Мария Магдалина
Шрифт:
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДЕЯТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ (VITA ACTIVA)
Я никогда не понимал, как можно прийти к созерцательной жизни, сколь бы полной она ни была, не попробовав себя сперва в деятельной жизни.
В начале тринадцатого столетия папа Иннокентий III произнес пасхальную проповедь в базилике Святой Марии Маджоре в Риме, избрав темой следующий отрывок из Евангелия: «Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы» (Марк 16:1) [245] . В этой проповеди понтифик поучает свою аудиторию (на этот раз состоящую преимущественно из мирян), что три Марии, пришедшие ранним утром первого дня Пасхи ко гробу, олицетворяют каждая свое сословие внутри христианской Церкви — мистического тела Христова. Это тело состоит из мирян, представленных Марией Магдалиной, монашества, олицетворяемого Марией Иаковлевой, и белого духовенства, символизируемого Саломией. Развивая свое мистическое толкование, Папа далее говорит, что миряне ведут деятельную жизнь в миру; монахи — созерцательную и духовную, а белое духовенство — смешанную, то есть одновременно и деятельную и созерцательную [246] .
244
О Кавалке см. главу 1. The Life, 86.
245
В Средние века темой проповеди брали отрывок из определенного для этого дня Евангелия. На Пасху тогда, как и ныне, читали Евангелие от Марка. Джузеппе Скуппа (Guiseppe Scuppa I sermoni di Innocenzo III / Tesi di laurea, Pontificia Universitas Lateranensis, 1961/, 91–92) высказывает предположение, что большинство проповедей Иннокентия III были написаны между 1202 и 1204 годами. По церковным правилам того периода пасхальную
246
«Tres istae mulieres designant tres vitas: laicalem, regularem et clericalem. Vita laicorum est activa, et saecularis; vita religiosa est contemplativa et spiritualis; vita vero clericorum quiasi mixta est et communis quai partim est saecularis in quantum divina ministrat». Segna, Sermo Tertius, с непронумерованными страницами. Принимая во внимания то, какой упор делается в этой проповеди на активную жизнь, можно предположить, что она была рассчитана и на мирян, пришедших послушать первосвященника. Иннокентий иногда произносил проповедь перед мирянами на народном наречии (впрочем, текстов их не сохранилось), как о том говорится в посвящении к собранию его проповедей, PL 217, 312. О мистическом смысле Священного Писания см. Я. Caplan The Four Senses of Scriptural Interpretation and the Mediaeval Theory of Preaching, Speculum 4 (1929): 282–290.
Иннокентий предлагает новую схему христианского общества, грозившую заменить собой старую модель, где символами активной и созерцательной жизней являлись соответственно Марфа и Мария. К концу двенадцатого столетия такая дихотомическая схема уже не соответствовала структуре и образу жизни внутри Церкви. Когда Лотарио де Конти ди Сеньи в 1198 году взошел на папский престол, он стал наследником великого духовного возрождения, изменившего за предшествующее столетие облик Церкви. Разработанные августинцами и премонстратенсианцами Церковные установления, позволявшие вести смешанный образ жизни, привлекали небывалое количество новообращенных мужчин и женщин, желавших вести такую жизнь [247] . Этим же самым в первые десятилетия тринадцатого века занимались и нищенствующие монахи. На самом деле появление тройной структуры, отражавшей новую духовную реальность, было требованием времени [248] . Однако из этого вовсе не следует, будто Папа Иннокентий III создал ее ex nihilo (из ничего). В 999 году, в период коренной монастырской реформы, начатой в Клюни, глава аббатства Сен-Бенуа-сюр-Луар писал:
247
Количество работ о возрождении религиозной жизни в двенадцатом столетии огромно. См., среди других произведений, Marie-Dominique Chenu Nature, Man and Society in the Twelth Century: Essays on the New Theological Perspestives in tje Latin West, под ред. Джерома Тейлора и Лестера Литтла (Chicago: Chicago of University Press, 1968), 219—30; Lester Little Religious Poverty and the Profit Economy in Mediaeval Europe (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1978); Caroline Walker Bynum The Spirituality of Regular Canons in the Twelth Century в Jesus as Mother: Studies in Spirituality of the High Middle Ages (Berkeley: University of California Press, 1982), 22–58; и очерки в Renaissance and Renewal in the Twelth Century, под ред. Роберта Л. Бенсона и Жиля Констебля (Cambridge, МА: Harvard University Press, 1982).
248
Феодальное общество, как известно, имело иерархическую структуру и состояло из трех категорий: тех, кто работал (ilaboratores), тех, кто воевал (bellatores), и тех, кто молился (oratores). Эта тройная модель средневекового общества стала известна благодаря работе Жоржа Дюби. См. Georges Duby The three Orders: Feudal Society Imagined, перев. на англ. Артура Гоулдхаммера (Chicago: University of Chicago Press, 1980).
Среди христиан обоих полов, как известно, существуют три сословия и, так сказать, три категории. Хотя ни одно из них не избавлено от греха, первое — добродетельно, второе — еще добродетельней, а третье — просто сама добродетель…
Первое сословие — это миряне, второе — духовенство, третье же — монашество [249] .
По схеме аббата Флери церковь состояла из трех сословий: мирян, духовенства и монашества, причем последнее стояло на самой высокой ступени иерархической структуры. Иннокентий принял эту модель, лишь слегка видоизменив ее. В его схеме высшая ступень отводилась духовенству — тем, кто вел одновременно и деятельную и созерцательную жизнь. Каким бы незначительным ни казалось это изменение, оно фактически свидетельствовало о радикальном пересмотре взгляда церкви на саму себя. Монашеский образ жизни уже не был превыше всего и не занимал самое высокое место на иерархической лестнице. Теперь первенство отдавалось образу жизни, где было всего поровну — и действия и созерцания. Это означало не только победу смешанного образа жизни, а нечто большее: в новой сословной схеме христианского общества повышалась значимость мирской жизни. Отдав верховенство смешанному образу жизни, предполагающему и деятельную жизнь, Папа Иннокентий III придал мирской жизни небывалую степень достоинства и привлекательность, до сих пор немыслимую и неожидаемую. Да, конец двенадцатого столетия явился для мирян началом периода расцвета.
249
Цит. no Andre Vauchez The Laity in the Middle Ages: Religious Beliefs and Devotional Practices, перев. на англ. Ж. Шна-едер (Notre Dame, IN: University of Notre Dame Press, 1993), 41
Предметом рассмотрения настоящей главы является деятельная жизнь мирян в церкви позднего Средневековья и Марии Магдалины как ее символа. Марфа, конечно же, по-прежнему оставалась символом деятельной жизни; однако проповедники, призывая мирян следовать ее примеру, также напоминали и о деятельном служении Марии Магдалины [250] . Я уже говорила, что нищенствующие монахи использовали только один аспект образа Марии Магдалины, закрепив в общественном сознании ее социальную роль за собой. В этой главе я предлагаю проследить за тем, как они использовали ее в качестве зеркала для мирян.
250
Я уже недавно говорила, что, помазав Господа миром — благочестие и доброе дело, Мария Магдалина стала символом деятельной жизни, затмив даже свою сестру Марфу. См. Бериу Магдалина, с. 298, и Лоуэрс Noli me tangere, с. 230.
Миряне
Духовная жизнь мирян в Средние века становится заметной в одиннадцатом столетии, во время проведения григорианской реформы, когда патарии — группа мирян в основном из среднего и низшего классов — начали навязывать духовенству собственные религиозные убеждения и чаяния. Их движение началось с выступления против симонии в миланской церкви. Они поносили широко распространенный грех сребролюбия и требовали, чтобы возлюбившее жизненные блага духовенство вернулось к апостолической простоте. Стремясь заручиться поддержкой духовенства, патарии проповедовали, участвовали в публичных диспутах, организовывали процессии и, в случае необходимости, были готовы стать мучениками, пролив за правое дело свою кровь. Благодаря своему реформаторскому энтузиазму им удалось получить значительную поддержку — особенно со стороны Григория VII и кардинала Петра Дамиана [251] .
251
О патариях см. H.E.J. Cowdrey The Papacy, the Patarens and the Church of Milan, «Transactions of the Royal Historical Society»,5-й выпуск, 18 (1968 г.): с. 25–48.
К последней четверти двенадцатого столетия у мирян по всей Европе наблюдаются проявления — в различных формах — благочестия. В Лионе вальденсы, проповедуя учение Христа, добровольно живут в нищете. Их вождь, в прошлом купец, не был знатоком латинского языка, однако перевел на национальный язык Евангелия, и этот поступок не прибавил ему друзей в Риме [252] . В Льеже женщины, которых современники называли просто mulieres sanctae — святыми женщинами, — тоже
252
Герберт Грандманн первым увидел связь между различными еретическими группами, женскими религиозными движениями и нищенствующими орденами в двенадцатом и тринадцатом столетиях. Его работа, увидевшая свет в 1935 году (2-е изд. — 1961 г.), наконец-то переведена Стивеном Роуэном на английский язык и вышла под названием «Религиозные движения в Средние века». См. Herbert Grundmann Religious Movements in the Middle Ages. (Notre Dame, IN: University of Notre Dame Press, 1995).
253
Ernest W. McDonnell The Beguines and Beghards in Mediaeval Culture, with Special Emphasis on the Belgian Scene (New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 1954); Brenda Bolton Mulieres sanctae» Studies in Church History 10 (1973): 77–95, издана в сборнике Women in Mediaeval Society, под ред. Сьюзан М. Стюард (Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1976), 141–158; Bolton Vitae Matrum: A Further Aspect of the Frauenfrage в Medival Women, под ред. Дерека Бейкер (Oxford: Basil Blackwell, 1978), 253–273; Jean-Claude Schmitt Mort d’une heresie: L’Eglise et les clercs face aux beguines et aux beghards du Rhin superieur du XIVe au XVe siecle (Paris: Mouton, 1978); и Walter Simons The Beguine Movement in Southern Low Countries: A Reassessment, Bulletin de l’lnstitut historique beige de Rome 59 (1989): 63—105.
Необходимо сказать, что движения как вальденсов, так и бегинок — одни из самых серьезных религиозных движений мирян в Средние века — зародились в городских центрах. Не стоит даже напоминать, что Италия — в результате торговой революции и объединительного процесса — превратилась в один из крупнейших урбанистических и богатейших районов в Западной Европе того периода. Это ли не благодатная почва для проявления мирянами религиозного пыла. Первым из числа новых духовных течений в Италии стали хумилиати (простецы), так же как и патарии появившиеся в Ломбардии. Они встречались не только в Милане, но и во многих городах центральной и северной Италии. Это были набожные миряне, в основном из ремесленников (для многих источником дохода служила торговля шерстью), которые стремились жить в миру, но не быть его частью. Простецами их называли потому, что они носили скромную одежду из некрашеной шерсти, вели простую, но не нарушающую религиозных, семейных и общественных устоев жизнь. Они жили своим трудом в добровольной бедности [254] . Жак де Витри — современник и защитник многих религиозных движений мирян того периода, хвалил простецов за их трезвый образ жизни и за то, что они показывают образец величайшего смирения в словах и делах своих [255] .
254
Cm. Sulle tracce degli Umiliati, под ред. Марии Пиа Альбер-цони и др. (Milan: Vita е Pensiero, 1997). Бренда Болтон привлекла внимание к простецам серией своих очерков: Innocent III’s treatment of the Humiliati в Studies in Church History 8 (1972): 73–82; Tradition and Temerity: Papal attitudes to Deviants, 11591216 в Studies in Church History 9 (1972): 79–91; The Poverty of the Humiliati Franziskanische Forschungen 27 (1975): 52–59; и Sources for the early history of the Humiliati в Studies in Church History 11 (1975): 125–133, последние три работы включены в сборник — см. Bolton Innocent III: Studies on the Papal Authority and Pastoral Care (Aldershot: Variorum, 1995). Скоро из печати выйдет работа Фрэнсис Эндрюс Первые простецы: возникновение и становление организации 1176–1270 гг. См. Frances Andrews The early Humiliati: The Development of an Order c.1176–1270 (Cambridge: Cambridge University Press).
255
The Historia Occidentalis of Jacques de Vitry, под ред. Джона Фредерика Хиннебуша, доминиканского монаха (Spicilegium Friburgense, vol. 17) (Fribourg: The University Press, 1972), 144–145.
В отличие от вальдесов они не были нищими, но, как и те, утверждали, что призваны свыше проповедовать Евангелие. Это-то и навлекло на их голову гонения со стороны церкви в 1184 году. Впрочем, вскоре после своего избрания папой Иннокентий III издал своего рода индульгенцию — указ, обращенный к новым религиозным группам и призывающий их вернуться в лоно Церкви. В 1200 году вожди хумилиатов обратились к Иннокентию с просьбой о руководстве, и в следующем году Папа Римский одобрил их propositum, или заявление о намерении. Этот документ давал право на существование третьему ордену — ордену хумилиатов, созданному для мирян. К следующему столетию в этом светском ордене появилась собственная beata — праведница Альдобрандеска Сиенская (ум. в 1309 г.) [256] .
256
О Иннокентии III и простецах см. очерки Болтон, перечисленные в прим. 253. Житие Альдобрандески на латинском языке опубликовано в AASS от 26 апреля. Перевод Елизаветы Петровой сделанного в шестнадцатом веке краткого пересказа жития, созданного в Италии четырнадцатого столетия, напечатан в Consolation of the Blessed (New York: Alta Gaia Society, 1979), 166–178.
Акт Иннокентия III о примирении простецов (хумилиатов) с Церковью явился составной частью пасторской революции, характеризовавшей его восемнадцатилетнее пребывание на папском престоле. В ее основе лежала забота о духовном здоровье мирян. Особое значение Иннокентия III пасторской проповеди, настоятельно требовал каждый год исповедовать и причащать прихожан. Его трактаты о браке, раздаче милостыни и благотворительности; основание им больницы Санто Спирито (Святого Духа) для бедных и брошенных детей; его предложение о вызволении проституток из цепей порока, не говоря уже о его душевных страданиях из-за набирающей силу ереси катаров (ставших в конце концов причиной изуверского крестового похода 1209 года), — все это свидетельствовало о глубокой тревоге за духовное благополучие мирян [257] .
257
Латинские тексты канонов 10, inter caetera, и 21, omnis utriusque sexus, приведены в Conciliorum Oecumenicorum Decreta, под ред. Г. Альбериго, К. Леонарди и других. (Centro di Documentazione Istituto per le Scienze Religiose — Bologna) (Rome: Herder, 1962), 215–216 и 221; на английском языке в сборнике Decrees of the Ecumenical Councils, 2 vols., перев. Норман П. Тэннер (Washington, D.C.: Sheed and Ward, 1990), vol. 1, 239-40, 245. Трактаты Иннокентия о браке (De quadripartita specie nuptiarum), раздаче милостыни (Libellus de elemosyna) и благотворительности (Encomium charitatis) опубликованы в PL 217: 745–762, 921–968. О его благотворительности и заботе о бедных см. Bolton Hearts not Purses: Innocent III’s Attitude to Social Welfare, 123–145, и Received in His name: Rome’s Busy Baby Box, 153–167, в настоящее время они опубликованы в сборнике работ Болтон Иннокентий III. Относительно его предложения о перевоспитании проституток путем замужества см. Письмо 112 из Die Register Innocenz’ III vol. 1: Pontifikatsjahr 1198—99, под ред. О. Хагенедера и А. Хейдегера (Craz-Cologne: Hermann Bohlaus Nachf., 1964,169–170). См. также сборник очерков Мишель Маг-гаронне об Иннокентии III, Michele Maccaronne Studi su Innocenzo III (Italia Sacra, vol. XVII) (Padua: Antenore, 1972). О крестовом походе против катаров см. Joseph Strayer The Albigensian Crusade (Ann Arbor, MI: University of Michigan Press, 1992). Об учебе Иннокентия в Париже, возможно, оказавшее, по мнению У. Болдуина, влияние на его представление о пастырских обязанностях см. Masters, Preachers and Merchants: The Social Views of Peter the Chanter and His Circle 2 vols. (Princeton: Princeton University Press, 1970).
Еще одно доказательство его заботы о духовной жизни мирян — это случай с Омобоном Кремонским (ум. в 1197 г.), первого мирянина не королевской крови, причисленного Церковью к лику святых. Это произошло в 1199 году; его канонизация стала для мирян подарком Папы Иннокентия III, преподнесшим им образец благочестия, к которому они тоже могли бы стремиться. В булле о причислении к лику святых, Quia pietas, Папа Иннокентий III объявил, что кремонский купец заслужил подобной чести за свою благотворительность и огромное благочестие; за то, что он. был, и это не случайно, непримиримым врагом ереси. По словам Андре Воше, опубликовавшего недавно биографию Омобона, Папа Иннокентий III считал, что в новом святом «воплощен идеал покаянного образа жизни, представляющего для мирян наилучший путь к спасению» [258] . Что ж, давайте изучим этот «образец покаянной жизни», предлагаемой Папой Иннокентием III мирянам. И сделаем мы это, обратившись к фигуре Марии Магдалины, еще одного воплощения — для мирян — этого идеала.
258
«Homebon de Cremon (fll97), marchand et saint» в Les laics au Moyen Age. Pratiques et experiences religieuses (Paris: Cerf, 1987), гл. 6, которая, к сожалению, была выпущена из английского издания этой книги, вышедшей под названием The Laity in the Middle Ages.