Масоны
Шрифт:
III
Когда от Рыжовых оба гостя их уехали, Людмила ушла в свою комнату и до самого вечера оттуда не выходила: она сердилась на адмиральшу и даже на Сусанну за то, что они, зная ее положение, хотели, чтобы она вышла к Марфину; это казалось ей безжалостным с их стороны, тогда как она для долга и для них всем, кажется, не выключая даже Ченцова, пожертвовала. При этом у Людмилы мысли, исполненные отчаяния, начинали разрастаться в воображении до гигантских размеров: "Где Ченцов?.. Что он делает?.. Здоров ли?.. Не убил ли себя?..
– Ну, полно, Людмила, успокойся, не плачь!..
– говорила она, садясь на постель около сестры и обнимая ее.
– Я непременно буду плакать, если вы будете Марфина принимать!.. Мне нелегко его видеть, вы должны это понимать!
– отвечала почти детски-капризным голосом Людмила.
– Мы не будем его принимать, если ты не хочешь этого!
– успокоивала ее Сусанна.
– Как же не будете, когда он в воскресенье приедет за тобой!
– заметила с недоброй усмешкой Людмила.
– Ему можно написать, чтобы он не приезжал!
– успокоила Сусанна и в этом отношении сестру.
Та некоторое время размышляла.
– Нет, в воскресенье он пускай приедет!.. Только я никак уж не выйду при нем!..
– проговорила она.
– Ты и не выходи!.. Никакой надобности тебе нет в том!..
– подтвердила Сусанна.
Людмила ответила на это только глубоким взглядом.
Адмиральша весь этот разговор дочерей слышала от слова до слова, и он ее огорчил и испугал.
– Людмила опять не хочет, чтобы Егор Егорыч бывал у нас?
– спросила она тревожным голосом Сусанну, когда та вышла от сестры.
– Но это, мамаша, я вижу теперь, что и невозможно; Людмилу это так расстраивает, что она может сделаться серьезно больна!
– проговорила Сусанна.
– Может, очень может!
– согласилась с ней и старушка.
– Но как же тут быть?.. Ты сама говорила, что не принимать Егора Егорыча нам нельзя!.. За что мы оскорбим человека?.. Он не Ченцов какой-нибудь в отношении нас!
Сусанна на этот раз тоже затруднилась и не могла вдруг придумать, что бы такое предпринять.
– Бог как-нибудь устроит, мамаша!
– сказала она.
– Конечно!..
– не отвергнула и адмиральша, хотя, по опыту своей жизни и особенно подвигнутая последним страшным горем своим, она начинала чувствовать, что не все же бог устраивает, а что надобно людям самим заботиться, и у нее вдруг созрела в голове смелая мысль, что когда Егор Егорыч приедет к ним в воскресенье, то как-нибудь - без Сусанны, разумеется, - открыть ему все о несчастном увлечении Людмилы и об ее настоящем положении, не утаив даже, что Людмила боится видеть Егора Егорыча, и умолять его посоветовать, что тут делать.
Успокоившись на этом решении, Юлия Матвеевна с твердостью ожидала приезда Егора Егорыча,
– Я это слышал и предчувствовал!
– пробормотал он.
– Слышали?.. Но каким образом и от кого?
– воскликнула с ужасом адмиральша.
– Слухом земля полнится!
– проговорил Егор Егорыч, не отвечая прямо на вопрос, и затем прямо перешел к тому плану, который он, переживя столько мучительных чувствований и в конце концов забыв совершенно самого себя, начертал в своем уме касательно будущей судьбы Людмилы и Ченцова.
– Прежде всего, - начал он, - этого повесу, моего племянника, надобно развести с его женой; это и для него и для жены его будет благодеянием, и я как-нибудь устрою это; а потом их женить с Людмилой.
– Ни за что, ни за что!
– воскликнула Юлия Матвеевна, отмахиваясь даже руками от подобного предположения.
– Как это возможно, когда Валерьян двоюродный брат Людмиле?
В этом отношении адмиральша была преисполнена неотразимого предубеждения, помня еще с детства рассказ, как в их же роде один двоюродный брат женился на двоюродной сестре, и в первую же ночь брака они оба от неизвестной причины померли.
– Но вы желали же, чтобы Людмила вышла за меня, а я вам тоже родня! возразил ей Егор Егорыч.
– Да, батюшка, разве вы в таком близком родстве нам?
– начала Юлия Матвеевна заискивающим голосом.
– Валерьян Людмиле троюродный брат, а вы четвероюродный, да и то дядя ей!.. Бог, я думаю, различает это.
– Бог различает, но другое!
– окрысился Марфин.
– Да и другое!
– продолжала с упорством Юлия Матвеевна.
– Для вас, разумеется, не секрет, что Валерьян очень дурной человек, и я бы никакой матери не посоветовала выдать за него не только дочери своей, но даже горничной.
– Но вы забываете, - прикрикнул на нее Егор Егорыч, - что Людмила любит Валерьяна.
– Нисколько, нисколько!
– отпарировала ему смело адмиральша.
– Как нисколько?.. А сверх того, ее положение?
– Она готова вынести свое положение, но чтобы только не видеть и не быть женой Валерьяна.
Егор Егорыч отрицательно мотал головой.
– Она вам это говорила?
– спросил он почти строго.
– Говорила, - ответила с уверенностью адмиральша, искренно убежденная, по своей недальновидности, что Людмила уж больше не любит Ченцова.