Маска Атрея

Хартли Эндрю Джеймс

От размышлений ее оторвал звонок телефона — по-прежнему «Кукарача». Шутка Ричарда. Они проехали в молчании больше часа и были уже недалеко от города. Дорога спускалась с заросших лесом склонов горы Ред-топ, воды озера Аллатуна мрачно поблескивали за промокшими от дождя деревьями.

— Передай, пожалуйста, — попросила Дебора, когда ее телефон выскользнул из руки и упал на пол между ног Кельвина.

— Так ты можешь говорить? — заметил он. Это была шутка, но нервная.

— Просто... спасибо. — Она выхватила у него трубку и открыла: — Алло?

—

Кернига, — сказал агент ФБР. — Где вы?

— В получасе к северу от города. Может быть, меньше. А что?

— Я хочу дать вам адрес. Отправляйтесь прямиком сюда. Никуда больше не заезжая.

— Ладно. Давайте.

— Вам нужно остановиться, чтобы записать?

— Я запомню. — Дебора прижала телефон щекой к плечу и свободной рукой нетерпеливо помахала Кельвину.

— Что? — спросил он.

— Ручку, — прошептала она, отворачиваясь от микрофона.

— Хорошо, — сказал Кернига. — Гринкоув-стрит, дом сто тридцать шесть. Минут двадцать к югу от аэропорта. Свернете с шоссе Ай-85 на съезде «Пальметто» с пандуса налево и проедете четыре мили до Хейсбридж-роуд. Налево, потом направо на Гринкоув. Нужный вам дом — первый слева. Довольно далеко от дороги, но вы его разглядите. Он выглядит заброшенным.

Дебора повторила каждое слово Кельвину, который все быстро записывал.

— Что это за место? — спросила она. — И почему вы хотите, чтобы я приехала?

— Здесь отсиживались греки, — ответил ровным голосом Кернига. — Здесь они хранили ящик.

— Как вы их нашли? — спросила Дебора.

— Мы позвонили в лабораторию. У них была контактная информация.

— Верно. Разумеется. Отлично.

— На самом деле нет, — ответил Кернига. — Кто-то нас опередил.

— Это... — Дебора не могла найти слов. — Все в порядке?

— Просто приезжайте, — сказал он и отключился.

Глава 59

— Я тебя высажу, — сказала Дебора Кельвину, по-прежнему вглядываясь в дождь за окнами. — Где лучше?

Она почувствовала, что он повернулся к ней, но не сказал ни слова.

— Кельвин? — окликнула она.

— Я что-то сделал не так? Ты сожалеешь о ночи?

— Нет, — ответила Дебора, сама не зная, правда ли это. — Просто мне кажется, что нам не стоит показываться вместе.

— Почему?

— Ну, во-первых, тебя не приглашали.

— Отлично, — резко бросил он. — Знаешь что, Дебора? Все отлично. Позже мне надо будет вернуться в музей, а сейчас просто высади меня возле работы.

Она едва не запротестовала, едва не извинилась, едва не попыталась объяснить, что дело совсем не в нем, а в том, что их увидят вместе и будут обращаться как с парочкой, и все станет реальным и потому ужасным, что дело в страхе перед тем, что она может узнать в конце этой дороги... Однако в конечном итоге просто кивнула.

— Ладно.

После того как Дебора высадила Кельвина и он ушел в свою стеклянную башню, коротко что-то буркнув на прощание, город быстро остался позади. После Тернер-филд единственный крупный съезд был на шоссе Ай-20, а потом — окружная дорога, потом только знаки, указывающие на аэропорт, и небольшие городки с незнакомыми названиями вроде Фэйрберн, Джонсборо

и Юнион-Сити. Когда машин на дороге почти не осталось, а съезды растянулись на мили затерянного в густых лесах шоссе, превратившегося в лишенную всяких ориентиров полоску асфальта, Дебора начала бояться, не пропустила ли нужный поворот.

Она размышляла над неровными каракулями Кельвина и, только случайно посмотрев на дорогу, заметила над головой знак съезда «Пальметто». Притормозила, повернула и поехала дальше, аккуратно следуя указаниям, в то время как автострада сменилась однополосными шоссе, открытыми пастбищами и бурыми сараями с белыми деревянными каркасами. Всего несколько часов от города — и совершенно другой мир. Почти другое время.

Казалось, дому дали номер 136 произвольно, других строений на улице видно не было. Как и говорил Кернига, само здание стояло немного в стороне от дороги и только смутно угадывалось за пеленой дождя. Даже так оно выглядело обветшавшим и почти заброшенным. Старый дом, викторианский, большой, пышно и несколько безвкусно украшенный, с квадратной башенкой сбоку. Если бы его отремонтировать, вероятно, получился бы эффектный дом, изящный, несмотря на размеры, изысканный без вычурности. Сейчас его окружали автомобили и освещали проблесковые маячки спецмашин, поэтому дом походил на сердце бури: по стенам хлестали то красные, то синие молнии.

Все мысли о Кельвине исчезли, когда Дебора припарковалась, взяла себя в руки, сделав, как ныряльщик, глубокий вдох, и вышла под дождь. Опустив голову, она побежала по гравийной дорожке к дому. У крыльца стоял полицейский в форме, он явно ожидал ее и отступил, как только она назвалась.

Казалось невероятным, что в доме кто-то жил. Почти без мебели, словно после смерти последнего хозяина то, что получше, продали, оставив только самую рухлядь. Где-то в доме текла вода. Лопнувшая труба или протекшая крыша? Вероятно, последнее.

— Сюда.

Ее окликнул Кин, свесившийся через перила пыльной лестницы. Дебора откинула мокрые волосы и начала подниматься.

Кин двинулся вниз.

— Ах, — сказал он с мрачным удовлетворением, — если не ошибаюсь, ее преосвященство леди куратор музея.

— Что случилось? — спросила она, слишком напуганная, чтобы втягиваться в перепалку.

— Соберитесь. Зрелище не из приятных.

Первое тело было на площадке. Человек лежал на спине, раскинув руки. Рубашка разорвана, и на груди большими жестокими рубцами, напоминающими греческие буквы, вырезано уже знакомое слово: Атрей. Не считая самих букв, тело было бледным и без отметин; под ним натекла большая, неправильной формы лужа крови. Дебора положила руку на стену, чтобы устоять на ногах.

— Сделано после смерти, — сказал Кернига, выходя из комнаты, по-видимому, одной из спален. — Ему дважды выстрелили в спину с близкого расстояния. Резали уже потом. Кровь — от стреляных ран. Поверьте моему слову, в такой позе он выглядит лучше.

Он говорил быстро, проглатывая слова, наверное, от гнева или разочарования.

— Вы его узнаете?

Дебора присмотрелась. Худой мужчина лет пятидесяти, смуглый. Волосы и усы немного длиннее, чем требовала мода, тронутые сединой. Она покачала головой: