Мастерская судеб
Шрифт:
Город с видимой неохотой, словно бы даже с мучительной гримасой, с раздражённым ворчанием покидал уютное, нагретое место, выходил из зоны комфорта, вываливался в суровую, без прикрас, реальность. Люди поднимали воротники, запахивали поплотнее пальто и куртки, ускоряли шаг, начинали жаться к стенам и автобусным остановкам. Некоторые пытались прятаться под куполами зонтов, но разгулявшийся ветер с силой вырывал их из рук, выгибая и ломая спицы, оставляя людей беззащитными под напором летящих в лицо мокрых холодных хлопьев.
Ветер проникал всюду, запускал свои щупальца в каждую щель, в каждую форточку, под каждую неплотно пригнанную деталь одежды. Он накидывал невидимое лассо на летящих птиц и те, тщетно пытаясь бороться с его мёртвой хваткой,
Закончилось всё так же быстро, как и началось. Вскоре недра грозных свинцово-серых туч истощились, в небе появились просветы. Ветер, выдохшись и перебесившись, стих, весь выпавший снег таял буквально на глазах, проглянувшее сквозь обрывки туч солнце заиграло весёлыми бликами на оконных стёклах, лужах и мокром асфальте. Город снова, как ни в чём не бывало, радовался жизни.
Иван шёл к автобусной остановке, сосредоточенно глядя себе под ноги. Надо было спешить, чтобы не опоздать на работу. Всё было некстати – и этот снег, из-за которого вымокли ноги в разваливающихся кроссовках, и вечная спешка в самый неподходящий момент, и появившиеся с утра первые симптомы простуды. Он чувствовал, что сегодня должно что-то произойти. Очередная тонкая связь, очередная невидимая ниточка натянулась, готовая вот-вот лопнуть, и ноги сами несли его к точке невозврата. Очередная судьба была на кону, но чья? Где, как это должно было случиться в этот раз? Очень часто Иван ловил себя на мысли, что он уже давно сошёл с ума и живёт в выдуманном мире, в собственных фантастических реалиях. Собственно говоря, как и всякая чрезмерно тонко чувствующая натура, он и вправду время от времени был близок к помешательству, но сегодня этого чувства не было. Сегодня он особенно остро ощущал собственную непохожесть на всех. Он чувствовал Силу у себя за спиной, чувствовал уверенность в каждом жесте, в каждом сделанном шаге, и чувство это было ещё одним верным признаком того, что вскоре должно было случиться.
Иван подошёл к остановке, поднял взгляд и увидел, как отъезжает нужный ему автобус. И в этот момент он почувствовал обречённость, словно приговорённый к расстрелу утром перед казнью. Это должно было случиться здесь. Кто-то подошёл к нему сзади и дотронулся до его плеча. Он обернулся – перед ним был подросток лет пятнадцати.
– Мужчина, можно вас попросить – купите мне сигарет. Деньги есть, вот. Я паспорт дома оставил, а без паспорта не продают.
Некоторое время Иван смотрел на него молча. В горле образовался комок. Грудь стянуло спазмом, виски пульсировали, а руки мелко подрагивали. Наконец, он спросил хриплым голосом:
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать. Только паспорт я дома забыл.
Иван молча покачал головой и отвернулся. Он закрыл глаза. Перед ним проносилась вся дальнейшая жизнь этого мальчика. Еще минуту назад он стоял на развилке, судьба его ещё не была сформирована, разные пути открывались перед ним. И вот теперь, в эту самую минуту, выбор был сделан. Точка невозврата пройдена, судьба окончательно определена. С этого самого дня у него начнёт формироваться раковая опухоль в лёгком. Через десять лет он об этом узнает, пройдёт курс лечения, почувствует себя лучше, пройдёт все стадии духовного перерождения, к нему вернётся вкус к жизни, а ещё через год он умрёт от осложнений, не успев жениться и завести детей. Линия наследственности, берущая своё начало в глубокой древности, будет оборвана здесь и сейчас. И ничего уже нельзя было с этим поделать.
Ещё секунду назад человек плавал по рекам межреальности, ещё секунду назад душа его была завёрнута в кокон спокойствия, комфорта и безопасности, но настал тот неизбежный миг, когда всё это рухнуло, – на прикроватной тумбочке
Благоговейно приблизившись к алтарю, он одним движением руки материализовал на нём цветок весело пляшущего священного синего пламени. Он взял с полки ручную мельницу, и в жерновах её захрустели, защелкали дробящиеся на осколки волшебные зёрна, а по кухне тут же разлился ни с чем не сравнимый, божественный аромат. Ещё несколько чётких, идеально выверенных манипуляций, и вот уже на огне стоит закопчённая медная турка, в которой медленно зреет утренняя доза амброзии.
Тем временем телевизор бодро и безостановочно декламировал чётким, твёрдым, хорошо поставленным голосом: «…на саммите большой двадцатки… план экономического сотрудничества в сфере атомной энергетики… рабочая поездка президента… спущен на воду атомный крейсер… Совет Федерации рассмотрел законопроект… экономические санкции… симметричный ответ… беспорядки в Париже… шпионский скандал в Лондоне… важный социальный проект… маленькому Ростиславу нужна ваша помощь…». Наконец объявили новость, которую он с нетерпением ждал: автобус с людьми на загородной трассе столкнулся с грузовиком… водитель не справился с управлением… шестнадцать погибших, шестеро раненых, трое в крайне тяжёлом состоянии… один чудом уцелевший – маленький ребёнок, отделавшийся только парой синяков, да ссадиной на лбу…
– Тоже мне, Гарри Поттер, блин, – забормотал человек и тут же в голос заматерился – оставленный без присмотра на плите кофе вскипел и с угрожающим шипением выплеснулся наружу, погасив газ. Божественный напиток был испорчен, священнодейство кощунственно прервано. Это был явно дурной знак, а значит, день предстоял тяжёлый.
Первое подтверждение тому он смог получить, едва выйдя из квартиры, – на лестничной площадке его подкарауливала Магдалена Кирилловна.
– Доброе утро, Борис Евгеньевич! – просияла она. – Как вам спалось?
– Плохо, – пробормотал тот, одновременно делая попытку обойти надоедливую соседку и прорваться к лифту
– Голубая луна! – вскричала та в ответ и воздела палец к небу, словно бы утверждая: «Вот видите! Я же вам говорила! Я же предупреждала!» Параллельно с этим она резво заступила ему дорогу, и загнанная в угол жертва отчётливо почувствовала всю обречённость своего положения.
– Простите, что?
– Голубая луна! – ещё один энергичный тычок пальцем вверх. – Второе полнолуние за один месяц. Это время особенно опасное для одиноких мужчин после сорока. Здесь вам и проблемы со сном, и вспышки гнева, прилив желчи и сбои сердечного ритма. Отвар пустырника вам надо попить и ещё три дня носить хризолит в левом кармане брюк. А потом…
– Простите, Магдалена Кирилловна, но мне нужно спешить, – ещё одна попытка вырваться на свободу.
– Подождите, Борис Евгеньевич, я же к вам по важному делу! – ещё одна жесткая хоккейная блокировка. – Я ведь всё поняла про вас. Знаю теперь, как вам с вашей бедой помочь.
– С моей бедой? – сдавленно прошипел Борис Евгеньевич, только что получивший локтем под дых.
– Ну конечно! Это ведь так очевидно, и как я раньше не догадалась! Но лучше поздно, чем никогда. Я вчера таро раскинула и поняла – на вас венец безбрачия!