Марина из Алого Рога
Шрифт:
Князь засмялся.
— Приняла, — и такъ, какъ будто она же оказывала одолженіе Завалевскому. Она на это молодецъ у насъ. Наивность цинизма доходитъ у нея до какой-то поэзіи…
— Отвращеніе! проговорила Марина:- а онъ, скажите, что за чудо этотъ человкъ! онъ… не избгаетъ ея, видится съ нею до сихъ поръ?…
— Не избгаетъ ея — кто хочетъ, возразилъ хмурясь Пужбольскій, — когда она этого не желаетъ; elle l'exploite jusqa'-aujourd'hui, примолвилъ онъ сквозь зубы.
— То-есть, какъ же это, что вы хотите сказать?
— Она до сихъ поръ тянетъ съ него, что можетъ, презрительно отрзалъ князь.
Марина даже покраснла: ей было совстно за эту безстыдную барыню, и до слезъ жаль его…
—
— А вотъ вы ее, можетъ-быть, увидите…
— Здсь! съ невольнымъ ужасомъ и какою-то внутреннею болью проговорила двушка.
— Да; мн говорилъ Завалевскій, она изъ Петербурга детъ на лто въ мужнино имніе, въ Воронежскую губернію, и по пути хотла захать сюда…
— Да это совсмъ не по пути, Воронежская губернія! прервала Марина.
— А вотъ то-то! опять засмялся онъ:- видите молъ, cher cousin, какая я вамъ преданный, нжный, всегда врный другъ; съ дороги свернула, на цлыя сутки разницы себ сдлала единственно, чтобы взглянуть на васъ! Такъ вы ужь за это…
— Да чего же ей нужно? гадливо произнесла Марина, — вдь она же знатна и богата…
— Недостаточно… И богатство, et les grandeurs — все это пошло какъ-то мимо ея… какъ это говорится въ сказкахъ: по губамъ мазало, въ ротъ не падало…
— Какъ же вы сейчасъ разсказывали?…
— Да, да, объяснялъ Пужбольскій: — сводъ свой она вывела врно, только одного не замтила, что строила она его на песк. Онъ и разъхалъ!... Во-первыхъ, вслдъ за нашими несчастіями въ Крыму, кредитъ старика Солнцева лопнулъ какъ мыльный пузырь… Онъ даже не выдержалъ, умеръ скоро затмъ… Оказалось, что у него долговъ боле чмъ на половину всего имнія… А тутъ l'йmancipation — еще половиной меньше! И изъ всего ея echafaudage'а осталось au fond у Дины то, что получила она отъ милостей Завалевскаго, и мужъ, изъ котораго она, pauvre femme, вотъ уже пятнадцать лтъ бьется что-нибудь сдлать, и не добивается…
— А мужъ что же? спросила Марина.
На этотъ разъ Пужбольсвій уже совсмъ расхохотался.
— Мужъ ничего, сказалъ онъ:- мужъ — князь Солнцевъ, и даже родня мн близкій…
— Такъ вдь это что же "князь"! Это только кличка, засмялась, въ свою очередь, двушка.
— Оно и есть! Кличка для клички, какъ было прежде искусство для искусства, какъ нынче у вашихъ либераловъ самооплеваніе для самооплеванія!… Вообразите себ ярлыкъ безъ бутылки, бутылку безъ вина, табачный кисетъ безъ табаку, — вотъ вамъ Солнцевъ depuis que "papa" est mort! Онъ тоже либералъ, между прочимъ…
— Я все думаю, заговорила Марина: — какъ это онъ дозволяетъ обманывать, или, какъ вы сказали, эксплуатировать себя этой женщин!… Онъ или любитъ ее до сихъ поръ, или это слабость, которую онъ какъ человкъ не въ прав себ дозволить!…
— Ни первое, ни совсмъ послднее! возразилъ князь:- она употребляетъ теперь съ нимъ особенный… какъ это говорится? — да, особенный фортель, который дйствуетъ на Завалевскаго именно потому, что онъ, я употреблю слово въ вашемъ смысл, что онъ человкъ. Судя по нкоторымъ словамъ qui lui sont 'echapp'es, она упрекаетъ его теперь въ томъ, что онъ былъ причиной ея несчастія, что онъ не долженъ былъ дозволить бравъ ея съ Солнцевымъ, долженъ былъ sobrement… трезво посмотрть на ея дтское увлеченіе, l'entrainement d'une pauvre et na"ive enfant 'eblouie par le monde. А онъ что сдлалъ? De la grandeur dame и не изъ чувства, a par rancune, par d'epit amoureux, чтобы еще зле отомщать ей…
— И онъ этому вритъ? съ новымъ негодованіемъ перебила его Марина.
—
Марина глубоко задумалась.
— О, Боже мой! сказала она посл долгаго молчанія: — какъ присмотришься только поближе, — въ мір одно коварство!…
— И любовь! добавилъ засмявшись Пужбольскій, но въ его выраженіи, опять помимо его воли, было боле чмъ одна шутка.
— А вы все съ своими глупостями; все съ глупостями! досадливо крикнула на него Марина. — Я съ вами говорить боле не хочу!
Она вскочила съ мста такъ же быстро, какъ и опустилась на него два часа тому назадъ, и, приподнявъ слегка спереди свою кисейную юбку съ воланами, торопливо сбжала со ступенекъ балкона…
— La Judith d'Allori! ршилъ съ восторженнымъ вздохомъ князь Пужбольскій, проводивъ ее глазами и очутившись одинъ предъ чашкой своего давно похолодвшаго чая.
VIII
Съ этого дня между нашими друзьями и Мариной установились самыя добрыя пріятельскія отношенія. Каждое утро, часу въ девятомъ, приходила она съ ними чай пить, и до полудня, пока высоко поднявшееся солнце не прогоняло ихъ съ балкона, время проходило въ оживленной, всегда занимательной бесд, въ горячихъ или веселыхъ толкахъ, спорахъ и разсказахъ. Это совмстное чаепитіе, какъ выражалась Марина, живой, дружескій обмнъ мыслей, вчныя пренія Пужбольскаго съ графомъ о предметахъ совершенно для нея новыхъ, которымъ внимала она съ возрастающимъ съ каждымъ днемъ любопытствомъ, — все это вскор стало для нея такъ же дорого, такъ же необходимо, какъ воздухъ, которымъ она дышала. Весь день ходила она исключительно занятая тмъ, о чемъ утромъ была рчь за чаемъ; вечеромъ, ложась спать, готовила она вопросы, на которые пріятели ея должны были отвтить ей завтра; завтра она, проснувшись, улыбалась новому свтлому дню, глядвшему въ ея окна, и торопилась скоре одться и бжать на тотъ каменный, обросшій жасминомъ, любезный ей балконъ, гд, она знала, за кипящимъ уже самоваромъ сидятъ друзья и поджидаютъ ее…
Странное дло, она будто вкъ была съ ними знакома, жизнь свою прожила съ ними, съ этими столь недавними своими пріятелями! Какъ еще ни съ кмъ, чувствовала она себя съ ними "по себ"!… А между тмъ, — разсуждала въ первые дни она сама съ собою, — Что же общаго у нея съ ними? Вдь они не какъ вс, они блокостные (въ числ всяческой "современной" россійской ерунды она гд-то вычитала и это, и удержала въ памяти), они баре, блоручки, а она привыкла уважать одн лишь честныя мозолистыя руки!… Ужь не потому-ли это, что въ ней самой течетъ кровь Серебряныхъ-Телепневыхъ?… Но она не хотла останавливаться на этой мысли, — ее льстило, напротивъ, то, что вотъ она сама, какъ знаменитый Рахметовъ въ знаменитомъ роман: " Что длать", — по крови важная, но по убжденіямъ — народъ, демократка, и не признаетъ никакихъ сословныхъ отличій… Отчего же ей такъ хорошо, такъ легко дышется съ ними, а такъ часто тяжело бывало съ тми, съ прежними, которые развивали ее и учили презирать этихъ блоручекъ?… Вдь либерализмъ — разв его цль не состоитъ именно въ томъ, чтобы каждому жилось легко и свободно? А если, напротивъ, онъ, либерализмъ этотъ, долженъ стснять, привязывать какія-то гири къ ногамъ, то какая же цль его? Благо всхъ? Но разв всмъ будетъ легче оттого, что у каждаго будетъ по такой гир на ног?