Мамы-мафия: противоположности разъезжаются
Шрифт:
При других обстоятельствах я бы ответила ей: «Могу предложить тебе место в подвале», но сегодня я могла как-то понять её грубость. Как сказала Фрауке – агрессия вызывает контрагрессию. Хотя я сомневалась, что слово «контрагрессия» можно найти в словаре.
*
Нелли с силой пнула входную дверь ногой, и та шумом захлопнулась. Люстра тихонько зазвенела своими искусственными
– Ещё раз, – крикнула я из гостиной. – Картины ещё не попадали со стен.
– Оставь свои глупые шутки, – фыркнула Нелли и потопала вверх по лестнице.
– Что с ней такое? – спросил Юлиус.
– Любовные страдания вечером в пятницу, – ответила я.
– Чушь! – закричала Нелли. – Я просто ужасно злая. – Она рванула дверь своей комнаты и с грохотом захлопнула её за собой.
– На кого она злится? – спросил Юлиус.
– На Кевина, – ответила я.
Нелли снова рванула дверь.
– Не на Кевина! На себя! Потому что я такая глупая корова и влюбилась не в того парня! Такой мягкотелый бэбиситтер! А я думала, что Кевин крутой! Как можно быть такой глупой? Но уже слишком поздно! Макс встречается с этой глупой Лаурой-Кристин, а я влюблена в типа, который пахнет детским кремом!
– Ты не хочешь спуститься к нам? – спросила я.
– Нет! – крикнула Нелли и захлопнула дверь.
Мы с Юлиусом подождали. Через четыре секунды дверь снова распахнулась.
– Он серьёзно хотел, чтобы я поменяла Саманте пелёнки! Причём полностью уписанные пелёнки! Он думал, что делает мне этим одолжение!
Я постаралась не засмеяться и выглядеть возмущённой.
– Очевидно, его предыдущей подружке очень нравилось менять пелёнки! – прокричала Нелли. – Какой идиотизм!
– Попкорн, – сказала я. – Мы с Юлиусом делаем попкорн.
Нелли спустилась по лестнице на пару ступенек вниз.
– Он сказал, что я ненормальная! Я! Потому что я не нахожу таким чудесным возиться с младенцами и ковыряться в их какашках!
Мы не ответили, и она начала плакать:
– Они же не сироты! У них есть матери, которые могут это делать!
– У нас ещё есть чипсы и мороженое, – сказал Юлиус.
Нелли спустилась ещё на пару ступеней. Она высморкалась.
– Это так несправедливо.
– Мы хотим посмотреть ДВД и устроить пикник на диване, – сказала я. – Можешь присоединиться, если хочешь.
– Но только в том случае, если мы будем смотреть грустный фильм, – сказала Нелли.
– Тогда мы посмотрим «Дамбо», – сказал Юлиус, и у него на глазах выступили слёзы. – Это так печально, когда маму-слониху запирают, и она не может быть с бедным Дамбо.
– Я хочу попкорн с маслом, – сказала Нелли. – И хочу сидеть в середине.
– Но я тогда не смогу положить голову маме на колени, – сказал Юлиус.
– Ты можешь положить голову мне на колени, – ответила Нелли.
– Но ты же не любишь маленьких детей, – возразил Юлиус.
– Тебя люблю, – неохотно ответила Нелли. – Ты какой-то другой. Не такой громкий, липучий,
– Но когда ты теребишь мне волосы, мне бывает больно, – сказал Юлиус.
– Сегодня не будет, – пообещала Нелли. – Я постараюсь осторожно.
Когда я с огромной миской попкорна, чипсами и мороженым пришла в гостиную, Юлиус и Нелли уже сидели обнявшись на диване, и аист как раз бросал под ноги маме-слонихе маленького Дамбо.
– Слоны бы ужасно смеялись, если бы они увидели этот фильм, – сказала я, присаживаясь к ним. – Они вынашивают детей не меньше двенадцати месяцев.
– Тссс, – сказал Юлиус. – Ты посмотри только, как она радуется своему ребёнку.
Нелли положила мне голову на плечо.
– Кевин сказал, что девочки, которые не любят маленьких детей, ненормальные.
– Ерунда, – ответила я.
– Я был тоже таким милым ребёнком, как Дамбо? – спросил Юлиус.
– Да, таким же, – сказала Нелли. – Во всяком случае, мама была от тебя в восторге.
– Да, и это так и остаётся. – Я положила ноги на журнальный столик и взяла горсть попкорна.
– Кевин, наверное, прав, – сказала Нелли. – Все остальные девочки, которых я знаю, охотно возятся с маленькими детьми и очень радуются, когда они какают. Нормальные девочки считают малышей очень милыми.
– Что означает нормальные? У одних девочек есть материнское чувство, у других нет. Некоторые уже в пять лет обращаются со своими куклами, как с детьми, другие пишут им на животиках плохие слова.
– Это не были плохие слова, – сказала Нелли.
– «Я глупая кукла, и меня никто не любит», – процитировала я.
Нелли виновато закусила губу.
– Когда мне было столько лет, сколько тебе, я тоже не могла понять, почему люди так носятся с маленькими детьми, – сказала я. – Я единственная считала, что моя маленькая кузина выглядит, как колбаса в колготках. И я всегда думала, что меня вытошнит, если я ещё раз услышу, как моя тётушка говорит: «Моё милое, чудное мусипуси».
Лицо Нелли немного посветлело.
– В самом деле? Ты тоже не любила детей? И когда это изменилось?
– Не изменилось, – ответила я. – Моя кузина по-прежнему выглядит, как колбаса в колготках, и когда кто-нибудь говорит «мусипуси», мне становится плохо.
– Но ты любишь маленьких детей!
– Немногих, честно говоря. Собственно, только вас. И парочку ваших друзей. И детей моих подруг.
– А Лару ты любишь? – Лара была лучшей подругой Нелли с детского сада.
– Честно? Лара мне всегда казалась ужасной. Она при разговоре бубнила и, когда сморкалась, размазывала сопли по всему лицу и по всей моей мебели. А ещё она всегда говорила: «Ты такая стьянная мать!»
– Она до сих пор так говорит, – сказала Нелли. – Она всегда говорит «коввы» вместо «ковры» и «опастные времена».