Маленькие милости
Шрифт:
Она максимально поворачивается вправо, и он протискивается мимо, касаясь ее своим медвежьим торсом; Мэри Пэт даже успевает разглядеть седые волоски у него на висках… И вот он уже скрылся. За ним по пятам, руки в карманах курток, несмотря на вечернюю жару, следуют Джонни Полк и Бабзи Гулд, два громилы, которые держат песчано-гравийный склад на Саут-Шор и несколько порнографических салончиков в Комбат-Зоун [50] .
Пока толпа снова не сомкнулась, Мэри Пэт двигается за ними, держась строго за спинами громил, впереди которых Фрэнки рассекает людское море, будто бушприт лодки. Теперь она жалеет, что выбрала голубой костюм – слишком уж приметный, – но потом
50
Комбат-Зоун (англ. Combat Zone, букв. «Зона боевых действий») – прозвище, данное в 1960-х гг. району между Бойлстон-стрит и Ниленд-стрит в центре Бостона, где процветала индустрия развлечений для взрослых: стрип-клубы, пип-шоу, бордели, кинотеатры и книжные магазины с эротикой и порнографией. В 1974 г. официально объявлен городскими властями «районом красных фонарей».
Толпа вдруг в едином порыве подается вперед, разворачивая Мэри Пэт на месте снова лицом к зданию суда. Манекены уже вздернуты на флагштоках и фонарных столбах; теперь у них на шеях красуются таблички: «Сен. Кеннеди», «Судья Гэррити», «Мэр К. Уайт» и «Уильям Тейлор» – последнее имя ей незнакомо. Мужчины, притащившие чучела, стоят внизу с зажигалками наготове. Толпа одобрительно ревет, и манекены поджигают.
Пламя занимается где-то минуту. Огоньки, то голубые, то желтые, пляшут по манекенам. Один – «Гэррити» – гаснет, его приходится поджечь снова. А потом…
Свет от огня подсвечивает лица тех, кто стоит ближе всех к зданию суда, отблесками алого, желтого и голубого. В воздухе пахнет керосином и яростью. Чучела болтаются в петлях и горят.
Часть толпы скандирует: «Южка не отпустит!»
Другая скандирует: «В жопу ниггеров!»
Третья скандирует: «Мы не прогнемся!»
На мгновение Мэри Пэт видит только разгоряченные лица на до боли вытянутых вперед шеях, извергающие слюну разинутые пасти, таблички, воздетые к небу, будто вилы, свисающие с родительских плеч ноги детей. Протискиваться сквозь сплотившуюся толпу и почти осязаемый гнев все равно что проламываться через свежую кирпичную кладку. Легкие болят, будто после выкуренной разом полпачки сигарет, голова кружится.
Уже готовая упасть в обморок, Мэри Пэт наконец выбирается на свободу – как раз на пересечении между Ист- и Вест-Бродвеем.
Фрэнк уже перешел через дорогу и непринужденно болтает с Джонни Полком и Бабзи Гулдом у своего вишнево-красного «Кадиллака» с белой пластиковой крышей. Он комично гримасничает, и все хором смеются. Затем говорит что-то, отчего оба подручных вопросительно вскидывают брови. Фрэнк несколько раз кивает, убеждая их в серьезности сказанного, после чего садится в «Кадиллак» и уезжает вверх по Вест-Бродвею.
С мучительным нетерпением Мэри Пэт ждет, что будут делать дальше Джонни с Бабзи. Те, видимо, сами не могут определиться. Наконец они обмениваются кивками и заныривают в бар через пару зданий.
Мэри Пэт во весь опор пробегает два квартала, прыгает за руль «Бесс» и вдавливает педаль газа в пол. С громким чиханием машина выезжает с парковки. Набирает скорость. Приближается к знаку «стоп». Мэри Пэт на ходу вытягивает голову, оглядывается по сторонам: никого – и нарушает. Перед следующим перекрестком она даже не тормозит и на скорости доезжает до Вест-Бродвея. Куда дальше, остается только гадать. Если б Фрэнк направлялся домой, он свернул
Если б так и было – и если б кто-то не бросил горящую машину на пересечении Бродвея с И-стрит, – она точно потеряла бы Фрэнка Туми. Однако «Бесс» оказывается на перекрестке как раз в тот момент, когда все массово начинают объезжать пылающий остов, и Мэри Пэт выхватывает взглядом в отблесках огня («Сегодня что, все горит?») вишнево-красный кузов с белой крышей. Теперь она не упускает «Кадиллак» из виду до тех пор, пока тот не съезжает на трассу I-93.
Держась в трех машинах позади, Мэри Пэт следует за Фрэнки до Северного вокзала, затем пересекает мост, ведущий в Чарльзтаун. Две машины из трех останавливаются у Сити-сквер, поэтому осторожности ради Мэри Пэт отпускает Фрэнка чуть вперед. Это было ошибкой, но она старается не поддаваться панике. Ведь весь Чарльзтаун всего лишь миля на милю и крытых гаражей тут нет. Если Фрэнк остановился здесь, она его найдет.
И находит.
Точнее, не его самого – машину. «Кадиллак» припаркован перед мужской парикмахерской на Коммон-стрит, через дорогу от Учебного плаца. Место так назвали, потому что в годы Гражданской войны именно здесь северяне муштровали и тренировали новобранцев. Парикмахерская закрыта, свет не горит. Вокруг только жилые дома, в основном начала прошлого века, а часть – еще времен Войны за независимость. Они стоят вплотную друг к другу – и кирпичные, и каменные, и дощатые; ни единой щели между. Фрэнк может находиться в любом – или ни в каком. Просто бросил машину на первом попавшемся свободном месте, а сам пошел дальше. Можно было бы последовать за ним пешком, но Чарльзтаун, пожалуй, еще монолитнее, чем даже Южка. Если кто-то увидит, как она заглядывает в окна, Фрэнку тут же доложат.
Остается надеяться, что к машине он вернется. Мэри Пэт занимает место по другую сторону Учебного плаца, откуда хорошо видно «Кадиллак». Глядится в зеркало, проверяет парик и макияж. Потом устраивается в кресле поудобнее, убеждая себя, что не устала. Она не помнит, когда в последний раз по-человечески спала: даже накануне в мотеле отрубилась часа на три, не больше. Она со всей силы щипает себя за ляжку. Несколько раз шлепает себя по лицу. Курит сигарету за сигаретой…
Она просыпается около полуночи, даже не поняв, когда успела заснуть. Несколько раз моргает слипающимися глазами, хлопает себя по щекам, после чего смотрит на противоположную сторону Учебного плаца. «Кадиллак» Фрэнка Туми все еще там.
«Хвала тебе, Иисусе».
Никак, кроме как охренительной удачей, это назвать нельзя.
Мэри Пэт дает себе зарок не спать, даже если для этого придется резать себя, однако на половине очередной сигареты чувствует, как снова начинают слипаться веки. Она выходит в липкую ночную прохладу и стоит, опершись на крышу своей «Бесс». Замечает на углу квартала телефонную будку. Машина Фрэнка оттуда будет просматриваться идеально. Мэри Пэт плетется к будке, заходит и закрывается внутри. Думает, кому можно позвонить в такой час – да и вообще позвонить, учитывая ее изгойское положение, – после чего бросает в таксофон четвертак и набирает номер.
– Здравствуйте, Мэри Пэт, – доносится из трубки мужской голос, когда их соединяют. – Как вы узнали, что я в ночную смену?
– Лепреконье везение, детектив.
– Мы тут утром изъяли кое у кого три нелегальные автоматические винтовки.
– Успешно?
– Более чем. Спасибо вам.
– А почему вы тогда до сих пор на работе?
– Я съездил домой, поспал; вот, вернулся. Сейчас все на ногах. Половину копов в городе поставили под ружье в преддверии завтрашнего. Многие дежурят в ваших краях, обеспечивают спокойствие.