Марья-царевна из Детской Областной
Шрифт:
На дверях Постельной палаты висел тяжелый замок. Такой и захочешь сбить — не справишься. Да еще и слуги шастают — будешь долго подле двери стоять, обязательно кто-нибудь заинтересуется, что лекарь здесь забыл…
Тугарин оглянулся, проверяя, нет ли кого поблизости, и осторожно коснулся ладонью замка. Пальцы словно мелкими иголочками прошило — хорошую защиту ведогонь на казну поставил, нечего сказать. Впрочем, она ведь на живых рассчитана, а не на покойников…
Осталось только
А вот с замком надо что-то делать…
Впрочем, в темнице ведь наверняка пара-тройка татей сидит… За возможность на свободу выйти любой просьбу мелкую выполнит.
А до заката как раз время есть, чтоб нужного исполнителя подобрать. Чтоб опыт хороший имел замки вскрывать, да чтоб подчиниться "вежливой просьбе" мог…
К ночи Пучай-реку начало штормить. Серые волны взмывали к затянутому облаками небу, опадали, осыпаясь ядовитой взвесью, мешающей дышать, дурманящей разум.
На противоположном берегу, едва заметном в багровых вспышках заката, разгорающегося в небесах, мелькали смазанные тени: Ниян спешил ступить на землю, отвоеванную у него семьдесят веков назад.
Навье войско тоже готовилось к бою. Уже выстроился большой полк — копейщики из подказурников и виритников, полканы в боевых доспехах, лембои, подернутые сизым туманом, волкодлаки, готовые перекинуться в любой момент… Летучие корабли и ковры-самолеты остались далеко позади — ближе, чем на десять верст к Пучай — реке они подлететь не смогут, падут оземь.
Стоящий с краю Финист взмыл в воздух соколом, над головами полетел протяжный птичий крик, посыпались сверху мелкие перышки — и там, где они касались земли, вставали двойники гонца, изготовившиеся к битве.
Впереди войска стояли бок о бок два всадника: царь и советник. Вороной конь Огненного Змея нетерпеливо грыз удила, белоснежный скакун Кощея был спокоен.
Советник на миг оглянулся и зло поджал губы: там, где в тылу должны были оставаться несколько сиринов да алконостов, зияла пустая проплешина. Не зря лекарь воду протравил — теперь некому будет песнями воинский дух поднимать…
Кощей медленно вскинул руку, собираясь с силами, готовясь… На кончиках пальцев вспыхнули зеленые огоньки, закружились в бешенной пляске, вращаясь все быстрее и быстрее…
От серых вод поднялась полупрозрачная, словно созданная из задымленной слюды стена. Она и раньше была здесь, оберегая Навь от Пекла, сейчас лишь проявилась, стала видна… Как стали видны и растекшиеся неопрятными кляксами пробоины в колдовской защите.
По войску потрясенный шепот прошел. Все знали, что есть грань между Навью и Пеклом. Никто не предполагал, что она столь хрупка…
Огненный Змей только челюсти сжал: он и не думал, что за прошедшие пять лет столько раз успел слетать в Пекло — стена вся была на дырах, на пробоинах: пальцем тронь, пеплом осыплется… Неудивительно, что Ниян столь
Кощей молчал. Лишь на бледном виске царя дергалась, пульсировала тонкая ниточка вены.
В глубине полуразрушенной защитной пелены начало разгораться алое пламя — Ниян мост строит для переговоров — знает, что по Калинову мосту никто пройти не сможет…
Пора и Нави за дело приняться.
Все знают, что переговоры ни к чему не приведут. Но всегда остается последняя надежда…
По легкому мановению руки правителя Навьего царства от берега начал проявляться мост. Хрустальный, светящийся легкой прозеленью, он казался сотканным из тонкой паутинки. Уходил вперед, над дымными водами Пучай-реки, и пелена мрака, сгустившегося над волнами расступалась перед ним…
— Иди, советник, — хрипло обронил царь. — Тебе переговоры вести.
Кощею вдруг поблазнилось, что смотрят на него сотни глаз — и не тех людей, что в войске его стоят. Другие на него глядят — из пелены, что миры разделяет. И не с берега противоположного всматриваются, нет, из самого тумана…
Змей на миг покорно склонил голову и, легко спешившись, шагнул вперед. Хрустальный настил звякнул под тяжелым сапогом. А если исчезнет сейчас, пропадет — будет время и силы во всполох перекинуться? Али косточки в горящей воде так и истлеют?..
На середине реки хрустальная переправа перерастала в созданный из выбеленных временем костей — с противоположного берега она строилась чарами Нияна. Огненный Змей нескольких шагов до границы не дошел, остановился, ожидая переговорщика с той стороны.
А он уже приближался.
Закутанная в серый саван фигура умруна медленно двигалась по костяному мосту. Дошла до рубежа, остановилась, замерла неподвижным истуканом…
Костлявая рука с длинными пальцами мелькнула в рукаве балахона, а затем умрун резким движением скинул капюшон.
Змей почувствовал, как сердце сбилось с такта: на него смотрел, скаля зубы в безгубой усмешке старый, мертвый царь Кощей…
Молчание все затягивалось…
— Что ж ты молчишь, советник? В землю мне не кланяешься? Али забыл, как клятву верности давал? — в голосе умруна звучала ядовитая усмешка.
— Я уже новую принес, — отрезал Огненный Змей. — И не тебе, волчья сыть, меня в предательстве обвинять.
Мертвый правитель Нави пропустил оскорбление мимо ушей:
— Уверен, советник? — тихий смешок шелестнул в воздухе. — Может, личину снимешь? Я-то договор хорошо знаю — никак еще с твоим прадедом его подписывал…
По крайней мере, теперь понятно, откуда Ниян, а вслед за ним и Тугарин знают про то, как бессмертие Кощею дается…
Но так и не ясно, как вышло, что прошлый царь в Пекло попал?! Навьи люди исчезают после смерти! Это каждый знает! Не уж-то пробитая грань между мирами заставила старого Кощея стать под руку Пекленцу?!