Магнолия Паркс

Джесса Хэйстингс

— Незаконно? Неприлично? Что-то, что заставило бы мою маму плакать?

— Да, все вышесказанное, но не это слово я пытаюсь подобрать.

Он смеется.

— Вдохновляюще, — признаю я, а он громко хохочет, хлопая рукой по столу.

— И на что именно тебя это вдохновило?

— О, — начала быстро моргать. — А тебе бы хотелось узнать?

— Да, даже очень, — он снова улыбается. Но потом выражение его лица меняется. — Кажется, теперь твое настроение улучшилось.

Он кусает перец падрон.

— Так и есть, — киваю.

— Итак, — он вытирает

руки, — расскажи мне — каково это, быть влюблённой в человека, который всё время причиняет тебе боль?

Я совершенно сбита с толку на мгновение. Я часто моргаю. Выдыхаю смущенный смех.

— Ужасно.

Он холодно кивает.

— Так и думал. Хотя ты тоже причиняешь ему боль, — говорит он мне.

Я нахмуриваюсь.

— Откуда ты знаешь?

— С таким-то личиком? — он кивает на меня. — Чёрт, ты уже делаешь мне больно. А я просто сижу здесь напротив тебя, нас ничего не связывает в прошлом, не влюблен в тебя, а ты кажешься такой расстроенной, что я хочу вскрыть себе вены, — он тихо смеётся и сам выглядит немного грустным.

Я немного размышляю.

— Я ему не доверяю.

Он кивает.

— Заслуженно.

— До этого у меня был парень, — начинаю я. — Он был вроде как прикрытием для меня, как барьер, который Би Джей не мог пересечь, потому что кто-то другой был рядом, — я не знаю, почему я всё это ему рассказываю. Никогда никому не признавалась в этом. — А потом мы разошлись. Потому что он был дерьмом. В общем и я была не лучше, — он грустно улыбается мне, словно все понимает. — А теперь я стою на пограничной полосе под обстрелами без прикрытия.

Он долго смотрит на меня. Реально долго. По крайней мере десять секунд, я почти слышу, как вращаются шестерни в его голове.

— Я мог бы быть твоим прикрытием, — в конце концов предлагает он.

Я откидываюсь назад, немного удивленная, и смотрю на него. Он пожимает плечами.

— Я мог бы.

Подозрительно смотрю.

— Ты мог бы заполучить любую девушку в Лондоне.

— Да, — размышляет он. — В общем, ты всегда мне нравилась, — я умираю от его слов. Том продолжает: — И сейчас я не могу ни с кем встречаться. После Сэма... — он качает головой. — У меня сейчас куча проблем, с которыми нужно разобраться.

— Ох, — мне становится грустно за него. Он кажется расстроенным.

— Я был бы ужасным парнем, — говорит мне довольно серьезно, но потом его глаза начинают сиять. — Но я был бы офигенным прикрытием.

Я опираюсь подбородком на руку, хмурясь с любопытством.

— Ты серьезно?

Он кивает.

— И как это будет? — я бездумно играю со своими бриллиантовыми кольцами-серьгами Sydney Evan. — Просто будем делать вид, что вместе? Притворяться, что нравимся друг другу?

— Ага, как с твоим бывшим парнем, только теперь я в курсе происходящего, — шутит он, усмехаясь.

Я бросаю на него подозрительный взгляд, будто эта идея не заставляет мое сердце колотиться.

— Ты пытаешься со мной переспать? — полушутя спрашиваю я.

— Ну, — отвечает он. — Я определённо пытаюсь. А

уж получится или нет, — пожимает плечами, — зависит от тебя.

Я смотрю на него.

— Я не из тех девушек, которые на одну ночь.

Он пожимает плечами.

— Я это уже понял. Но попробовать стоило, — он скрещивает руки на своей широкой груди. — Так что? Согласна на безсексовое прикрытие?

— А ты? — смеюсь, озадаченная.

Он непринужденно кивает.

— А ты будешь со мной куда-то ходить? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Будешь держать меня за руку? Ходить со мной по магазинам?

— Да и да.

Я уставилась на него.

— Ты будешь целовать меня?

Он фыркает.

— Я пытаюсь это сделать весь вечер.

— О, — я наклоняюсь через стол, — тогда облегчу тебе задачу.

Том едва заметно улыбается, наклоняется, легко касается моих губ своими и нежно целует. Где-то издалека доносится вспышка камер. Он улыбается, пока наши губы соприкасаются.

Я немного отстраняюсь.

— Думаю, что все будет непревзойденно.

14. БИ ДЖЕЙ

Я просыпаюсь и вижу рядом девушку с самыми ужасными бровями, которые я когда-либо видел, спящую у меня в постели. Они нарисованы? Или это тату? Какого черта? Это же как я набрался? Никогда не позволяю девушкам оставаться на ночь. Она все еще спит, поэтому я максимально осторожно выкатываюсь из постели, боясь разбудить ее, чтобы трезво говорить о том, что, черт возьми, произошло прошлой ночью. Тихонько вылажу из спальни и решаюсь пойти наверх.

Солнце уже довольно высоко. Видимо, полдень.

— Эй-эй, — напевает Джона, когда я иду к холодильнику и открываю бутылку воды.

— Разве не чудесной была у нас ночь? — говорит мой брат, садясь на диван. — Как самочувствие, старина?

Я сердито смотрю на него, льстивый засранец.

Сильно зеваю и потягиваюсь.

— Разбитым, — почесываю затылок. — Что случилось?

И тут Джона и Генри как-то напрягаются, переглядываются.

— Ты, эм... — Джона прочищает горло. — Что ты помнишь с прошлой ночи?

Потираю виски ладонями.

— Пришел туда, напился в хлам, кажется, цыпочка, которая сейчас наверху, танцевала мне стриптиз, а потом... — Джона кивает. Пока все правильно. Но у него странный вид. И тогда вспоминаю. — Блядь! Дерьмо! — я смотрю на них обоих. — Паркс.

Генри делает неловкое выражение лица, затем кивает. Я касаюсь своих щек, кажется, меня сейчас вырвет. Из подсознания вынырнуло ее лицо. Я сделал ей больно. Как я мог снова так обидеть Паркс? Стону, ложась лицом на стойку.