Мастер дороги
Шрифт:
— Куртку запачкаешь, — заметил принц. Правда, уже не так уверенно.
Рифмач издал нечто среднее между кваканьем и хрипом, откинулся на спину и замер. Его челюсть дрогнула и съехала вниз.
Мотылек выбрался наконец на волю, но не спешил взлетать. Прошелся туда-сюда по верхней губе, затем взобрался на нос и помахал крыльями, как бы проверяя — целы ли.
— А он молодец, — сказал король. — Терпит.
При этих словах Ронди чихнул и привстал на локте.
— Да ну вас! У какого-нибудь бродячего жонглера публика и то подобрей. Эй, ваше
Усевшись в круг, они распотрошили седельные сумы, не заботясь о том, чтобы приберечь припасы на обратный путь. Ели, пили, смеялись и вспоминали прошлое, которое сейчас — впервые за последние пару дней — подступило вплотную и казалось очень живым, всамделишным. Отец шутил вместе с ними и пил вместе с ними, но почти ничего не ел. И венец по-прежнему сверкал на его голове, а справа на плитах лежал меч.
Солнце за листвой было не разглядеть, но в какой-то момент полог над их головами стал светиться уже не золотистым, а багряным, — и так они поняли, что скоро наступит ночь. Потом раздалось хлопанье крыльев. Закачались ветки где-то далеко наверху, как будто на них присела отдохнуть птица.
«Журавль, — подумал принц, — это белый журавль, старый и мудрый. С длинным, зазубренным на конце клювом».
И тотчас прозвучал крик — чистый, высокий, звенящий серебром.
Бабочки, все это время сидевшие на ветках, на дороге, даже на смирно пощипывавших листья лошадях, — разом взметнулись в воздух. Шелест их крыльев соткался в дивную музыку — не музыку даже, легкий ее отголосок.
Как будто некое высшее существо перевернуло невидимую страницу. И улыбнулось.
Принц переглянулся с Ронди и королем — и все трое, не сговариваясь, поднялись на ноги. Стало ясно, что пора ехать дальше. Что они почти у цели.
Они не заметили, когда именно трава снова появилась между плитами дороги, когда — разрослась настолько, что скрыла сами плиты, а потом и дорогу. Кони ступали осторожно, то и дело под копытом хрустели ветки.
Сумерки мягко перелились в густую, бархатную ночь. Над головами сверкали звезды, яркие и разноцветные. Лишь когда несколько из них вдруг сорвались с веток и помчались в разные стороны, принц догадался, что это светляки.
Вдруг дорога стала подниматься в гору — и дальше, они уже видели, тоннель из деревьев обрывался, как будто его отрезали гигантским ножом.
Спустя несколько минут стало ясно, что обрывается не только коридор.
Они спешились, и Ронди, привязав поводья своего чалого к дереву, встал у самого края пропасти. Другой ее край скрывался в тумане, а где-то далеко снизу раздавался приглушенный гул.
— Река, — сказал Ронди. — Скорее всего река. — Говорил он отчего-то шепотом. — Но толком не разобрать: слишком глубоко, да и туман там… или брызги, пыль водяная… не знаю. В общем, лучше туда не падать, конечно, — добавил он, хохотнув.
— Мы постараемся, — ответил ему король. По голосу было не понять,
— Как ты думаешь, — спросил принц, — твой меч достаточно острый для того, чтобы рубить древесину?
— Мы не станем ничего рубить. — Король привязал своего коня рядом с чалым Рифмача. — Должен быть другой путь.
— Потому что так сказал мастер дороги? А если он ошибся? — Принц тоже спешился. — Ведь Сыч этот ваш — он тоже ошибался, так?
Они стояли в предрассветной мгле, друг напротив друга. Король спокойно разглядывал сына, кажется, даже улыбался слегка.
— Мы можем пойти вдоль обрыва, — встрял Ронди. — Думаю, рано или поздно обнаружится мост… или упавшее дерево… или еще что-нибудь.
— Например, бабочки, — кивнул ему король. — Как полагаешь, Ронди, бабочек будет достаточно?
— Шутите. Ну а что нам тогда делать? — обиделся тот.
И вдруг принц краем глаза заметил какое-то движение слева, у самого края пропасти. Несколько мотыльков присели на торчавший из земли узловатый корень. Принц вспомнил, что последний раз видел их вечером, во время привала. «Наверное, — подумал он, — они из тех, которые по ночам не летают».
Мотыльки устраивались на корне, расправив крылышки. Один заполз на другого, третий вскарабкался на них, четвертый уселся сбоку… Еще несколько выплясывали в воздухе на самом краю бездны — и вдруг соединились в живую цепочку, к которой с обеих сторон стали «прирастать» все новые и новые звенья.
Их становилось больше и больше — бабочек, прилетавших из рассветного полумрака, падавших сухими листьями из переплетения ветвей, выныривавших прямо из пропасти, — и прямо на глазах у трех путешественников рос, ширился, воздвигался над бездной разноцветный мост.
— Ты знал? — спросил принц.
— И ты тоже знал, — ответил король. Он похлопал гнедого по холке и двинулся к краю. — Не мотыльки, так что-нибудь другое. Но что-то непременно случилось бы, в этом вся суть.
Король поднял левую руку к венцу, как будто сомневался, не снять ли, но в конце концов мотнул головой и шагнул вперед.
— Наверное, — тихо сказал Рифмач, — лучше бы нам переходить по одному. И лучше бы… ну, все-таки… лучше бы сперва мне, наверное. Если что-нибудь… от меня пользы немного.
— Конечно, по одному. И вы двое подождете здесь… пока я не перейду.
Он взял меч, как акробаты берут шест, с помощью которого удерживают равновесие, — и пошел прямо по этому живому мосту, ступая осторожно и мягко. Бабочек было много, невероятно много, однако они сумели протянуть полосу шириной лишь в ладонь. Мост заметно провисал и раскачивался на ветру. Когда король пошел по нему, мост закачался сильнее, и после каждого шага вниз падали раздавленные, мертвые тельца.
Король шел — и туман перед ним как будто расступался, было видно все дальше и дальше — и вот уже стал заметен противоположный край пропасти и дорога за ним, что сбегала в похожую на чашу долину, — и только тогда Рифмач прошептал: «Солнце! Восходит солнце!»