Маленькие милости
Шрифт:
– Чего тебе, сука, тут надо?
Мэри Пэт вглядывается в галстук мужчины. Темно-синий с голубыми крестами, как она и успела приметить, когда тот выходил из церкви с гробом Огги. Стало быть, это точно Реджинальд.
«Он что, правда назвал меня сукой?..»
– Я… просто хотела… Примите мои соболезнования.
– А… Вот оно что, – мягко произносит он. – Какое облегчение. Это многое значит. – Кладет свою черную ручищу ей на плечо и слегка сжимает.
– А чего я, по-вашему, хотела?
Он сжимает пальцы сильнее.
– Думал, ты объяснишь, за что твое кретинское отродье, ненавидящее негров, убило моего умного и благочестивого сынишку.
– Отпустите меня, пожалуйста.
– А я разве держу? – И его пальцы давят еще больнее.
– Да.
– Ты уверена?
– Уверена.
– А может, это просто
– Нет.
– Нет?.. – Реджинальд смотрит на нее, склонив голову. – А я говорю, что могло. Это мой дом, и в своем доме я имею право, на хрен, говорить все, что мне взбредет в голову, миссис Феннесси. Что-то не устраивает? Ну так давай, выскажи все претензии мне в лицо. Или ты думаешь, я не отличу серьезную сукину дочь по глазам? Я знаю, что тебе палец в рот не клади, что не всякий мужик сдюжит с тобой связаться, но я не всякий, да и ты не в том положении, чтобы это проверять. Потому что если б я вдруг – вот, на хрен, прямо сейчас – решил придушить мать одного из исчадий ада, убивших моего ребенка, которая без приглашения вошла в мой дом в день похорон моего единственного сына… знаешь, что со мной было бы, миссис Мэри Пэт Феннесси?.. Да, меня посадили бы. Но за то, что я прикончил тебя, шкура, меня в тюрьме так уважали бы, что я доживал бы там свои дни как царь.
И страшнее всего не угрозы, не боль от пальцев, впившихся в плечо, будто торцевые ключи, а полный ненависти взгляд. Мэри Пэт хорошо разбирается в ненависти – с детства ею окружена, – и эта ненависть лично к ней поистине неисчерпаема.
– Реджинальд!..
Они оба оглядываются и видят Соню, стоящую в двери, ведущей на веранду.
– Отпусти ее сейчас же.
Эти несколько секунд Мэри Пэт навсегда запомнит как самые страшные в ее жизни. Перед Реджинальдом стоял простой выбор: послушаться жену либо разом придушить незваную гостью. И Мэри Пэт не сомневалась: если б он решил ее убить, то наверняка преуспел бы.
Реджинальд отпускает ее плечо и со словами «Выкинь эту суку на хрен из моего дома» проходит мимо жены на веранду.
Перед домом стоят еще несколько гостей, поэтому Соня отводит Мэри Пэт до конца квартала. Они останавливаются у почтового ящика, когда-то синего, но выцветшего и облупившегося от солнца и осадков.
– Мне жаль, что… – начинает Соня.
– Не надо, не извиняйся. Твой муж просто немного не в себе от злости. Сам не знает, что говорит.
– Я вовсе не прошу прощения за Реджинальда, – сдвинув брови, говорит Соня. – Я не дала ему навредить тебе только затем, чтобы он остался дома и воспитывал девочек, а не гнил в сраной тюрьме.
«И Соня тоже матерится?» – невольно удивляется Мэри Пэт про себя.
– Я лишь хотела выразить соболезнование твоей утрате, – продолжает Соня. – Что бы я ни думала про тебя, миссис Феннесси, или про твою дочь, ни одна мать не заслуживает потерять ребенка, а тем более двух.
– И я тоже соболезную твоей утрате… – хрипло произносит Мэри Пэт.
– Замолчи. – Соня поднимает руку. – Даже не смей говорить о моем сыне. Он погиб из-за тебя.
«Так-так, погоди-ка, – думает Мэри Пэт, опешив, – это еще, на хрен, что за новости?»
– Я твоего сына не убивала.
– Вот как? – произносит мать Огги. – А кто воспитал ребенка, считающего, что ненавидеть других только потому, что Бог дал им другой цвет кожи, – это нормально? Ты разрешила эту ненависть. И, скорее всего, даже поощряла. А потом выбросила свою непутевую дочку вместе с ее дружками, которых воспитали такие же родители-расисты, в этот мир, будто гребаную ручную гранату, снаряженную тупой ненавистью, да еще и чеку выдернула, и… и… и да иди ты в жопу, Мэри Пэт, если хоть на секунду думаешь, что я с этим смирюсь. Или что я это прощу. Я не прощу. А теперь ползи обратно к себе в район и сиди там в кучке своих друзей-извергов. Истекайте там желчью и готовьтесь помешать нам учиться в ваших драгоценных школах… Но помни, сука, что мы придем, хотите вы того или нет. И не остановимся, пока вы не сдадитесь. А до тех пор вали прочь на хрен из моего района!
С этими словами Соня разворачивается и уходит. Мэри Пэт остается стоять у почтового ящика, с ужасом осознавая, что плачет, что по ее лицу горячими струями текут настоящие
Глава 27
Штаб Всемирного фронта освобождения Либерии расположен в нефункционирующей синагоге на Дадли-стрит, в той части Роксбери, что похожа на пепел от несбывшейся городской американской мечты. Трое главарей ВФОЛ носят очки в роговой оправе и безразмерные афро, черные водолазки с горлом и клетчатые брюки, одинаковые заостренные бородки и выражение лица с претензией на интеллектуальность, хотя Бобби знает, что книги они брали максимум из тюремной библиотеки. И по сути, неважно, нужны ли наркотики Фронту, чтобы финансировать «высшую цель», или же «высшая цель» была задумана в качестве прикрытия для наркотиков. Важно то, что в первую и последнюю очередь это гребаные торговцы наркотой.
Парни и девушки, ходящие под главарями, представляют собой истинную суть организации. По слухам, именно они придумали «правильное» уличное самоназвание – «морлоки». Это в основном еще дети, которым нет дела до водолазок, бородок и очков. Они носят черные кожанки, широкополые шляпы и туфли на трехдюймовых каблуках. Они толкают дурь по всему Роксбери, Маттапану и Джамайка-Плейн, калеча любого, кто встанет у них на пути. Им плевать на порядки и правила. Подобная безбашенность делает их опасными, но в то же время вполне предсказуемыми.
Винсент, который смотрит слишком много кино и заглядывается на фотографии оружия в «Ганз энд аммо», как иные – на красоток из «Хастлера», предлагает устроить вооруженный налет на штаб ВФОЛ. Просто высадить дверь с ноги, пушки наголо – вот и весь план. Ряд крупных оружейных компаний уже несколько лет снабжает городскую полицию вооружением военного образца. Лос-Анджелес и Нью-Йорк пропагандируют новую философию обеспечения правопорядка, требующую создания специальных боевых подразделений. Первое из таких уже получило название SWAT [46] . В ходе массовых перестрелок его бойцам удалось расправиться с «Черными пантерами» и Симбионистской армией освобождения [47] , заставив ура-патриотов поверить, что теперь-то будет обеспечен не только закон, но и порядок. Бобби же прекрасно известно, что на деле перестрелки почти не принесли результатов, вылились в охренительный ущерб собственности, а также породили новое микропоколение посредственных копов, считающих, что отсутствие чутья, умения работать с людьми и простой смекалки с лихвой компенсируется мощными пушками.
46
SWAT (изначально Special Weapons Attack Team – штурмовая группа со специальным вооружением; в настоящее время расшифровывается как Special Weapons And Tactics – «специальное оружие и тактика») – полицейские отряды быстрого реагирования, использующие легкое оружие армейского типа и специальные войсковые тактики. Привлекаются для операций, связанных с высоким риском, которые выходят за пределы компетенции простых полицейских.
47
Партия самообороны «Черные пантеры» – американская леворадикальная организация чернокожих, выступавшая, в противовес идеологии Мартина Лютера Кинга, за вооруженное продвижение интересов афроамериканцев. Была активна с середины 1960-х по 1970-е гг. Симбионистская армия освобождения – американская леворадикальная террористическая организация, действовавшая с 1973 по 1975 г. Считается первой подобной организацией, чей костяк составляли преимущественно белые американцы левых убеждений.
И однажды у таких вот винсентов появится шанс применить свои взгляды на деле. Окажутся эти взгляды правильными или нет, джинна уже выпустят из бутылки, и запихнуть его обратно будет крайне трудно, если вообще возможно. Но до тех пор, к счастью, Винс подчиняется Бобби. Тот составляет план операции «Морлоки», в котором задействована команда из Управления по борьбе с наркотиками и специальный отряд добровольцев со всего департамента, обеспечивающий слежку за штабом ВФОЛ, чтобы никто не улизнул, пока не сгребут всех нужных.