Мастер дороги
Шрифт:
С глухим хлопком была откупорена бутылка шампанского, и Сашке налили на два пальца, «сегодня можно, верно, мать?».
Он пригубил, чтобы не обижать их.
— …и вот что я думаю: не будем мы тянуть, возьмем-ка текст этого выступления да оформим как куррикулюм! А? Ты ведь там о нашем дедушке очень красиво и правильно сказал. — Отец решил, что Сашка удивлен, и пояснил: — Нам уже мама Дениса звонила, поздравляла. Я так понял, это не совсем то, что ты сначала писал, но… может,
— Знаешь, пап, вообще-то это был экспромт. У меня… я вряд ли смогу повторить.
— Это не страшно, — сказала мама. — Возьмешь за основу свой проект. К тому же, я уверена, кто-нибудь писал все на видео. — Она ловко разрезала торт и на каждое из четырех блюдечек положила по кусочку. — Не тушуйся, я уверена, дед был бы тобой доволен.
Сашка вздрогнул. Он покосился на пустой стул, перед которым лежал нетронутый кусочек торта. Шар родители привязали на прежнее место, рядом с бабушкиным, а это… ну, просто так полагается. Обычай такой.
— Да, — подхватил отец, — нам Софья Петровна так и сказала: впервые благодаря Саше я поняла, что ваш дедушка был не только… как там она сформулировала?
— «Не только поэтом, но и просто живым человеком», — отозвалась мама.
Торт был приторным до тошноты. Крем — жирным, липким, слишком ярким. Сашка, обжигаясь, хлебнул чаю.
— На следующей неделе и оформим, — подытожил отец. — Нечего тянуть, ты согласна?
Мама кивнула.
— Как раз успеваем к сроку.
— Заодно уточним, можно ли будет на время отдать…
— Как «отдать»? — не понял Сашка. — Зачем?
Отец виновато улыбнулся маме:
— Кажется, я раньше времени сдал наш секрет.
Та махнула рукой:
— Говори уже, конспиратор.
— Сейчас, сейчас!.. — Из прихожей отец вернулся с конвертом. — Вот, прочти-ка сам.
Конверт был из плотной цветной бумаги. С пальмами и надписью «Альбатрос». Внутри лежали какие-то документы, Сашка развернул первый попавшийся — это оказалась медицинская страховка. «На время поездки… с гарантированным покрытием… в случае…»
— Ты ведь давно хотел на море, — сказала мама. — А в этом году у нас с папой отпуска совпадают. Вот все втроем и полетим, сразу после твоих экзаменов.
— Но… Мам… А как же… откуда?..
— Видишь, он у нас и правда взрослый, — кивнул отец. — Деньги, сына, — часть гонорара. Нашелся издатель для дедушкиных рукописей. Будет полное собрание сочинений, академическое!
— Вы же с мамой сами говорили, что Антон Григорьичу доверять нельзя.
— А он тут ни при чем. Это политикам надо сказать спасибо. Сам ведь знаешь, тема полуострова опять стала актуальной. Следовательно, и дедушкины стихи.
—
Отец положил руку ему на плечо.
— Сложно сказать. Я надеюсь, когда-нибудь он сам ответит на этот вопрос. С другой стороны — разве должны мы были отказываться от такого предложения? Полное, академическое…
— Почему вы мне раньше не сказали?
— Я до последнего не был уверен. Только сегодня подписали договор.
— И все черновики вы отдадите им?
Мама покачала головой:
— Только копии, это наше условие. Все будет в порядке, сына. Все — как надо.
Позже, в постели, глядя в потолок, расчерченный на квадраты светом уличного фонаря, Сашка вспоминал свое выступление. Как он заявил: «Моего деда всегда пытались использовать. Повстанцы, миротворцы, власти, критики…»
Раз за разом прокручивал одни и те же свои слова.
Вспоминал слова отца, матери. Вспоминал незнакомца. « Ты уже наказан, и это… это слишком, даже для тебя».
Где-то совсем рядом молча, как дедов шар, ожидало понимание.
В школе их собрали в актовом зале и каждому выдали по диплому. Сашке с Курдиным — еще и грамоты. Долго хлопали, говорили глупости.
Курдин был мрачен, язвителен, нелюдим. На переменке окоротил Вадю, который начал зубоскалить про прическу классной, — и ухромал во двор.
— Совсем зазнался, — хмыкнул Лебедь. — Перечитался небось дедовых архивов. «Чванливый победитель, не забудь, и над тобой когда-нибудь взметнется фортуны меч!..»
На лавочке Курдин сидел, чуть вывернув ногу, чтобы не сгибать. Сашка небрежно плюхнулся рядом.
— Дома влетело?
— Так… — сказал Курдин, помолчав. — Ерунда. Победителей не судят. А твои что?
— Гордятся, блин.
— Везучий ты, Турухтун…
Сашка неопределенно пожал плечами. Посидели молча, наблюдая за младшаками, гасавшими с мячом по спортплощадке.
— Слушай, — решился наконец Сашка. — Есть одно дело…
Прямо перед их ногами в луже шалели воробьи. Сашка говорил, а сам не сводил с них взгляда.
Курдин выслушал молча, ни разу не перебил.
— Зачем? — спросил хмуро. — Зачем тебе?..
— Надо.
Со спортплощадки прилетел мяч, вспугнул воробьев. Те порскнули на ветку и оттуда лихо, по-птичьи бранились на горе-футболистов. Курдин поднялся и, примерившись, запульнул мяч младшакам.
— Почему я? — спросил, не оглядываясь. Сашка даже не сразу догадался, что это он к нему обращается.
— А ты не проболтаешься — вот почему.
— Уверен?