Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
[287]
Проф. Платонов, преподававшій Мих. Ал. исторію, дал в 1903 г. члену Гос. Сов., руководившему извстным «Имп. Рус. Ист. Общ.» Поворцову, такую, расходящуюся с традиціонным представленіем, характеристику Великаго Князя: «имет чрезвычайно сильную волю и без торопливости, с неуклонной твердостью достигает раз намченной цли. К сожалнію, умственно лнив».
[288]
Впрочем, и Караулов, отмчавшій большое «волненіе», которое испытывали члены Совщанія, разсказывал Андр. Влад., что они «все время посматривали в окно, не идет ли толпа, ибо боялись, что их могут всх прикончить».
[289]
Ниже будет особо разсмотрно отношеніе фронта к февральскому перевороту.
[290]
Ген. Краснов разсказывает, что 5-го и 6-го
[291]
См. мою книгу «Судьба имп. Николая II посл отреченія».
[292]
«А ргіогі, — пишет он, — можно привести очень сильные доводы в пользу благопріятных послдствій положительнаго ршенія принятія Михаилом престола, несмотря на порочность с точки зрнія юридической с самаго начала этого акта». «Прежде всего оно сохранило бы преемственность аппарата власти... сохранены были бы основы государственнаго устройства Россіи, и имлись на лицо вс данныя для того, чтобы обезпечить монархіи характер конституціонный... Устранён был бы роковой вопрос о созыв Учр. Собранія во время войны. Могло бы быть создано не Временное Правительство, формально облеченное диктаторской властью, фактически вынужденное завоевать... эту власть, а настоящее конституціонное правительство на твердых основах закона... Избгнуто бы было то великое потрясеніе всенародной психики, которое вызвано было крушеніем престола».
[293]
В текст воспоминаній самого Керенскаго сказано, что он заявил Мих. Ал., что берет обязательство защищать Вел. Князя от всх. «Мы пожали друг другу руку. И с этого момента мы остались в добрых отношеніях. Правда, мы встртились только раз в ночь отъзда Царя в Тобольск, но... я имл нсколько раз случай оказать услугу в. князю, облегчая ему немного жизнь в новой обстановк, в которой он находился». Как характерен этот абзац для Керенскаго-мемуарнста! В иностранных изданіях своих воспоминаній он не упомянул, что Мих. Ал. в август был арестован по личному распоряженію тогдашняго главы правительства.
[294]
Бдный Шульгин, имвшій, вроятно, нсколько потрепанный вид посл псковских перипетій, не избг обвиненій в демагогической приспособляемости ко вкусам толпы. Так кн. Брасова говорила Маргуліесу, что монархист Шульгин «нарочно не брился» и «надл самый грязный пиджак», «когда хал к Царю, чтобы рзче подчеркнуть свое издвательство над ним».
[295]
Затрудненія, которыя испытывала военная власть на фронт при быстротечном ход событій и при условіях, что верховный главнокомандующій находился на Кавказ, Ставка в Могилев, правительство в Петербург, можно иллюстрировать примром, по существу, может быть, и второстепенным. Первый приказ верховнаго главнокомандующаго, помченный 3-м мартом, совпал с опубликованіем «манифеста» Михаила. В них имлось рзко бросающееся в глаза противорчіе. Ник. Ник. говорил, обращаясь к солдатам: «...что касается вас, чудо-богатыри, сверхдоблестные витязи земли русской, то я знаю, как много вы готовы отдать за благо Россіи и престола»... В манифесте 3 марта выдвигалось Учредительное Собраніе. В Псков обратили вниманіе на такое «серьезное» противорчіе. Рузскій хотл вычеркнуть слово «престол», но его штаб запротестовал (сообщ. Болдырева). Данилов настаивал на замедленіи выпуска приказа и вступил в переговоры со Ставкой, указывая, что «войскам трудно будет разобраться в таком сличеніи времени отдачи приказа верховнаго главнокомандующаго и манифеста в. кн. Мих. Ал., ибо оба документа помчены третьим марта. Получается безусловное впечатлніе несогласованности очень тяжелое в таких государственной важности и деликатных для совсти каждого вопросах». Ставка в лиц Лукомскаго считала «недопустимым» задержку приказа верховнаго. Нач. штаба, как видно из слов Лукомскаго, не считал возможным какія-либо дальнйшія задержки, «пока не получится все черное по блому», ибо «проволочка» привела уже к тому, что «балтійскій флот окончательно взбунтовался». Мы увидим, что этот формальный вопрос послужил прелюдіей довольно больших осложненій тогда, когда приказ в. кн. Ник. Ник. дошел до Совта Р. Д.
[296]
Энгельгардт уже считал себя почти военным министром, — так разсказывает Половцов, встртившій его в Главном Штаб посл разговора со Ставкой: «Гучков не будет больше военным министром — завтра я буду военным министром».
[297]
Бубликов — его воспоминанія вышли раньше воспоминаній Ломоносова —
[298]
Дйствительное положеніе было таково. Когда командующій Балтійским флотом утром 2-го получил из Ревеля телеграмму коменданта крпости вице-адм. Герасимова, гласившую, что «положеніе грозит чрезвычайными осложненіями, если не будет мною объявлено категорически, на какой сторон стою я с гарнизоном», он отвтил: «Благоволите объявить всм частям, что Исп. Ком. Гос. Думы требует от войск полнаго подчиненія своему начальству, а от рабочих возстановленія усиленной работы, и что я дйствую в полном согласіи с этим Комитетом, который занят устроеніем тыла, а от арміи и флота требует только поддержанія строгой дисциплины и полной боевой готовности для войны до побды. Если положеніе потребует, во что бы то ни стало, категорическаго отвта, то объявите, что я присоединяюсь к Временному Правительству и приказываю вам и старшему на рейд сдлать то же». Вечером Непенин телеграфировал Рузскому о необходимости принять ршеніе, «формулированное предсдателем Думы». Сообщеніе о манифест в Ревел было объявлено "и получило широкую огласку". «Безпорядки временно прекратились" — доносил Непенин в 8 час. утра 3-го. В три часа дня, однако, положеніе в Ревел вновь приняло угрожающій характер" — сообщал Непенин. "Прибытіе членов Думы не внесло достаточнаго успокоенія... Является желательным прибытіе деп. Керенскаго , который пользуется особым авторитетом среди рабочих... В Гельсингфорс сегодня были безпорядки, прекращенные лично мною и нач. морской обороны в.-ад. Максимовым". Затм послдовала телеграмма от 7 ч. 30 м. веч., на которую ссылался Алексев. На другой день в 11 ч. утра Непенин телеграфировал Алексеву: «Собрал депутатов от команд и путем уговоров и благодаря юзо-телеграммам мин. юст. Керенскаго удалось прекратить кровопролитіе и безпорядок... Через депутатов передал командам, пролившим кровь офицерскую, что я, с своей стороны, крови не пролью, но оставить их в командах не могу — виновных же пусть разберет Временное Правительство", а в 4 часа пришло «ошеломившее» всх в Ставк извстіе: «в воротах Свеаборгскаго порта ад. Непенин убит выстрелом из толпы ».
[299]
См. мою книгу «На путях к дворцовому перевороту».
[300]
Версія о «генералах-измнниках», доведенная до полнаго абсурда в работ Якобія «Le Tzar Nicolas II et la R'evolution» (издана была и по русски, при чем вызвала горячій протест Деникина в «Посл. Нов.»), просто не заслуживает разсмотрнія по существу в историческом повствованіи. Не всегда разобравшись в фактах, автор, так специфически их препарировал, что дошел до фантастической концепціи, по которой смерть Царя во имя торжества революціи явилась чуть-ли не результатом соглашенія лидеров думской оппозиціи и генералов.
[301]
Не служит ли это лишним доказательством того, что вопрос об отреченіи во Врем. Комитет тогда не был еще поставлен ребром?
[302]
Первое сообщеніе о Вел. Княз, как о «верховном главнокомандующем», появилось в № 3 «Встника» — уже посл того, как об этом сообщили совтскія "Извстія".
[303]
В телеграмм городского головы Тифлиса Хатисова, посланной Львову вечером 4-го с отчетом о состоявшемся у Вел. Кн. пріем, говорится нсколько по-иному: «Я заявил — сообщал Хатисов — что широкія массы населенія Тифлиса привтствуют назначенніе Е. В. верховным главнокомандующим, но вмст с тм вызывает много толкованій то обстоятельство, что приказ об этом издан Государем, а не Врем. Прав., в то время, когда Государь отрекся от престола. Верх. Главноком. на это сказал, что назначеніе послдовало до отреченія Государя от престола, и что вслд за этим Врем. Прав, санкціонировало это назначеніе, о чем председатель Совта министров уже увдомил Вел. Кн. и вошел с ним в непрерывныя сношенія ».
[304]
На Правительство сказывали давленіе военные и дипломатическіе представителя союзников. Бьюкенен передает, что он всячески отстаивал Н. Н. в разговорах с Милюковым.
[305]
Условія посылки этого письма изложены в моей книг «Судьба имп. Николая II посл отреченія».
[306]
Депутаты, побывавшіе на фронт, вынесли и иное впечатлніе. Солдаты говорили им: «Довольно с нас Романовых. Нам не нужно Великаго Князя. Пусть будет, кто угодно».