Магнолия Паркс
Шрифт:
15. БИ ДЖЕЙ
Я сам еду к ней. Мне нравится водить. Не часто выдается поездить, поскольку автомобили в Лондоне чертовски раздражают. Тем не менее, у меня есть маленький Chiron Sport «110 ANS Bugatti», и приятно выехать на ней, когда выпадает шанс.
Дорога кажется в три раза длиннее, чем она есть на самом деле, и я буквально весь взмок от волнения, пока думаю о том, был ли прав Джо.
Думаю, что да. Паркс не спит со всеми подряд. Она не такая. На мгновение представляю, что бы почувствовал, если бы зашел в ее комнату
Я сам захожу в дом на Холланд-парк. У меня есть ключ. Никому не говорю, что я здесь. Не хочу сегодня сталкиваться с назойливыми объятиями её Бушки — я должен увидеть Магнолию.
Врываюсь в ее комнату: она лежит в постели, всё ещё под одеялом, одна (слава Богу), и просто смотрит в потолок.
Она подводит на меня глаза. Волосы в невероятно сексуальном беспорядке, губы покрасневшие, как всегда по утрам, не накрашенные. Чёрт. Это личико. Что угодно готов ради него сделать.
Она хмурится, увидев меня.
— Как там погода, Паркс?
Она смотрит прямо мне в глаза, несколько раз моргает и отворачивается. Чертовски морозно. Вот дерьмо. Это плохо.
Это наш обычный вопрос, на который она всегда отвечает.
Я подхожу к её кровати и сажусь на край.
— Эй!
— О! — она садится ровнее. — Как мило со стороны той девицы высунуть язык из твоего рта и позволить приехать сюда, чтобы ты пожелал мне доброго утра.
— Паркс...
Она смотрит на меня, и я понимаю, что она плакала. Её глаза влажные, блестят, как драгоценные камни, на что я уже поддавался миллион раз, и поддамся снова, потому что... просто посмотрите на неё. Несправедливо, что её глаза так завораживают, это обезоруживает. Что сказать? Что вообще можно сказать?
— Ты в норме? — осторожно спрашиваю.
Она сердито смотрит на меня. «Нет» — очевидный ответ.
— Да, — отвечает, задрав нос. Отводит взгляд. — В норме.
— Не заметно.
— А что может испортить мое настроение? То, что я вижу, как ты почти занимался сексом на глазах других с отвратительной девицей, на которой была юбка осенней коллекции Prada 2017 года, которая, если ты помнишь, выглядела так, будто её вдохновил трек Маклемора «Thrift Shop», — я стараюсь не улыбаться, потому что знаю, что она совсем не шутит. — Я уже привыкла, — говорит она, пожав плечами.
Я вздыхаю.
— Ты пришла в клуб? — Паркс отводит взгляд. — Ради меня? — спрашиваю я.
Она долго смотрит на меня. Я чувствую: где-то глубоко в душе Паркс кричит, плачет и бьет меня. Но снаружи — молчит, ничего не делает, даже не моргает. А потом говорит: — Я ходила на свидание с Томом Инглендом.
— Слышал, — холодно киваю. — Как все прошло?
— Сегодня опять идем.
Блять.
— Что ты делаешь? — хмурюсь.
— Иду на свидание с Томом Инглендом.
— Нет, я имею в виду, что ты делаешь? — она отводит взгляд. — Почему ты пришла в Raffles вчера? — продолжаю я. Её глаза выглядят грустными, и меня беспокоит, что Генри был прав.
— Не важно, — она пожимает плечами. — Теперь я с Томом.
— Ты не
Она встаёт с кровати — на ней почти ничего нет. Только крохотная жёлтая пижама — и начинает делать вид, что наводит порядок в комнате. Ей не нравится, когда её разоблачают, что я люблю делать. Сажусь на кровать, а Паркс подходит и отталкивает меня, чтобы застелить её. Застелить, как положено. Знаете, сколько раз Магнолия Паркс заправляла свою кровать с тех пор, как закончила школу-интернат? Ни разу. Она может поправлять одеяло один раз в год и называть это тяжелым днем, но теперь заправляет кровать с точностью офтальмолога и решимостью Олимпийца, просто чтобы придумать предлог, чтобы прикоснуться ко мне, когда сталкивает с постели.
Я стою и смотрю на неё, скрестив руки на груди, стараясь не смотреть на её зад в этих кружевных трусиках, которые я знаю от La Perla, потому что сам их купил ей. Я чувствую облегчение от того, что она в них. Если бы действительно ненавидела меня, то не надела бы мой подарок. Итак, как я понимаю, еще не все кончено.
Мое кольцо она так и не отдала.
Мы подарили друг другу наши фамильные кольца с печатью, еще когда были детьми. Я отдал ей своё в день выпуска из Varley, сказав что-то вроде «Хочу, чтобы что-то напоминало обо мне», или что-то в этом духе. Теперь смешно вспоминать — я уже тогда обозначил свою территорию.
Паркс его носила везде. Никогда не снимала. И в то же Рождество подарила мне свое фамильное кольцо.
Помню, как открыл подарок и взглянул на него.
Она могла бы подарить какой-нибудь шоколадный апельсин, и это был бы лучший подарок в мире, но обручальное кольцо, которое ей пришлось просить у отца — это был солидный подарок.
— Просишь меня жениться на тебе, Паркс? — прищурившись, поддразнил я её.
— Пока нет, — улыбнулась она.
— Когда-нибудь? — спросил, подняв брови.
— Девушки не делают предложения, — она нахмурилась, обидевшись.
— Но я мог бы? — спрашиваю я.
— Мог бы, — решительно кивнула она.
— Тогда предложу, — кивнул в ответ.
Она так и не вернула его, даже после того, как я ей изменил. Что-правда, сняла с пальца. Теперь носит ее на шее на очень длинной цепочке, чтобы никто не увидел, но я знаю, что оно там. Иногда замечаю перед тем, как она ускользает в душ. Магнолия надевает нелепый пушистый халат.
— Мы, кстати, вместе, — говорит она, не оборачиваясь.
— Бред.
Она бросает мне телефон, а на экране сообщение от Loose Lips.
НОВАЯ ГОРЯЧАЯ ПАРОЧКА
Новая парочка в городе! Сообщаем, что сердцеед и миллиардер Томас Ингленд теперь в объятиях неотразимой и невероятно красивой Магнолии Паркс. Оставайтесь с нами!
— И что? — пожимаю плечами, но в груди начинает сдавливать. — О нас всегда пишут такое дерьмо. Это не делает её правдой.