Маска Зорро
Шрифт:
– Через пятнадцать? – эхом повторила девушка.
В опустевшем коридоре раздался звук задвигающейся каменной двери. Еще мгновение – и все стихло.
– Ну, ты и копуша! – налетела Керолайн на Изабеллу, едва завидев на пороге двух полуночных гостей. – Заставляешь джентльмена так долго ждать! Могу представить, сколько он простоял у тебя под дверью, пока ты соизволила выйти! Хоть бы заранее начала собираться!
– Здравствуй, Кери…
– Никакой дисциплины!
Зорро благоразумно покинул поле боя и бесшумно прошел в главный зал, оставив свою спутницу на растерзание подруги. Изабелла злобно посмотрела
– Кери, я хочу пить…
– А вот если бы я несла тебе воду столько, сколько ты собираешься?! Ты бы умерла от жажды!
– Мы пришли позже всего на семь минут.
– Всего?! За семь минут можно перечитать и подписать семь деклараций, которые будут вершить судьбу человечества!
– Кери, если ты не принесешь мне воды, численность человечества сократится как минимум на одного его представителя.
Подруга с яростным придыханием уже открыла было рот, чтобы высказать разленившемуся созданию, по иронии судьбы являющемуся хоть и бывшей, но принцессой, все свои сопутствующие данному диалогу мысли, как ее порыв был внезапно остановлен призывом дона Алехандро присоединиться к общему собранию в гостиной.
Гневно сверкнув огромными голубыми глазами, она демонстративно развернулась и проследовала в сторону кухни.
Изабелла перевела дух и, отрешенно пошатываясь, направилась в главный зал. Она еще не успела отойти от поездки с молодым человеком, который вновь обрек ее на повязку на глаза и, как следствие, на вынужденное сближение с его телом, как через минуту вредная Керолайн вылила на нее ушат холодной воды со своими моралями о пунктуальности и порядке.
Мужчины сидели на своих привычных местах, обращенные в слух – губернатор приступил к докладу результатов своего повторного утреннего визита к Фионе. Дон Ластиньо не смог сопровождать его сегодня в крепость из-за накопившихся на плантациях дел, поэтому он так же не был в курсе последних новостей.
Керолайн успела проскочить в зал до начала повествования и, многозначительно брякнув перед Изабеллой бокал воды, заняла свое место слева от подруги.
Новость была одна, однако таила в себе такие последствия, о которых присутствующие не могли раньше и помыслить.
– Этой ночью на покои Изабеллы было совершено нападение, – отчеканил дон Алехандро. – Теми разбойниками, которые ворвались в главный зал крепости в вечер знакомства с населением Эль Пуэбло.
Ночное собрание замерло.
Как минимум пять разноречивых моментов сразу же всплывало на поверхность.
Во-первых, эти разбойники были схвачены в тот же вечер и посажены под стражу. На допросе они сказали, что нападение было совершено с целью наживы, так как в тот момент в крепости находился весь свет калифорнийского общества. Сегодня же в ходе нового допроса они отказались от своих прошлых показаний и признались, что и в этот и в прошлый раз они действовали по указанию одного и того же лица. В первый раз он сам нашел их и предложил похитить принцессу за колоссальное вознаграждение, сегодня же он поспособствовал их выходу из тюрьмы и, дав значительный аванс, повторил свой заказ. На предмет аванса они не солгали – у каждого из них при обыске обнаружилась значительная сумма средств.
Первую неудачную попытку он, скорее всего, предвидел и, возможно, она являлась частью его плана, поскольку именно он приказал им в случае осечки называть причиной нападения жажду наживы. Однако относительно повторного провала он никаких указаний не давал. Более
На вопрос о личности заказчика они ответили, что не располагают почти никакой информацией. Это был некий незнакомый им мужчина, очень высокий, крепкого телосложения, с сильным низким голосом. Его лицо они не рассмотрели из-за капюшона, однако под грубой тканью плаща они явно усмотрели подобие темной маски.
При этих словах Керолайн ахнула, а дон Рикардо закашлялся.
На приговор о ссылке на рудные работы разбойники отреагировали спокойно и без возражений.
Вторым моментом, пожалуй, наименее значимым, однако самым щекотливым с точки зрения политики, была насмешливая демонстрация несовершенства охраны и тюремной системы, что на первый взгляд свидетельствовало о промахе Монтесеро, а, тем временем, между строк указывало на недоработки действовавшей власти. Это был мелкий колючий укол, который не решал ход событий, однако оставлял после себя очень неприятную царапину на авторитете дома губернатора. Более того, столь вольное поведение подсудимых явно давало понять, что заключения и наказания они не боятся, поскольку на собственном опыте уже успели убедиться в наличии брешей и недоработок существующей системы.
В-третьих, поимка разбойников в покоях принцессы подняла на ноги всю крепость, и теперь Эль Пуэбло был в курсе, что болезнь Изабеллы являлась прикрытием, а сама она скрывается в гасиенде де Ла Вега. Советники были вынуждены поддержать Фиону в ее намерении открыть людям правду, поскольку скрывать настоящее положение дел и дальше уже не представлялось возможным. Причиной ухода принцессы из крепости назвали то самое повторное нападение разбойников на Изабеллу, подозрение о котором высказал дом губернатора. Что именно послужило источником подобных предположений – никто не знал. Однако Фиона посчитала разумным не спорить с местной властью, которая однозначно была осведомлена о положении вещей на это земле лучше, чем она сама, и была несказанно счастлива, что прислушалась к мудрому совету губернатора, согласившись отдать свою сестру под опеку дона Алехандро как раз накануне вопиющего вторжения бандитов в покои Изабеллы.
Единственное, о чем они продолжали умалчивать – это о происшествии с «Клубом», вместо которого все так же выдавалась информация о ночном свидании Зорро и принцессы. Кроме того, оказалось невозможным укрыть от жаждущей истины публики сведения о том, что Зорро, никогда не переступавший порог чьего-либо дома, с некоторых пор стал у губернатора частым и, по всей видимости, желанным гостем.
В-четвертых, в крепости теперь знали о том, что вместе с принцессой ушла и первая фрейлина, которой было предоставлено место в доме Линарес, что в свете настоящих событий, бросало тень и на дона Ластиньо с сыном.
И, в-пятых, столь вынужденное откровение Фионы относительно судьбы ее сестры вызвало такое количество слухов в поселении, что полуостров бурлил уже с самого утра, и дон Алехандро лишь благодаря его высокому положению и непререкаемому авторитету сумел беспрепятственно добраться после крепости домой и завершить свой рабочий день. К вечеру же не осталось ни одного дома, где не обсуждались бы столь невероятные новости. Эль Пуэбло в одночасье превратился в замерший вулкан, готовый в любую минуту вырваться наружу и в смертоносном извержении сплетен и домыслов увлечь за собой все, что попалось бы ему на пути.