаешь, что именно с Джоной?
Её глаза чуть прищуриваются.
— Потому что они с Кристианом никогда не ссорятся, а если бы это были вы двое, я бы уже знала.
Какая же надоедливо наблюдательная.
Я прищуриваю глаза.
— Они влюблены в одну и ту же девушку.
— А-а-а... — говорит мама. — Она хорошая?
Я киваю.
— Ага, она офигенная.
Она наливает мне вина, себе наливает ещё больше.
— А ты, мой дорогой? — она наклоняет голову. — Что ты пришел мне рассказать?
Я делаю глоток, молчу, просто чтобы позлить её.
Мама хмурится: — Хорошие новости или плохие?
Я самодовольно улыбаюсь, снова глотая напиток.
— Би Джей! — укоряет она меня.
Затем я встаю, несу тарелку обратно на кухню и ополаскиваю ее в раковине. Она спешит за мной, громко произносит моё полное имя — забирает тарелку из моих рук, перемывает её сама, прежде чем поставить в посудомойку.
Она поворачивается ко мне, поставив руки на бёдра.
— Бакстер Джеймс Баллентайн...
Я широко расставляю руки и ложусь туловищем на мраморный остров посреди кухни, улыбаясь ей.
— Что? — хмурится она.
— У нас с Паркс был секс.
Небольшой вскрик вырывается у неё изо рта, и она зажимает его руками. Рассказал бы я своей маме о том, что у меня был секс с
Она кидается ко мне, трясёт за плечи.
— О Боже мой! — опять трясет меня. — Хэмиш! О Боже.
В комнату вбегает отец.
— Что случилось?
— Би Джей и Магнолия снова вместе, — почти визжит она.
Я смотрю на отца широко открытыми глазами, а его лицо расплывается в улыбке.
— В самом деле?
Я киваю.
Он подозрительно прищуривается на меня.
— Она в курсе, что, по твоему мнению, вы снова вместе?
— У них был секс! — кричит мама.
Мы с папой оба странно смотрим на неё.
И тут её лицо искажается от негодования.
— Это же первый раз, я предполагаю. Ведь до этого ты был девственником?
Я качаю головой: — Hет.
— Значит, Магнолия — единственная девушка, с которой ты был...
— Нет, — говорит отец.
Она бросает на него сердитый взгляд, потом смотрит на меня.
— Значит, будет...
Я улыбаюсь ей. Надеюсь на это, Лил.
— Вы же пользовались контрацепцией? — кивает она, убеждая себя.
— Мама... — я закатываю глаза.
Генри входит в комнату.
— Мама, они занимаются сексом еще с...
Я бросаю в него полотенце. Тот смеется.
— Двадцати трех, двадцати четырех соответственно, — с абсолютной уверенностью говорит она Генри.
— Лил, — папа качает головой. — Ты же сама их застала в шале.
— Не было такого, — она резко качает головой.
Точно было. Чуть не умер от стыда — самый позорный день в моей жизни. Паркс было семнадцать, мне девятнадцать. Мама была... в шоке... Очевидно, этот шок привел ее в состояние полного отрицания.
— Эй, — говорит Генри, кивая ко мне. — Как там те дела на работе, Бидж?
Я улыбаюсь: — Всё прошло хорошо.
Брат усмехается.
— Могу себе представить.
Отец подходит, смотрит на меня несколько секунд и обнимает.
— Я рад за тебя.
Слышно, как кто-то откупоривает шампанское, — мама довольная стоит в углу, улыбается.
Я смотрю на отца и брата.
— Это всё немного смущает.
— Вовсе нет, — щебечет она.
— Прошу прощения, — говорит отец. — Это случайно не мой Дом Периньон 2002 года?
Мама пожимает плечами: — Подходит к случаю...
Папа задумывается: — Разве?
Генри начинает смеяться.
Папа нехотя достаёт бокалы, а Генри подходит ко мне, шутливо хлопая меня по щеке.
— Это серьёзно? — спрашивает Генри. Я киваю. — Брат, — говорит он и обнимает меня. — Чёрт, ну и долго до тебя доходило.