Мария Магдалина
Шрифт:
Покаянный образ жизни
В Средние века покаянный образ жизни включал в себя целый комплекс понятий, в том числе раскаяние, обращение на истинный путь, искупление грехов, умерщвление плоти и добрые дела — зачастую вкупе с добровольной бедностью. Нередко, как и в сцене, когда три Марии собрались у гроба Иисуса, бывает довольно затруднительно провести и разграничительную линию между различными видами покаянной жизни — настолько они связаны между собой. Однако стоит нам обратить свое внимание на то, как проповедники использовали образ Марии Магдалины в качестве символа такой жизни, и мы начинаем различать отдельные нити на казалось бы цельном полотне покаянной жизни [259] .
259
Я делаю разницу между исполнением обязанностей покаянной жизни, зачастую выражающуюся в молитве, благотворительности и аскетизме, и ритуальным покаянием (искреннее раскаяние, исповедь, епитимья и отпущение грехов), которое является предметом рассмотрения 7-й главы.
Обращение на путь истинный — это первый шаг к искупительному образу жизни, и Мария Магдалина считалась ее примером, поскольку у ног Иисуса Христа в доме Симона Фарисея с ней произошло обращение, и она оставила стезю порока. Так проповедовал, судя по Arbor vitae, Убертино да Касале. Он высказал мысль,
260
«Sed primo videamus triplicem statum animae per has triplices mulieres mystice designatum scilicet Conversionis, Converstionis. Primus est status in magdalena designatus… quia erat peccatrix». Arbor vitae, кн. 3, гл. 23, с непронумерованными страницами.
261
«Quantum ad primum sciendum quod tres sunt status hominum salvandorum quorum quilibet querit Christum… scilicet incipientum, perfectorum. Sive penitentium, activorum et contemplativorum. Et hi tres status signantur per tres Marias que querebant dominum. Status penitentium signatur in Maria Magdalena que famosa peccatrix fuerat et penituit. Et licet alibi ipsam accipiatur vita contemplativa ut namen Marcus de ea hie loquitur inter penitentes reputatur». Sermo 258, Opus postillarum et sermonum Iordani de tempore (Strasbourg, 1483), с непронумерованными страницами. Фома Аквинский придерживался такого же взгляда; см. Summa Theologiae Иа — Пае, 24, 9 цит. по «Деятельной жизни Мейсона», с. 99.
По сути своей покаянная жизнь связана с таинством покаяния, особенно с его третьей частью — искуплением грехов. В тринадцатом столетии богословы пришли к общему мнению, что искупление грехов — это расплата в виде временного наказания за оскорбление, нанесенное Господу Богу грешной жизнью. Такое богословское определение, однако, не позволяет перекинуть мост через пропасть, пролегающую между таинством покаяния и жизнью раскаивающегося человека. Впрочем, Петр Ломбард, обсуждая составные элементы покаяния, делает небольшой шаг в этом направлении. Каждой части покаяния присуща, по его словам, собственная форма выражения. И формой искупления грехов является, по его мнению, действие [262] . Следовательно, мы вправе предположить, что обращение грешников к покаянной жизни, характеризуемое деятельной работой по заглаживанию своей вины, — вот какой образ жизни предлагали мирянам средневековые проповедники.
262
Peter Lombard Sentences, kh.IV, разд.16, гл.6, прим.2, с.336 (Grottaferrata: Collegio S. Bonaventurae, 1981), цит. no Pierre Adnes Penitence, DC vol. 12.1 (1984), 971.
Знаменательно то, что новое светское движение — движение кающихся грешников — возникло в северной и центральной Италии в первой четверти тринадцатого столетия. Как и в случае с бегинками, инициаторами этого феномена стали женщины. А это, по-видимому, действительно было настоящее явление, особенно для современников. Иоанн Испанец, преподававший в середине тринадцатого века в Болонье, описывая это течение, называет его «движением кающихся грешниц [pynzocarae], которые лишь недавно восстали из праха» [263] . Менее организованное, легче определяемое и менее изученное по сравнению с другими светскими течениями, это движение кающихся грешниц принимало самые различные религиозные формы [264] . Вот данное Марио Сенси их перечисление: «Монашеский образ жизни средних по численности обителей; уединенный образ жизни ревностных католичек, затворниц и отшельниц, будь то в городе или за его стенами; и покаянный образ жизни, который вели женщины в своих домах» [265] . В центральной Италии мирские общины кающихся женщин обычно брали себе в покровители Марию Магдалину. Только в Умбрии такие общины встречались в Сполето, Монтелуко, Фолиньо и Треви [266] . Несмотря на различные. формы их существования, центральное место в жизни кающихся занимала благотворительность.
263
«Pynzocarae quae de pulvere nuperrime surrexerunt» — цит. no Gilles Gerard Meersseman Ordo fraternitatis: Confraternite e pieta dei laici nel Medioevo (Italia Sacra, 24–26) (Rome: Herder, 1977), 377–375. Pinzochere — это итальянский аналог движению бегинок. См. статью Pinzochere Романа Гарнъери в DIP 6 (1980), 1721–1749. Движение pinzochere не следует путать с третьим монашеским орденом кающихся грешников. О них см. очерки Мейрссемана, помещенные в его вышеназванном сборнике, и недавно вышедшую из печати работу Даниила Э. Борнштейна (Daniel Е. Bornstein The Bianchi of 1399: Popular Devotion in Late Mediaeval Italy, Ithaca, NY: Cornell University Press, 1993).
264
Большая часть исследований о светском движении кающихся грешников была проведена в последние несколько десятилетий группой местных — итальянских — ученых, страстно увлеченных этой темой. В связи с тем, что их работы мало переводились и зачастую печатались в журналах, которые трудно достать, или в сборниках трудов различных конференций, они не получили должного признания в англоязычном мире.
После выхода в свет сочинения Женщины и религия в Италии Средних веков и эпохи Возрождения, под ред. Даниила Борнш-тейна и Роберто Раскони, перев. Марджери Шнайдер (Чикаго: издательство Чикагского университета, 1996 г.), такое положение дел, пожалуй, претерпит определенные изменения. В эту книгу включены между прочим очерки Антонио Ригона, Марио Сенси и Анны Бенвенути — крупных ученых по истории движения кающихся в средневековой Италии. Очень жаль только, что в упомянутый сборник не вошел труд Джованны Касагранде из Перуджийского университета, которая, детально изучив архивы в Умбрии, внесла немалый вклад в историографию по данной теме. См. обширную библиографию ее собственных работ, перечисленных в ее недавно опубликованной книге — Giovanna Casagrande Religiosita penitenziale e citta al tempo dei comuni (Rome: Istituto Storico dei Cappuccini, 1995). См. также Katherine Gill Open Monasteries for Women in Late Mediaeval and Modern Italy: Two Roman Examples в Crannied Wall: Women, Religion and the Arts in Early Modern Europe под ред. Креег Э. Монсон (Ann Arbor, MI: The University of Michigan Press, 1992), 15–47,
265
Anchoresses and Penitents in Thirteenth- and Fourteenth-Century Umbria (Затворницы и кающиеся грешницы в Умбрии тринадцатого и четырнадцатого столетий) в Women and Religion (Женщины и религия)», 57.
266
Сенси, там же, 68, 78, прим. 63.
Благотворительность
Главной темой великопостных проповедей была благотворительность, ибо, в числе прочих причин, именно в эти дни проповедники ожидали, что миряне будут ежедневно приходить и слушать их. Иаков Ворагинский в такой проповеди поведал своей аудитории о деятельной, наполненной благими делами жизни Марии Магдалины:
Она и Марфа кормили его, она принесла ему притирания, она и многие другие женщины из собственных средств помогали ему, она принимала его у себя в доме, она одевала его в хлопок непорочности и пурпур милосердия, она навестила его в бедствии и стояла возле креста с его матерью и своей сестрой Марией Клеоповой, и она была среди тех у могилы [267] .
267
«Ipsa enim ipsum pavit. Fecerunt ei coenam ibi, & Martha ministrabat. Maria ergo accepit libram unguenti & c. Cum illo erant aliquae mulieres curatae scilicet Maria Magdalena & aliae multae quae ministrabant ei de facultatibus suis. Ipsa eum hospitio recepit… Ipsa bysso puritatis & purpura charitatis eum induit… Ipsa eum in tribulatione positum visitavit, & associavit. Strabant iuxtra [sic] crucem Iesu mater eius, & soror matris eius: Maria Cleophae & Maria Magdalenae. Ipsa eius sepulturae interfuit». Проповедь II (Quinta feria quintae hebdomadae Quadragesimae) в Sermones Quadragesimales, 163.
Яков Ворагинский говорит, в сущности, о том, что деятельное служение Марии Магдалины Христу сводилось к исполнению семи дел милосердия, направленных на удовлетворение физических потребностей. Его мысль, хотя и интересная, повторяет по сути то, что несколько ранее говорил его современник — Папа Иннокентий III. Пожалуй, именно последний, вдохновившись символом алавастровых сосудов с ароматами, принесенных Марией ко гробу, задал в пасхальной проповеди мотив деятельной Марии Магдалины и поведал о том, что же представляют собой ее дела милосердия:
Миряне [Мария Магдалина] должны купить шесть видов ароматов, необходимых для умащивания его [Христа]. Вот эти добродетельные дела, которые Христос одобрит на [последнем] Суде, когда он скажет тем, кто стоит по правую сторону его:
«…алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне».
268
«Laid quidem sex emere debent species aromaticas ad suum efficiendum unguentum, id est sex opera pietatis, quae Christus in iudicio commendabit cum dicet his qui a dextris eius assistent: Esurivi et dedistis mihi manducare; sitivi et dedistis mihi bibere; hospes eram et collegistis me; nudus et operuistis me; infirmus et visitastis me; in carcere eram et venistis ad me (Матф. 25: 35–36)». Сегна, Третья проповедь, с непронумерованными страницами.
То, что он называет добродетельными делами, известно также под другим названием и является не чем иным, как делами милосердия, направленными на удовлетворение физических потребностей, которых во времена Папы Иннокентия III было не семь [269] . Однако уже спустя одно поколение в пасхальных проповедях появляется это седьмое и последнее дело милосердия. В пасхальной проповеди на ту же тему Хьюго Сентшерский (ум. в 1263 г.), доминиканский архиепископ во Франции, получивший впоследствии титул кардинала Санта Сабина в Риме, упоминает седьмое благое дело, поясняя: «Я был мертв, и вы погребли меня». Это место встречается в Книге от Товия, не в Евангелиях. Христос сам называет добродетельные дела ароматами милосердия [270] .
269
См. Irenee Noye Misericorde (oeuvre de), DS 10 (1980), 1327–1349. До двенадцатого столетия их было шесть — те, что названы в Евангелии от Матфея (25: 35–36). В конце двенадцатого добавили еще одно — погребение мертвых, — позаимствовав из Книги от Товия (12:13). См. там же, с. 1341–1342.
270
«Mortuus et sepelistis. Hoc invenitur in Tobia quia in evangelio non est. Quantum autem sint odorifera ista aromata ipse Christus ostendit». MS Angelica 1057, f. 50v; в RLS не указана. О Хьюго Сентшерском см. Е. Mangenot Hughes de Saint-Cher в DTC 7. 1 (1922), 219–239.
У каждого сословия были определенные обязанности перед мистическим телом Христовым — Церковью. Те, кто следовал путем Марии Иаковой, монашество, подчинявшееся монастырским уставам, должны были умащивать голову Иисуса, предаваясь молитве и созерцанию. Те, кто шел дорогой Саломии, — духовенство, заботились о теле Иисуса — его Церкви, словом и делом. И, наконец, те, кто выбрал удел Марии Магдалины, миряне, должны были умащивать ноги Иисуса миром благотворительности, то есть заниматься семью делами милосердия. Наглядным свидетельством такого служения Марии Магдалины являются ее изображения, где, как правило, ее можно увидеть вместе с алавастровым сосудом. В буквальном плане это обычный кувшин с притираниями для тела Христа. Однако в мистическом — это сосуд с драгоценными ароматами, метафорически обозначающими ее благие дела, которыми она — символ мирян — умащивала малых мира сего.
Через сто лет после того как Папа Иннокентий III произнес свою пасхальную проповедь, в начале четырнадцатого столетия, когда доминиканец Джордано да Пиза проповедовал в Пизе, мы видим, что рамки представления о деятельной жизни для мирян значительно расширились. Отвечая, очевидно, на вопросы, заданные кем-то из его слушателей о том, какой род деятельной жизни достойней, доминиканский монах сознается: «Многие приходят ко мне и спрашивают: «Брат Джордано, что лучше: поститься и читать «Отче наш» или для получения отпущения грехов совершить паломничество, раздавать милостыню или прислуживать в больницах?» Все спрашивают меня об этом» [271] . После некоторого раздумья он отвечает:
271
Эту проповедь в виде отдельной брошюры издал П. Занотти. См. P. Zanotti La vita attiva e contemplativa predica di frate Giordano (Verona: Tipografo Vescovile, 1831), 13. В том же году она была опубликована в Prediche del Beato Fra Giordano da Rivalto dell’ordine dei Predicatori. Recitate dal MCCCIII al MCCCVI, под ред. Д. Морени, в 2-х томах. (Florence: Magheri, 1831), т. 1, с. 180–189.