Мальчик и облако

Урусов Алексей

Ну, мне-то без разницы: что рыбу, что турбину. Это как в армии: что наступать – бежать, что отступать – бежать.

Вспоминаю, что Матвей Давидов очень хотел сделать бурение в низинах, чтобы, помимо образцов с поверхностности, иметь пробы грунта с глубины.

Звоню ему: – Матвей, тут двое взрослых… ну, студента, хотят заняться бурением, там, где ты намечал. Да, как договаривались, я оплачу, а они тебе помогут.

Студенты довольно потирают руки: – Мы ещё в сопроводе к диплому напишем, что руководили изысканиями и бурением! И карту грунтов приложим!

Мне жутко хотелось с ними поговорить – как

это: учёба в вузе? И как у них с силой? Учат чему-нибудь? И насколько им труднее – у них же родственников нет, поэтому подсказать и научить работать с силой некому? Но времени настолько было в обрез, что удалось обсудить только рабочие моменты. Такая она, тяжёлая судьба латифундиста. Договорились, что как только проект будет готов, они приедут к Перловым, там и поговорим. Даю ещё им телефон ВиктораДитерихса на случай каких-то юридических вопросов и с сожалениями откланиваюсь – нужно у Татьяны побывать, а в стойле, наверняка, Ветер заждался и стучит копытами, требуя прогулки…Так-то я ему обещал, а он это помнит. А если пацан обещал – то пацан обязан сделать!

Сестра Татьяна, видя, что уже вечер и мне пора уезжать, огорошила с порога: – Генерал Черёмухин, которого ты лечил, настоял на том, чтобы премировать всех причастных. Для графа и боевого генерала будет считаться уроном чести, если он не окажет какого-то знака внимания. И знак внимания должен соответствовать его высокому статусу. Евич сказал генералу, что ту сумму, что выделили ему как главврачу, нужно поделить пополам, так как главных врачей было два, имея тебя в виду. В результате, Алексей Михайлович сумму удвоил, но пока не перечислил – Евич не знает, как сделать так, чтобы деньги потом переслать тебе или для тебя на счета Перловым: ведь тогда придётся объяснять, почему генерал заплатил деньги и посторонним станет известно про твой дар.

Пожимаю плечами: так-то у меня деньги есть. Мне и эти девать некуда. И арендатор заплатит в феврале. Может, конюшню построить и табун забрать от Окиновых, а то они его содержат, возятся, пасут и овсом кормят. А если у меня денег потом на коней не хватит – что, назад возвращать? Пообещав, что посоветуюсь с Геннадием Алексеевичем, уезжаю из монастыря.

***

Когда за ребёнком закрылась дверь, Анатолий Дмитриевич обратился к студентам: – Ну, как он вам?

– Всё очень грамотно распределил – каждому немного, чтобы не в тягость, но и дело сообща сделать. Заметна Ваша школа: всё, как на реконструкциях – один палатку ставит, второй коней пасёт, кто-то есть готовит. Ты же его помнишь? – обратился один студент к другому.

– Конечно, помню. И ты, наверняка, помнишь. Тогда, когда он чуть не утоп, тебя же первого сестра Татьяна подняла, и ты в одних трусах и носках нёсся к реке и орал: – Подходы вниз перекрывай, там самое опасное!

* Название комплекса зданий НОАК. 1 августа 1927 г. – День образования Народно-освободительной армии Китая, отмечается в КНР ежегодно.

* *Библия. Новый завет. Первое послание Коринфянам апостола Павла, 13:12.

Глава 24

Владимирский военный госпиталь.

Самым незаметным человеком в госпитале был оперуполномоченный особого отдела – офицер с медицинскими эмблемами в звании капитана. Быть

таким ему по должности положено – военная контрразведка светиться не любила. Капитан жил по собственному распорядку дня, приходил на службу тогда, когда ему было удобно, уходил тоже в любое время. Что он делает, никто не знал. А если кто-то задавался подобным тупым вопросом, то внезапно так получалось, что очень быстро он интерес утрачивал. Как и к другим вопросам, не касающимся непосредственно его обязанностей. Но, видимо, капитан что-то делал, если по службе продвигался. Когда подходил срок получать майорскую звезду на погоны, «медик» исчезал, на его месте появлялся другой особист в звании старшего лейтенанта или капитана, первые две недели вводивший в ступор персонал морской или авиационной формой. Но сшив новый мундир, на петлицах и шевронах которого змея упорно заглядывала в пустую рюмку, оперуполномоченный сливался с персоналом госпиталя и становился таким же незаметным, как и его предшественники.

О ротации в стане особистов Евич узнавал при визите очередного офицера, прибывшего для прощания, а через несколько дней – его сменщик приходил знакомиться, сообщая о своём назначении.

Так что когда ему позвонил оперуполномоченный и поинтересовался, когда он может зайти для разговора, Евич был верен, что увидит его в последний раз в своей жизни.

Однако разговор с самого начала пошёл не о предстоящем кадровом изменении, а о работе госпиталя, чему Евич немало удивился. Как заявил оперуполномоченный, он прибыл «просто поговорить».

Оказалось, что особист хотел получить истории болезни, но из архива его отправили к начальнику штаба, а тот нагло отказал, сославшись на режим секретности.

– Начштаба прав. Он документы и порядок знает. К каждой истории болезни имеет доступ минимальное число сотрудников – только те, кто занимается лечением.

– Мне для работы нужно иметь полное представление о госпитале, в том числе – кого и как лечат. Речь ведь идёт о жизни не последних людей империи. На госпиталь выделяются громадные суммы денег, контроль за их бескоррупционным расходованием – одна из моих функций.

– Чтобы получить доступ к секретным документам моего госпиталя, – Евич специально интонацией выделил слово «моего» и увидел, как особист немного поморщился, как от зубной боли, – Вам необходимо подать соответствующий рапорт и после получения разрешения такой доступ будет предоставлен.

– У меня есть допуск такого уровня, какого нет ни у кого в госпитале, в том числе и у Вас, как его начальника и главврача. Но подтверждать мой допуск к секретам официально и делать какие-то запросы я не могу – офицеры контрразведки не ведут переписки, и нигде не оставляют следов. Все вопросы должны решаться устно, в рабочем порядке.

Беседа так и пошла по этой колее, и через полчаса начала утомлять Евича: ему приходилось уже в который раз, хотя и другими словами повторять одно и то же: – Мне ваши инструкции не знакомы. Ими я руководствоваться не могу. Согласно действующим военным регламентам по медицине, любые запросы информации по лечению, в котором использовались секретные документы, возможны только по прямому указанию начальника медицинской службы Вооружённых Сил России. Относительно Вас такого указания не было, поэтому и получить документацию Вы не можете.