Маленькие милости
Шрифт:
– Короче, преступление так и останется нераскрытым?
– Черта с два, – говорит Бобби. – Этого никто просто так не оставит.
– Все потому, что погиб черный?
– Потому, что он погиб на границе Южного Бостона и Дорчестера прямо перед вступлением в силу закона о басинге. Из такого сюжета газетчики выжмут всё до капли.
– Однако до сих пор никого не поймали.
– Потому что пока мы уперлись в стену. Но обязательно ее пробьем, и тогда костяшки домино посыплются.
– Или человеческие кости.
– Не понял.
Мэри
– Вы не хуже меня знаете, что если есть хоть какая-то связь с Марти Батлером, то участь Огги Уильямсона разделят все подростки, что были той ночью на платформе.
– Почему именно такая формулировка?
– Какая?
– «Все подростки». Как будто кто-то из них уже не жилец.
Мэри Пэт какое-то время молчит, затем произносит:
– Если Марти Батлер видит, что расходы на твоего адвоката не окупятся, ему легче оплатить тебе похороны.
– Вот, собственно, поэтому мы пока не лезем на рожон.
– Но коли слишком протелитесь – Марти заплатит кому надо, и у них появятся железные алиби, а вы останетесь ни с чем.
– Это риск, да. – Он ставит ногу на крыло ее машины.
– Вы думаете, что моя дочь причастна, а я знаю, что нет. Если сможем узнать правду о произошедшем, я докажу ее невиновность.
– И тогда она перестанет скрываться?
Мэри Пэт на мгновение подается вперед. Как будто душа вдруг покинула ее тело, оставив на капоте лишь пустую оболочку. Затем женщина приходит в себя и едва слышно произносит:
– Да. Тогда она перестанет скрываться.
Все это время Бобби вглядывается ей в лицо самым внимательным образом.
– То есть она все-таки прячется, так?
Мэри Пэт теребит шнурок кроссовки.
– Да, именно так.
– Значит, миссис Феннесси, вам просто нужно набраться терпения.
– Мэри Пэт.
– Наберитесь терпения, Мэри Пэт. Чтобы докопаться до истины, все нужно делать по правилам.
Судя по ее взгляду, она думает, что этим он обманывает не только ее, но и себя.
– А если я сама с ними поговорю?
– С кем?
– С теми, кто не хочет говорить с вами.
– Нет. Даже не думайте.
– Почему?
Бобби показывает на ее руки и лицо.
– Потому что ваши «разговоры» – это «недопустимые доказательства, полученные с применением силы». В суде такие не принимают.
– Только в том случае, – она рассекает воздух сигаретой, – если сотрудник полиции заранее знал, что доказательства получены таким образом.
– Почитываете на досуге юридические справочники?
– Я была замужем за Дюки. Он сумел украсть в этом городе все мало-мальски ценное, что не приколочено гвоздями, и почти ни разу не попался. Он был моим юридическим справочником.
– Что же с ним стало? – спрашивает Бобби.
– Не прогнулся.
–
– Перед кем положено прогибаться.
Продолжая смотреть на собеседницу, Бобби вдруг понимает, что это совершенно одинокий человек, чья жизнь – сплошная череда больших и маленьких травм.
– Миссис Феннесси, пожалуйста, идите домой.
– И что мне там делать?
– Все то же, что вы обычно делаете дома.
– А потом что?
– А потом ложитесь спать и наутро повторите снова.
Мэри Пэт вздыхает:
– Это не жизнь.
– Почему нет? Главное – найти в ней маленькие радости.
Она улыбается, но в глазах тлеет мучительная боль.
– А если ни одной не осталось?
– Вы уверены?
– Можете не сомневаться.
– Тогда найдите новые.
Мэри Пэт опускает голову:
– Негде больше искать.
Бобби поражен тем, как внутри этой женщины уживается нечто безнадежно сломанное и абсолютно несокрушимое. Две сущности, которые не должны сосуществовать. Тот, кто сломлен, не может быть несокрушимым. Несокрушимый не может быть сломлен. Однако вот перед ним Мэри Пэт Феннесси: несокрушимая, но сломленная. И этот парадокс пугает Бобби до чертиков. Ему попадались люди, существующие, по его глубокому убеждению, одной ногой в нашем мире, другой – в потустороннем, подобно шаманам древности. Встретившись с таким, лучше обойти его даже не десятой – двадцатой дорогой, иначе, проваливаясь окончательно, он затащит тебя с собой в этот самый потусторонний мир. А он провалится. Несомненно. Даже к гадалке не ходи.
– Мэри Пэт, – осторожно окликает Бобби, она поднимает голову. – Вам есть с кем поговорить?
– О чем?
– О том, что творится в вашей жизни.
– Вот, с вами разговариваю.
Логично.
– И я вас внимательно слушаю.
Мэри Пэт пристально смотрит на него:
– Но не слышите.
– Чего я не слышу?
В ее глазах снова вспыхивает тот самый нехороший огонек. Она поднимает палец к небу и водит им по кругу.
– Невысказанного.
Бобби пытается подобрать слова для ответа, но в голову ничего не приходит.
Мэри Пэт слезает с капота, открывает дверцу своей развалюхи и садится за руль. Слегка сдав назад, она отъезжает, даже не глядя, отошел Бобби с дороги или нет.
Глава 17
Через несколько часов он ужинает с Кармен Дэвенпорт в немецком ресторане «Якоб Вирт» в театральном районе. Выбор Бобби пал на него как на достаточно презентабельный для двух госслужащих, но при этом не настолько, чтобы для оплаты счета пришлось брать кредит. Мыслями Бобби, впрочем, постоянно возвращается к тому непонятному разговору с Мэри Пэт Феннесси: не самый подходящий настрой для первого за десять месяцев свидания. И все же он никак не может перестать думать о пальце, направленном на небо, и «неумении слышать невысказанное».