Маска красной смерти
Шрифт:
Я снимаю платье, отбрасывая его на пол, и надеваю любимое, бархатно-черное, уместно изодранное, с юбкой, которая едва достигает колен и легко зашнурованным корсетом. Платье удобное и родное, но не согревает. Я надеваю длинное и прозрачное пальто, через которое видны ноги, и кладу дневник отца в карман.
Торопливо проходя по комнатам, я почти ожидаю увидеть Элиота, наблюдающего за мной из сада.
Когда я приехала, наш курьер сидел на стуле возле дома. Он, несомненно, живет в нижней части города. Мы могли бы идти вместе, по крайней мере, часть пути до
— Мои родители оставили мне сообщение?
— Меня не было утром. Они отправили меня обследовать повозки снова, искать тело молодой леди.
Я вздрагиваю.
— Вам приходилось дотрагиваться до ... тел? — я не могу не спросить, думая об этих ужасных черных каретах, о руках и ногах.
— Мне приходилось перекладывать их, если не было видно лиц. Было несколько хорошо одетых молодых леди. — Его голос обыденный. Теперь это нормальная тема для диалогов?
— За те часы, когда вы были тут, вы видели что-нибудь подозрительное, скажем, людей, которые хотели причинить отцу вред?
До того, как он качает головой, в его глазах что-то мелькает. Независимо от того, что он скрывает, заставляет меня чувствовать себя менее виноватой во лжи.
— Они оставили распоряжение, что вам нужно поехать со мной. У меня есть дело в нижнем городе.
— В нижнем городе? — звучит так, словно он никогда не слышал об этом месте.
— Разве не там вы живете?
— Да, но...
— Вы можете проводить меня, а затем вернуться домой пораньше. Я не думаю, что нам сегодня вечером понадобятся ваши услуги.
Он поднимается.
— Вы уверены, что ваши родители дали мне разрешение уйти раньше? — он в лицо меня лгуньей называть не хочет, но, конечно, так думает.
— Да. Вы доставите меня, вместо того, чтобы доставить продукты. — Я пытаюсь улыбнуться, но это сложно.
— Нижний город опасен. Если нас атакуют, я не смогу вас защитить.
— Нас не атакуют, — говорю я с большей уверенностью, чем имею, но, кажется, он мне верит.
Я прижимаю кожаный ранец ближе к телу и спешу вниз по лестнице, через фойе, выхожу через боковую дверь, курьер же следует по пятам. Улицы пустынны. Единственные люди, которых мы видим — это рабочие, чистящие здание старой оперы.
Проходя мимо, я протягиваю руку и касаюсь позолоченной лепнины, тем самым окрашивая пальцы в золото. На боковой стене здания кто-то нарисовал черную косу. Ее нарисовали прямо поверх позолоты, не давая той шанса просохнуть.
— Они говорят, что принц может восстановить оперу и заставить людей ходить туда.
Звучит так похоже на принца. Или как ложь, которую распространили Мятежники. Я видела места в опере. Мысли о том, что столько людей соберутся в одном месте, достаточно, чтобы заставить кого-то паниковать.
Мы идем дальше. С каждым шагом, который мы ступаем по изломанному тротуару, здания становятся все более ветхими. Мы свободно проходим через контрольно-пропускной
Каждое грязное окно может скрывать недружелюбное лицо.
Может быть Элиот прав. Есть что-то нечеловечески зловещее в замаскированных лицах. Мужчина от дверей делает неприличный жест в мою сторону.
Мы идем быстрее.
С тех пор, как все лошади вымерли, а паровые кареты стали редкостью, боковые улицы снова стали грязными тропами. Тротуары около высоких зданий лучше, чем улицы, но все еще забиты мусором, что усложняет ходьбу.
Я ищу фигуры в плащах, но вместо этого постоянно натыкаюсь взглядом на группу подростков, идущих за нами уже половину квартала.
— Вы живете поблизости? — спрашиваю я.
— На несколько улиц западнее, — отвечает он.
Взглядом ловлю вспышку красного. Молодой человек в красной футболке. Я говорю себе, что то, что улицы в большинстве своем заброшены, не значит, что каждого человека нужно подозревать. Когда мы заходим за угол, взгляду открывается ряд кирпичных зданий, длинных и приземистых. Я прокручиваю в голове номер квартиры Уилла. Я уже близко.
Мы снова поворачиваем за угол, и я могу лучше видеть группу, следующую за нами. Они молоды. Жилистая молодежь, носящая самодельное оружие.
— Почему они идут за нами?
— Вы слишком элегантно одеты для подобного места.
Я чуть не рассмеялась. Моя юбка настолько изношена, что вряд ли кто с уверенностью сможет сказать, что однажды она была дорогой. Возможно, это из-за корсета. Может, китовый ус — востребованный товар?
Выглядит так, что они преследуют меня из-за того, что я девушка, что еще более пугающе. Я снова оглядываюсь назад, чтобы удостовериться в их возрасте. Они могут быть старше, чем мне в первый раз показалось. Они не первые ребята, у которых из-за недоедания задержки в росте.
Я смотрю на дерево в конце тротуара возле дома Уилла. Я помню его с тех пор, как мы гуляли с Уиллом. На окнах, мимо которых мы проходим, трепещут ставни. Еще одна черная коса. Я останавливаюсь, увидев еще вспышку красного, которая помечает двери мертвых, но черные меня пугают.
— Как зовут вашу дочь?
— Ли.
Один из парней достает тяжелую деревянную дубинку. Я не помогаю себе, представляя, как она опускается, ломая мою маску, тут, на улице, где воздух точно зараженный. Ломая драгоценную маску, которую я несу.
— Мы почти возле дома моего друга. Видите, там дерево, возле главного входа? Нас отделяет пара шагов. Вы продолжайте идти вперед. Я войду через переднюю дверь прямо в квартиру моего друга. Когда я исчезну, они не последуют за вами.
— Мисс!
— Думайте о своей дочери. Еще четыре шага, и вы будете в безопасности.
Я отчетливо считаю шаги в голове, мой разум мчится.
Один.
Теперь, когда мы зашли дальше вниз по улице, я вижу апартаменты, уходящие в долину. И я вижу, что одиночное дерево и перед этим зданием, и перед следующим. Оба дерева стоят в стороне, и оба слегка потрепаны.