Мария Магдалина
Шрифт:
После проповедования новой религии, разрушения идолов и наставления в вере раннехристианский миссионер обычно совершал обряд крещения. Мария Магдалина вопреки каноническому праву так и поступила. В житии, принадлежащем перу агиографа Пьетро де Натали (ум. в 1400 г.), описывается, как после разрушения языческих храмов Магдалина провела обряд крещения [201] . В церкви Святого Маврикия в Анже хранится купель, в которой, согласно легенде, были крещены древние правители Прованса. Она была преподнесена в дар королю Рене благочестивым королем Прованса [202] .
201
«Omniaque idolorum templa destruents cum omni populo baptisma suscepit». «Catalogus sanctorum» (Venice: Nicolaus de Frankfordia, 1516), 257. Фома Аквинский допускал возможность проведения обряда крещения женщиной, но только в том случае, если в этот момент отсутствовал мужчина. См. Кап Elizabeth Bmrresen Subordination and Equivalence: The Nature and Role of Woman in Augustine and Thomas Aquinas, перев. Карл Г. Тэлбот (Washington, D. С.: University Press of America, 1981), 39.
202
Laluque Marseille, 404.
Напоминанием верующим, помимо различных артифактов и предметов, свидетельствующих о том, что Мария Магдалина носит титул apostolorum apostola, должно быть, служила еще и литургия, так как в ее праздник читали символ веры — подобной чести, кроме нее, удостаивалась лишь Богородица [203] . Еще одним напоминанием, пожалуй, являлся антифон «О apostolorum apostola» [204] . Гумберт Римский допускал, что канониссам, которым он направил одну из своих проповедей ad status, был известен этот антифон. Он напоминает им, что «следует обращать внимание на то, что когда-то были не только пророки, но и пророчицы… и не только мужчины апостолы, но и, как это поют о Марии Магдалине, женщины апостолы» [205] .
203
Josef A. Jungmann The Mass of the Roman Rite, 2 vols. (New York: Benziger, 1950—55), vol.l, 470n. По словам Юнгманна, некоторые средневековые священнослужители, исполнявшие литургию, произнося в праздник Марии Магдалины символ веры, советовали употреблять ее титул apostolorum apostola. Его произносили во время всех праздников Господа Бога — от Рождества до Пятидесятницы, праздников Девы Марии, праздников Апостолов, Всех Святых и Всех Душ.
204
Analecta hymnica medii aevi, под ред. Гвидо Мария Древес, 55 томов. (Leipzig: Fuel’s Verlag, 1886–1922), т.1, с.161, прим.171. В женском монастыре, посвященном Марии Магдалине, для раскаявшихся проституток в Авиньоне по уставу 1367 года этот антифон пели два раза в день после утрени, мессы и вечерни. См. P. Pansier L’oeuvre des repenties k Avignon du XIIIe au XVIIIe silbcle (Париж и Авиньон: Honore Champion и J. Roumanille, 1910), 114.
205
«Notandum quod sicut olim fuerunt non solum prophetae, sed etiam prophetisse… et non solum Apostoli, sed & Apostolae, ut cantatur de Magdalena». De eruditione praedicatorum в Maxima biblioteca, 483–484.
Еще одной музыкальной форме восхваления, laude, также воспевали апостольскую миссию Марии Магдалины. Вот что пели в Кортоне:
Итак, он сделал ее своей ученицей, Как сказано в Священном Писании. И вот она апостол, заняла его место, Готова идти и проповедовать его учение [206] .Apostolorum apostola становится также и главным действующим персонажем священной драмы. В одной пьесе, «Rappresentazione di S. Maria Maddalena», Максимин, прибывший в Марсель вместе с Марией Магдалиной, увидев языческий храм, портик и идола внутри, обращается к святой: «Послушай, Мария, ты, кто столь красноречива, неужели ты не станешь проповедовать этим людям?» В ответ на брошенный вызов Мария Магдалина произносит проповедь:
206
Lauda 40 из Laude cortonesi dal secolo XIII al XV, (Biblioteca della rivista di storia e letteratura religiosa. Studi e testi, vol. 5), под ред. Джорджо Варанини и проч. (Florence: Leo S. Olschki, 1981), 280.
И в конце она с воодушевлением произносит следующие слова:
Немедленно покиньте свою языческую секту, Полную всевозможных заблуждений. И придите к истинной и святой вере, Которая спасет всех тех, кто верует [207] .В религиозной литературе была поднята и тщательно разработана тема апостольского служения Марии Магдалины. В «Золотой легенде», не говоря уже о других преданиях, говорилось, что когда она начала проповедовать язычникам, «все, кто слышал ее, были в восхищении от ее красоты, красноречия и находились под обаянием ее речей… и неудивительно, что из уст, покрывавших ноги Спасителя благоговейными и прекрасными поцелуями, слетали слова Евангелия более обильно, нежели у других» [208] . В vita Кавалка, рассказывающей об обращении Галлии в христианскую веру, говорилось также и о том, что Мария Магдалина проповедовала Христово учение уже при жизни Иисуса. Она так красноречиво излагала его учение арендаторам в своих имениях, что все разрыдались от умиления и начали в один голос кричать: «Не покидай нас, Магдалина, ибо мы отныне будем более верными и примерными слугами, чем прежде» [209] . Однако их порыв пропал втуне. Она покинула их; как и другие апостолы, она продала все, что имела, и раздала вырученные деньги бедным. Сервасанто да Фаэнца проводит параллель между францисканцами, Марией Магдалиной и остальными апостолами, указывая на то, что все, кто был призван к апостольскому служению, отказались от мира и самих себя [210] .
207
Sacre rappresentazione dei secoli XIV, XV e XVI, под ред. Алессандро д’Анкона, 3 vols. (Florence: Successori le Monnier, 1872), vol. 1, 404.
208
Golden legend, vol. 1, 376—77.
209
The Life, 100–102; Vita, 348.
210
«Et hac vocatione vocati sunt apostoli (Matt. 4)… Нас vocatione sunt vocati fratres minores qui relinquerunt mundum et se ipsos. Нас vocatione vocavit Magdalenam». MS Antoniana 490, f. 101 г.
И она была не только, как явствует из слов Сервасанто, призвана свыше; ей, согласно представлениям того времени, было поручено проповедовать слово Христово, поскольку она присутствовала, когда в пятидесятницу снизошел Святой Дух. В одном немецком духовном сочинении четырнадцатого столетия, ссылающемся на «Деяния апостолов», сказано, что «благочестивая Магдалина, «апостол апостолов», будучи в тот же день и в том же помещении вместе с другими, преисполнилась даром Духа Святого» [211] . По одной итальянской легенде, Дух Святой снизошел «в виде языков огненных и проник во всех присутствующих, в том числе и в Деву Марию, учеников и любезных хозяек Марфу и Марию и прочих» [212] . Основатель и первый приор монастыря Святого Доминика в Неаполе, тот человек, который принял Фому Аквинского в орден, — Томмазо Агни да Лентини (ум. в 1277 г.), проповедовал, что после вознесения Господа она вместе с другими учениками занималась многими трудами, в том числе, молитвой, наставлением в вере Христовой и обращением в христианство [213] . Следовательно, в то время считали, что, обратив многих язычников в христианство, она тем самым в полной мере исполнила отведенную ей роль.
211
«Eodem die et eadem hora pia Magdalena apostolorum apostola existens in cella horum beatorum replebatur dono eiusdem spiritus sancti; cum tali ac tanta graciarum habundancia sicut ceteri apostoli a domino honorati postquam igitur electa cristi discipula largo sancti spiritus». MS British Library, Add. 15682, ff. 101r-101v.
212
II Libro di Lazero & Martha & Magdalena (Florence: Francesco Buonaccorsi, 1490), с непронумерованными страницами. В числе других источников доминиканские монах и составитель житий Варфоломей Трентский в своей Epilogus in gesta sanctorum пишет, что Мария Магдалина «вместе с остальными преисполнилась Духа Святого». MS BAV Barb. lat. 2300, f. 18r. См. также Geoffrey of Vendome PL 157, 273—74,
213
«Nam post ascensionem domini cum discipulis multos sustinuit labores… in orando in docendo et convertendo homines ad fidem christi. Sicut patet in legenda». MS Vat. lat. 4691, f. 114v; в каталог RLS не включена. О Томаззо Агни да Лентини см. Scriptores, vol. 4, 325–328.
Но и это еще не все. Все до единого нищенствующие монахи особо подчеркивали то, что она, — богатая наследница, вняла заповедям Христа, призывающим к евангелической бедности, об этом говорится в отрывке из Евангелия от Матфея, 19:21, на основании которого нищенствующие ордена создали свое представление о vita apostolica. Августинский монах, проповедник и защитник папистских доктрин, Агостино д’Анкона (ум. в 1328 г.) заметил, что если до обращения она легкомысленно тратила свое наследство на исполнителей и актеров, а не на бедных и нуждающихся, то после она раздала все свое имущество беднякам (рис. 11). Фресковый цикл четырнадцатого века в Куизано как раз и рассказывает об этом: в этих сценах Мария Магдалина вместе с братом и сестрой раздает нуждающимся свое имение (рис. 11) [214] .
214
«Fuit crudelis et insensibilis cum ipsa divicias sibi a patre eius relictas non pauperibus et indigentibus sed ioculatoribus et hystrionibus largiretur». MS Angelica 158, f. 122r и: «omnia temporalia inter pauperes dispensavit». Ibid., f. 122v. И он многозначительно заключает это высказывание следующим образом: «Et omnes divicias sibi a patre relictas post ascensionem domini ad pedes apostolorum posuit qui patres pauperum erant per Christum constituti». По существу, Мария Магдалина раздала свое имущество как бедным, так и отцам бедняков — апостолам, призванным Иисусом Христом. Об Агостино см. В. Ministeri Agostino d’Ancona (Agostino Triumfo), DBI 1 (1960), 475–478. О данном фресковом цикле см. Quirino Bezzi Gli affreschi di Giovanni e Battista Baschenis di Averaria nella chiesa di S. Maria Maddelena di Cuisano, Studi Trentini 49 (1970): 358–371.
Такой же нравственный смысл заключает в себе и сцена, где Мария Магдалина умащивает ноги Иисуса Христа. Ее аскетическая жизнь в Сент-Боме (предмет анализа в 4-й главе) еще больше связала ее образ с абсолютной бедностью: отказавшись от мира, она ничего не оставила себе, даже клочка одежды. Францисканец из Марселя заметил, что в своей пустыне она была нага, одинока и голодна [215] . Нагой, прикрытой лишь покровом из собственных волос, она следовала за обнаженным Христом до места казни и даже после распятия.
215
«Nuda, solitaria et famelica». MS BAV Borgh. 138, f. 145v.
К кресту
Верность Магдалины, оставшейся у распятия, украшенная добродетельной стойкостью, приводила монахов нищенствующих орденов в безмерное восхищение. Ее преданность Спасителю проявлялась как при жизни Христа, так и особенно после его смерти, когда она одна, ибо остальные ученики возвратились к себе, стояла у гроба его и плакала (Иоан. 20:10–11). Евдей Шаторуский, произнесший в праздник Святой Магдалины проповедь на тему женской стойкости, утверждал, что женщины в отличие от мужчин сильны духом и настойчивы. (Также ему принадлежит интересное замечание относительно положения в цистерцианском ордене в тринадцатом столетии.) Он говорил в проповеди:
Итак, сегодня, когда мужчины отходят от Бога, женщины мужественно борются вместе с Господом против дьявола. Это духовные амазонки… мы лицезрели многих мужчин, покинувших цистерцианский орден, но женщины, кажется, редко уходят из него. Следовательно, [мы вправе сказать], что женщины по сравнению с мужчинами более стойки и сильны так же, как и наша благословенная святая [216] .
Сопоставление полов Евдеем носит знаковый характер. Он изображает цистерцианских монахинь в образе амазонок, сильных женщин (данную метафору средневековые авторы мужчины часто употребляли при характеристике святых женщин). По словам Кэролин Байнам, авторы мужчины нередко прибегали к языку инверсии при описании женской духовности, но чаще — собственной духовной жизни [217] . Следуя этой логике, я бы хотела высказать следующее предположение: монахи нищенствующих орденов — не только причисленный к лику святых основатель ордена францисканцев (братьев-миноритов), — пытаясь дистанцироваться от находящихся, по их мнению, в упадке церковных орденов, прибегали в литературе к приемам символического отказа от пола для того, чтобы продемонстрировать, что между ними и церковной иерархией существуют различия [218] . Показательно, что эти различия имели половой аспект. Многие из добродетелей нищенствующих орденов, такие как бедность, смирение и послушание, являлись теми качествами, которые в средневековом обществе приписывались женскому полу. Взять для примера хотя бы понятие «бедность»: в своих сочинениях францисканцы, облекая бедность в плоть и кровь, называли ее госпожой Нищетой, возлюбленной супругой самого Франциска. В своих произведениях монахи, рассказывая о себе, особо подчеркивали то, что они обладают и связаны с «женскими» добродетелями, большинство которых было присуще Марии Магдалине.
216
Бериу включила эту проповедь в приложение к Марии Магдалине, с. 331–337.
217
См. Caroline Walker Bynum Jesus as Mother and Abbot as Mother: Some Themes in Twelth-Century Cistercian Writing в Jesus as Mother: Studies in the Spirituality of the High Middle Ages (Berkeley: University of California Press, 1982), 110–169, и Women’s Stories, Women’s Symbols: A Critique of Victor Turner’s Theory of Liminality в Fragmentation and Redemption: Essays on Gender and the Human Body in Mediaeval Religion (New York: Zone Books, 1991), 27–51. В последней, убедительной критике Виктора Тернера она утверждает, что средневековые женщины — авторы произведений, не прибегали к приему символического отказа от своего пола; они, наоборот, в своих сочинениях подчеркивали неразрывную связь со своим полом.
218
Об отказе от своего пола в сочинениях святого Франциска см. Баенам Женские произведения, с. 34–35, и Victor Turner The Ritual Process: Structure and Antistructure (Chicago: Aldine, 1969), 131–165.
Поучителен рассказ о служении святого Доминика на юге Франции. Цистерцианские монахи, отправленные Иннокентием III на юг для проповеди против катаров, не добились здесь больших успехов. Причина была очевидна как для Диего — епископа Озма, так и для его помощника, Доминика, в то время каноника. Тучность и роскошные одежды цистерцианских прелатов так кричали об их высокомерии, богатстве и власти, что никакой проповедью нельзя было бы доказать обратное. Как сказано в одной из первых vitae Доминика, по совету епископа легаты «оставили своих великолепных лошадей, одежды и снаряжение и приняли евангелическую бедность для того, чтобы дела их, а не только слова, свидетельствовали о вере Христовой» [219] . Совершенно очевидно, что, когда Доминик основывал собственный орден, он учел совет епископа Озма. В отличие от цистерцианцев и представляемой ими официальной церкви Доминику и его проповедникам следовало быть смиренными, бедными и послушными, являющими женский тип, противоположный «мужеподобной» церкви. Используя язык и прием символического отказа от своего пола, Доминик создает систему отрицания власти, положения и авторитета и в то же время прославления таких добродетелей, как бедность, покорность и вдохновение. Символический отказ от власти позволил нищенствующим монахам создать в себе женский образ, который уже сам по себе являлся критикой богатой и «мужеподобной» официальной церкви, олицетворенной в фигуре святого Петра [220] . В данном случае имело значение и то, что духовно слабый Петр трижды отрекся от Иисуса, тогда как Мария Магдалина являлась воплощением верности Спасителю, ведь одна она стояла и плакала у гроба. Нищенствующие монахи особо подчеркивали, что она является любимой и преданнейшей ученицей Христа, не говоря уже о ее роли «апостола апостолов».
219
Jean de Mailly The Life of St. Domenic в Early Dominicans: Selected Writings, под ред. Симона Тагуэлл — доминиканского монаха (New York: Paulist Press, 1982), 54.
220
Как известно, нищенствующие ордена, особенно францисканцы, отвергали капиталистический дух средневекового общества. Подобно женщинам, которым полагалось являться образцами добродетели, нищенствующие монахи, принявшие обет евангелической бедности, стали в средневековой буржуазной Италии «сосудами» совести. Как это ни смешно, но, поступая таким образом, нищенствующие монахи получали по завещанию значительные доходы. Самуэль К. Кохн писал: «Пять нищенствующих орденов — это явление начала тринадцатого столетия — за рассматриваемый период превратились благодаря сиенским завещателям в крупных собственников монастырских земель». Samuel К. Cohn Death and Property in Siena, 1205–1800: Strategies for the Afterlife (Baltimore: John Hopkins University Press, 1988), 33.