Маскарад (Плоский мир)
Шрифт:
Вскоре он исчез, затерявшись среди книжных кип.
– Э-э... как ты считаешь, переговоры прошли успешно? - произнесла нянюшка.
Матушка бросила взгляд на ближайший стол, на котором громоздились длинные листы бумаги, и повернулась к стоящему рядом гному, который до этого момента с интересом следил за ходом спора.
– Что это такое? - спросила она.
– Гранки для "Ещегодника". - Догадавшись по выражению матушкиного лица, что она ничего не поняла, гном пояснил: - Вроде как пробная книжка. Удостовериться,
Матушка взяла один лист.
– Гита, идем отсюда, - сказала она и направилась прочь.
– Слушай, Эсме, зачем нам неприятности, а? - затараторила нянюшка Ягг, торопясь вслед за матушкой. - В конце концов, это всего лишь деньги...
– Теперь уже нет, - покачала головой матушка. - Теперь это сведение счетов.
Господин Бадья взял скрипку. Она была разломана на две части, удерживаемые вместе лишь струнами. Одна из струн жалобно тренькнула.
– Ну кому все это могло понадобиться? - вздохнул он. - Вот скажи мне, Зальцелла, только честно... чем вообще отличается опера от сумасшедшего дома?
– Это вопрос с подвохом?
– Нет!
– Тогда скажу. У нас декорации лучше. Ага! Так я и думал...
Порывшись среди сломанных инструментов, он снова поднялся, сжимая в пальцах письмо.
– Хотите, чтобы я его вскрыл? - спросил он. - Адресовано вам.
Бадья прикрыл глаза.
– Вскрывай, - произнес он. - Сколько там восклицательных знаков?
– Пять.
– О.
Зальцелла передал Бадье письмо.
"Дорогой Бадья, - гласило оно.
Уууууулюлюууу"
Ахахахахахахахаха!!!!!
Ваш навеки
Призрак Оперы".
– И что нам делать? - беспомощно спросил Бадья. - То он посылает вежливые записочки, то начинает записывать свой безумный хохот!
– Герр Трубельмахер отправил весь оркестр на поиски новых инструментов, - произнес Зальцелла.
– А что, скрипки еще дороже, чем пуанты?
– Не много найдется в мире вещей более дорогостоящих, чем пуанты. Однако скрипки именно из их числа.
– Опять расходы!
– Похоже, вы правы.
– Но мне казалось, Призрак любит музыку! Герр Трубельмахер говорит, что орган вообще не подлежит восстановлению!!!
Бадья резко прервался. До него вдруг дошло, что восклицает он несколько чаще, чем подобает человеку в здравом уме.
– Так или иначе, - устало продолжил он, - полагаю, что шоу должно продолжаться.
– Воистину так, - подтвердил Зальцелла. Бадья потряс головой.
– Как идет подготовка к сегодняшнему представлению?
– Думаю, все получится, если вы об этом. Похоже, Пердита хорошо понимает, как надо исполнять партию.
– А Кристина?
– А эта поразительно хорошо понимает, как надо носить платье. Вместе они составляют настоящую примадонну.
Гордый обладатель Оперы медленно поднялся на ноги.
– Все казалось таким
Под ботинком у него что-то хрустнуло. Он поднял остатки очков.
– Это ведь очки доктора Поддыхла? - удивился Бадья. - Что они здесь делают?
Его взгляд встретился с неподвижным взглядом Зальцеллы.
– О нет...– простонал он.
Полуобернувшись, Зальцелла посмотрел на прислоненный к стене большой футляр для контрабаса и многозначительно поднял брови.
– О нет...– повторил Бадья. - Ну же. Открывай. Мои руки что-то вспотели...
Мягко ступая, Зальцелла подошел к футляру и взялся за крышку.
– Готовы?
Бадья в изнеможении кивнул. Футляр распахнулся.
– О нет!
Чтобы лучше видеть, Зальцелла вытянул шею.
– О да, - констатировал он. - Ужас просто Живого места нет, такое ощущение, его долго пинали. Починка будет стоить доллара два, не меньше.
– И все струны порваны! А ремонт контрабасов обходится дороже, чем ремонт скрипок?
– Не хочется вас огорчать, но ремонт всех музыкальных инструментов обходится чрезвычайно дорого. Кроме разве что треугольника, - ответил Зальцелла. - Однако могло быть и хуже, как вы думаете?
– Это ты о чем?
– О том, что там мог быть доктор Поддыхл. Бадья открыл рот. Бадья закрыл рот.
– О. Да. Разумеется. Ну да. Это было бы намного хуже. Да. Хоть здесь нам повезло. Конечно, гм-м-м.
– Так, значит, это и есть Опера? - произнесла матушка. - А выглядит так, будто кто-то построил здоровую коробку и налепил сверху кучу всяких финтифлюшек.
Она кашлянула. Вид у матушки был такой, как будто она чего-то ждала.
– Может, осмотрим ее со всех сторон? - подсказала нянюшка.
Она прекрасно знала, что любопытство матушки по своей силе способно сравниться разве что с нежеланием выдать это самое любопытство.
– Ну что ж, думаю, вреда от этого не будет, - ответила матушка таким тоном, как будто оказывала нянюшке огромную услугу, - Давай погуляем, раз уж делать сейчас все равно больше нечего.
Здание Оперы было построено в соответствии со всеми архитектурными законами, обеспечивающими многофункциональность. Оно представляло собой куб. Однако, как верно заметила матушка, несколько позже архитектор внезапно осознал, что без украшений тут все же не обойтись, и уже второпях устроил настоящий разгул бордюров, колонн и всяческих завитушек. Крышу Оперы оккупировали горгульи. Со стороны фасада здание выглядело огромной каменной глыбой, над которой хорошенько поизмывались.