Малакай и я

МакЭвой Дж. Дж.

— Почему?

— Почему? — Мальчик смотрел на нее так, словно не знал, с чего начать, поэтому она продолжила:

— Почему я должна замолчать? Почему я должна тут быть? Почему...

— Потому что жизнь несправедлива, — ответил он, скрестив руки, пытаясь показаться старше, но проделка нагнала страху, так что он вздохнул, опустил руки и почесал затылок. — Так говорит отец, он воевал, когда в мире была первая война, и он всегда говорит, что война ни к кому не справедлива, поэтому мы здесь из-за несправедливости. Но мы не можем шататься вокруг, попадая в неприятности, потому что нечестно, если из-за нас кому-то будет плохо. Твой

папа болен, да? Если мы их разозлим, вдруг они не дадут ему позвать врача?

Она остановилась, как будто он только что уничтожил то немногое, что оставалось ее гордостью.

— Ты должна быть сильной для своего отца, Кикуко, — сказал он, наклоняясь и отряхивая с нее снег.

— Теперь все зовут меня Дэйзи. — Нахмурилась она и затем кое-что осознала. — Откуда ты знаешь, как меня зовут?

Мальчик усмехнулся.

— Твой брат, Цутому, рассказал мне, что у него есть малютка-сестра Кикуко, которая с нами никогда не играет, но ее можно найти, если пойти на звук плача.

— Я не плакса! — Топнула ногой девочка.

Он кивнул и протянул руку.

— Косуке Ямаучи.

Она не пожала ему руку и вместо этого развернулась и зашагала прочь.

— Пока, Дэйзи...

— Не Дэйзи, а Кикуко! — выкрикнула она. — Так меня назвала мама.

Он пошел ей навстречу, хоть и попрощался.

— Где твоя мама?

Девочка посмотрела на небо.

— На небесах с моей младшей сестрой. Мой брат сказал, что в поездке маме было плохо.

— Я сожалею, Кикуко, но...

— Что?

— Можем теперь пойти внутрь? Здесь холодно! — попросил он и, схватив ее за руку, повел к одному из жилых бараков.

***

И вот так я смотрел на Кикуко, а она держала на весу руку, пока мальчик вел ее к жилым баракам. Рука медленно вернулась на колени, рассказчица приоткрыла бумажный веер и обмахнула лицо.

— Так и встретился знаменитый дуэт, который был знаком всем обитателям тюрьмы Белла Виста. Они были слишком юные и невинные, чтоб осознать, что влюблены. Этих двоих связала общая цель — сделать жизнь чуточку лучше, и они спорили, как этого достичь. Они спорили обо всем. Если Косуке говорил, что скоро пойдет снег, то Кикуко, лишь бы его позлить, говорила, что близится самый жаркий день в году... но он так и не наступал, отчего злилась лишь она сама.

— Детям помладше было весело за ними наблюдать, и вскоре приходили смотреть их старшие братья и сестры, а детский смех заставил прийти бабушек и дедушек, а смех старших приводил за собой взрослых. Вслед за взрослыми пришли охранники. И до того, как фантазия Косуке и Кикуко успела бы истощиться, им подавали разные идеи, а старшие взрослые учили их мастерству рассказа. И в день их первого настоящего представления ракуго, которое можно было спутать со свадьбой, оттого, что так много людей смеялись, небо разверзлось дождем, Кикуко взглянула на Косуке, и поддразнивая, он спросил: «Заслонишь ли ты меня и станешь моим зонтом?»

***

Я не замечал ее с начала истории. Но когда Эстер привстала и подалась вперед, чтобы услышать ее ответ, я не удержался и покачал головой.

***

— Ступай под дождь, — Кикуко продолжала говорить за Косуке. Сейчас ее голос стал ниже, чем когда она изображала его ребенком.

—

Кикуко сказала ему, что он слишком серьезный и что она просто шутила, но когда она ступила в кашу из грязи и таящего снега, дождь ее не намочил. Когда она взглянула наверх, над головой появился пиджак, и Косуке сказал ей «бежим». И так они побежали к кабинету главного надзирателя, потому что охранники построили им крытую платформу для выступлений. Кикуко думала, причина в том, что им нравилось их творчество, но Косуке знал — причина в том, что так им проще надзирать. Когда все в одном месте, работы для них не так много. Он не говорил этого Кикуко, как и не позволил этому факту как-то повлиять на их миссию — на какое-то время сделать жизнь каждого немного счастливее. И вот пока они выступали, пока все взгляды были прикованы к ним, один улизнул — тот, кто пришел мальчиком и теперь достиг переходного возраста. Мы не могли смехом отвести от него апатию, злость или боль. Думая, что охрана не видит, он попытался сбежать из тюрьмы Белла Виста. Он сделал двадцать шагов, прежде чем...

Она положила веер в равновесии на пальце, сложила руки так, сложно держит ружье, и стала вести прицел справа, пока дуло не уставилось на меня.

— БУМ! — крикнула она и тут же опустила руки, отчего веер упал на землю перед ней. Вздрогнув, она повернула голову в сторону поля, глаза затуманились, а мы все сидели молча.

— Дэнни. Они убили Дэнни, — это говорила уже не она.

На самом деле, она уже вышла из роли и повернулась к мужу, который сидел с распахнутыми глазами. Он моргнул несколько раз, осматриваясь по сторонам, и, наконец, взглянул на нее. Его глаза больше не были такими безжизненными, как минуту назад.

— Ты проснулся? — Она положила руку ему на колени, а он улыбнулся и кивнул ей, накрыв ее ладонь своей морщинистой рукой, и снова глядя на нас.

— Как ты, Oshaberi?

— И вы туда же, мистер Ямаучи. Почему меня все дразнят? — застонала Эстер, хватая свой забытый обед и закидывая рисовый шарик в рот.

Он тихо посмеялся над ней, прежде чем обратиться ко мне:

— А ты?

— Малакай Лорд desu.

Он засмеялся и посмотрел на Кикуко, которая кивнула, словно поняла, о чем он думает. Может, так и было. Поворачиваясь ко мне, он наклонился и сказал по-английски:

— Ты знаешь, тот, кто убил моего брата Дэнни, выглядел совсем как ты.

Кикуко шлепнула его по ноге, но он усмехнулся и не обратил внимания.

— Те же голубые глаза, темные волосы, все девчонки думали, что он красавчик, хоть даже он ненавидел нас, япошек. А теперь ты сидишь тут и говоришь по-японски. Можешь поверить в это, Кику? Черная девушка и белый мужчина говорят по-японски лучше меня. Не прекрасен ли мир?

Кикуко вздохнула и закатила глаза, поворачиваясь к Эстер.

— Он зовет тебя Oshaberi, чтобы так не называли его самого, прости ему.

— Да! — насупился он, и тяжело было поверить, что этот жизнерадостный, энергичный мужчина и тот, кто безжизненно сидел в коляске, — один и тот же человек.

— Что? — с вызовом спросила у него Кикуко, вскидывая голову, нисколько не тронутая разительной переменой в его личности.

— Эм-м... — Эстер проглотила и продолжила: — Не хотела показаться грубой, но мы зависли на самом интересном месте!

— У тебя сильные руки? — пошутил мистер Ямаучи, а Эстер вместе с Кикуко застонали. Он не обратил на них внимания и сказал: — Тогда сможешь здесь и повисеть.