Мастер дороги
Шрифт:
И вас призвать, не скрывши упованья
На мудрый ваш совет, на чудеса,
На то, что мы, никчемные созданья,
Когда-нибудь взовьемся в небеса
Вослед за вами. Выбора утратив
Необходимость, будем воскресать
В различных ликах. Время и пространство
Нам подчинятся раз и навсегда!
Изменчивость нам станет постоянством
И воссияем снова!.. Но когда?
Вот я иду (он рек), гляжу на эти
рисунки, различаю без труда
далеких предков — тех, кто жил при
личины. Но навряд ли их пойму.
Мы — дикие, растерянные дети,
обречены на землю и на тьму».
«СТРАЖИ
( одеты в вывернутые наизнанку шубы, на лицах — маски из тряпья, с неизменными длинными носами):
— Кто идет по коридорам
шагом быстрым, шагом скорым?
КОРОЛЬ
( на нем по-прежнему венец из терна, однако на плечах уже нет алого плаща; в руках держит витую свечу):
— Расступитесь силы тьмы,
твари смерти и зимы!
Возвратить мирянам лето,
юность — старцам, речь — немым
я пришел сюда. И светоч
воссияет над людьми!
СТРАЖИ
( скрестив пики, щелкая кастаньетами при каждом слове):
— Не пройдешь, коль в жилах кровь.
Сердце бьется вновь и вновь.
Слышим стук,
идем на звук,
пахнет
пряно
твой испуг.
Напои нас,
отцеди нам
света,
жара,
речи дара, –
дай вкусить
из этих рук.
КОРОЛЬ
( очерчивает свечой круг, капая воском на доски помоста; затем берет ритуальные нож и чашу, надрезает ладонь и, держа так, чтобы было видно всем зрителям, сцеживает туда три капли крови):
— Подходи и дар бери –
ты, стоящий у двери.
Но сперва, о пращур-стражник,
Путь открой мне в лабиринт!
Затем КОРОЛЬ пляшет лабиринтеллу, оставаясь в пределах очерченного им круга. При этом совершает выпады свечой, но актер всегда должен следить за тем, чтобы огонь не погас.
Наконец в последнем движении он высоко вскидывает свечу — как будто пронзает ею что-то у себя над головой — и позволяет каплям воска стекать прямо ему на голову, на венец из терна».
«И когда он рассек ее брюхо, яд хлынул из раны и обжег ему ладони, но хитрый Ворон знал, что так будет, и заранее смазал руки жиром. Поэтому яд не смог прожечь плоть до кости и не проник в кровь.
Однако хитрый Ворон не учел другого: из-за жира рукоятка меча стала скользкой, и тот вывернулся из ладоней. Брызги от яда разлетелись во все стороны, и несколько капель попало на лицо.
Вот почему с тех самых пор все вороны черны, будто обуглившаяся плоть».
«Эпизод 54
Наплывом —
Камера пролетает над храном, демонстрирует крупным планом все усики, шипы, жвала, задерживается перед фасетчатым глазом — потухшим, безжизненным. Движется дальше, замирает перед самим входом. Видны плотно сомкнувшиеся мандибулы, на одной — бабочка. Перебирает лапками, едва подергивает истрепанными крыльями.
Вдруг — едва заметный толчок изнутри, бабочка взлетает и кружится над тем местом, где сидела. Снова опускается на мандибулу.
Пауза.
Еще один удар изнутри, уже сильнее. Бабочка пляшет в воздухе.
Удар следует за ударом. Наконец слышен треск — кусок мандибулы отваливается и падает наружу.
Открывается пролом, которого в принципе достаточно, чтобы взрослый мужчина вылез наружу. Но кто-то или что-то продолжает биться изнутри, расширяя отверстие.
Наконец пролом увеличился до размера дверного проема. Видим изнутри движение. Крупным планом — подножие храна, усеянное обломками мандибулы.
На обломки наступает нога, давит их с хрустом.
Камера поднимается выше и выше — и мы видим истрепанную, грязную одежду, выше — лицо КОРОЛЯ. Сверкает нетронутая грязью и сажей корона.
Потом резко — общий план.
Видим, что руки у короля оплавлены почти до локтей. А плечи сбиты в кровь — ими он и пробивал себе путь наружу.
КОРОЛЬ делает еще один шаг и падает.
Бабочка садится на зубец короны.
Вдруг сильный порыв ветра буквально сметает бабочку прочь. Слышно хлопанье крыльев и лошадиное фырканье. Лошадиный нос тычется в щеку КОРОЛЯ.
Затемнение».
«…и проснулся принц, и понял, что Ронди Рифмач тоже пережил во сне странные видения, потому что сейчас Рифмач сидел на расстеленном плаще и был белее мела…»
«15
— Все впустую? — прошептал Рифмач.
С самого утра он был непривычно молчалив, ехал, сутулившись, время от времени бросая на принца косые взгляды. Тот делал вид, будто не замечает.
О сне, который видели, старались не говорить. О сне — и о том, что он мог значить.
И вот…
— Неужели все впустую?
Ронди кивнул на колонну — ту самую, до которой их провожал мастер дороги.
Колонна лежала поперек пути, чаша разлетелась на сотню мелких осколков. Паук-лабиринтник уже протянул свою паутину между основанием колонны и ближайшими кустами.
— Но ведь король все сделал правильно! Мы же с тобой это понимаем, да?
Принц посмотрел на Рифмача с удивлением:
— Конечно, правильно.
— Тогда отчего… все это? Ты чувствуешь? Чувствуешь?! Опять ощущение такое, как будто идешь по дну океана. Или даже нет — словно тебя посадили в бассейн и наблюдают, скучая и посмеиваясь.