Магнолия Паркс
Шрифт:
— Любить тебя — серьезное дело.
Но не в этом была причина, и я это знала даже тогда. Причина в том, чем он занимается. Все то, что они скрывают от меня, все те слухи о Хэммесах, которых, по их мнению, я не слышу, все те слухи, что являются правдивыми, — вот почему он серьезен.
Кристиан нежно толкает меня пальцем ноги, указывая на шезлонг рядом.
— Можно сесть здесь?
— Да без вопросов, — пренебрежительно машу рукой. — Однако тебе нужно быть осторожным, у меня бывает спонтанный оргазм на людях... а ты
Его голова откидывается к небу, и он вздыхает.
— Не будь сукой.
Я смотрю на него, сдвинув брови.
— Прошу прощения?
Он поворачивается ко мне.
— Мне жаль.
Я строго смотрю на него, скрестив руки на груди: — Так-то лучше.
Он стонет и откидывается на шезлонг. Несколько секунд я пристально разглядываю его и качаю головой.
— Зачем ты это сделал?
Он проводит руками по волосам и скрежещет зубами.
— Не знаю.
Все он знает, и я знаю тоже. Эти его вспышки — не новость. Он так и не простил меня. Возможно, он был тем, кто разорвал наши отношения, но это была моя вина, и он винит меня с тех пор.
— Это весело, — пожимает плечами. — Бесить тебя.
— А, — широко открыв глаза, киваю я. — Прекрасно.
Он бросает мне взгляд.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Я испепеляю его взглядом.
— Нет, Кристиан, не знаю. Мне не нравится издеваться над людьми.
— В самом деле? — он моргает. Я склоняю голову, и тот смотрит на меня немного скептически. — Ты не любишь издеваться над людьми? Ты встречалась где-то с пятью парнями за последние два с половиной года, не считая присутствующих, и ты над ними не издевалась? — разжимаю рот, чтобы как-то дать отпор, но он обрывает меня. — Ты издевалась надо мной.
— Нет, я не...
— А что тогда ты делала? — говорит он, садится ровнее и опрокидывает ноги, чтобы столкнуться лицом к лицу со мной.
Мои глаза прищуриваются.
— Ты знаешь, что я делала.
— Нет, — качает головой. — Я знаю, что я делал, — он бросает мне взгляд, от которого слезы накатываются на глаза. — А вот ты... я, черт возьми, представления не имею.
Устало отворачиваю взгляд. Этот бой мне не выиграть.
— Ты закончил?
— Нет, — он вызывающе качает головой. — А как насчёт Тома?
Я закатываю глаза, скрещивая руки на груди.
— А что Том?
— Ты с ним или ты не с ним?
Я безрадостно смеюсь, качая головой. Стоит просто солгать. Хотя я уже и сама не знаю ответа.
— Это вообще не твое дело.
Голова Кристиана отклоняется.
— Это не мое дело? — его брови взлетают вверх. — Ты серьезно?
Мои глаза сужаются.
— Да, серьезно.
Его челюсть выпячивается.
— Ты еще та штучка, Паркс. Ты знаешь это?
— Что с тобой не так? — смотрю на него. — Я ничего не сделала.
Он фыркает без смеха и отворачивается от меня, из-за
Кристиан встает, качая головой.
— Это смешно. Думаю, единственный человек, над которым ты думаешь, что не издеваешься, — это Бидж, но ты издеваешься и над ним. Ты задрачиваешь его, а он тебя. А еще ему просто дрочат. Каждая, постой...
— Тебе пора уйти, дружище, — говорит Гас.
— Думаешь? — Кристиан улыбается.
— Да, — Гас кивает снова. — Ты тут болтаешь о ней как настоящий мужчина с большой буквы, потому что твоего брата нет рядом, чтобы приструнить.
Кристиан сухо смеется отворачиваясь, поскольку то, что сказал Гас, — досадная правда.
— Давай, — Гас кивает в другую сторону. — Отойди и остынь.
Кристиан не смотрит на меня, когда уходит. Я оборачиваюсь к Гасу, который возвышается надо мной.
Тогда садится обратно, пристально наблюдая за мной несколько секунд.
— С тобой все в порядке?
— Ага, — фыркаю и качаю головой, потому что на самом деле нет, хотя мой рот и говорит обратное. — Он злится на меня уже года два, поэтому ничего нового.
Гас несколько раз кивает и рассматривает бассейн.
Какое драматическое место: оливковые рощи, разливающиеся к пляжу, упирающемуся прямо в Средиземное море. Это гораздо более приятный тип драмы, чем та, что происходит в моей личной жизни, которая также драматична и, вероятно, полностью заросла ситуациями, в которых я должна была бы поступить иначе, и наполнена морями страха и сожаления, столь глубокими, что оно соперничало бы с глубиной Челленджера.
— Итак, — начинает Гас, — сколько мужчин здесь влюблены в тебя? По моим подсчётам, их трое.
Я с трудом сдерживаю улыбку.
— Это твой способ сказать, что ты не влюблён в меня, Гас?
Он весело проводит языком по зубам.
— У меня с другим геем иммунитет, как и у брата. Брата Баллентайна, а не Гангстера. Брат Гангстера...
— Не думаю, что им бы понравился этот термин, — перебиваю.
Он равнодушно пожимает плечами.
— Тогда не стоило становиться гангстерами, — тогда замолкает на мгновение. — У него чувства к тебе, правда же?
— Не знаю, — притворно стыдливо пожимаю плечами.
Он смеривает меня взглядом.
— Все ты знаешь.
Я почесываю подбородок, прищурившись на него, прежде чем осторожно отвечаю.
— Ну, я об этом думала.
Гас обдумывает это.
— А он знает?
Я сжимаю губы.
— Знает кто?
Он бросает мне язвительный взгляд.
— Любой из тех двоих, которым ты отвечаешь взаимностью.
Я делаю взвешенный вдох и выдыхаю.
— Том спрашивал об этом... я выкрутилась от ответа.
И подозреваю, Би Джею приходится это игнорировать любой ценой, чтобы наша компания продолжала функционировать... как-то.