Мать и Колыбель
Шрифт:
Царица переносила Акме в коридоры Иркаллы, и они бродили там вместе. Девушка проводила рукой по холодным стенам, и камень серебрился голубоватыми всполохами, расходясь волной до потолка. Иркалла словно приветствовала её. Акме видела подземные гроты, окутанные голубоватым сиянием. В них — деревья, развесистые кустарники, цветы, животные, пасущиеся на полянах. Косули, лисы, горные козлы, птицы, бабочки и мотыльки. В пещере мягко журчал водопад.
— Это Иркалла? — удивилась Акме.
— В Иркалле тоже есть жизнь.
Девушка училась вызывать свой огонь, управлять им и останавливать его неудержимый поток.
Но когда она научилась его высвобождать, появилась другая трудность — ей никак не удавалось им управлять; он сам управлял нею. Тогда на помощь приходил Лорен. Он обнимал сестру, клал ей на голову ладонь, и Акме успокаивалась. Белый свет брата проливался тёплой водой, тёк по волосам, даря ей наивысшую благодать.
После таких занятий она с трудом добиралась до спальни и падала на кровать как подкошенная, засыпая на несколько часов. После пробуждения была готова съесть целую лошадь — так сильно ей хотелось кушать.
Акме не пугалась этих уроков, а скорее нуждалась в них. Они помогали ей не вспоминать Гаральда, его улыбку и восхитительные поцелуи. Через свой огонь пыталась похоронить мысли об этом мужчине, освободиться от боли и сосредоточиться на предстоящем путешествии. Постепенно ей это удавалось.
А в Кеосе нынче, ровно через месяц и две недели после прибытия в Нелей предков Рианора, был великий праздник. От въездных ворот растянулось небывалое красочное шествие, невиданное вот уже много десятков лет. В открытых колясках, задрапированных разноцветным бархатом, позолоченных повозках и на горделивых статных жеребцах в алых с золотом попонах восседали владыки Архея. Величественные и роскошно одетые, они улыбались встречающим их жителям Кеоса, которые высыпали на улицы вдоль главной дороги и приветствовали их одобрительными криками, цветами и восхищёнными улыбками. Следом за высокопоставленными лицами и послами ехали их приближённые, множество слуг и даже придворные музыканты, поэты, художники и ваятели, без которых гости никак не могли обойтись в Кеосе. В свитах государей было множество красивых девушек и юношей. Облачённые в пышные одежды, они театрально изображали различные мифы древности и искусно играли свои роли.
Всё это яркое великолепие ослепляло: разноцветные шелка, золотая и серебряная парча, изумительные украшения сверкали в лучах жаркого летнего солнца. Шествие замыкали шуты да скоморохи, лихо отплясывающие под развесёлые трели музыкантов и певцов. На забаву Нелейскому двору привезли дрессированных животных: косолапых медведей, наряженных в парчовые одежды и атлас. Хитрые акидийцы любили зрелищность и помимо прочего привезли в дар государю Трену двух огромных и белых как снег кошек с аккуратными угольно-чёрными полосками по всему телу и длинному хвосту; лапы их были огромны, а оружием служили невероятно длинные и острые когти да клыки. Перепуганные снежные барсы сидели в клетках и низко рычали, пугая окружающих.
А впереди всех на своём великолепном жеребце, облачённом в золотую попону и
Принцессу Альварию осыпали нежными лепестками белых роз, отчего она густо краснела и улыбалась. Одна из юных крестьянских девушек — светлоокая, темнобровая, златовласая, словно заря, резво подскочила к Арнилу, протягивая венок из белоснежных асфоделей. Движения девушки были так молниеносны и целенаправленны, что стража подбежала к ней и перегородила путь к Арнилу, ощетинившись мечами и пиками. Процессия остановилась. Гости с тревогой выглядывали из-за плеч друг друга, но успокоились, когда услышали громкий и открытый бархатистый смех молодого мужчины.
Принц приказал страже расступиться, подъехал к девушке, наклонился, без усилий поднял её и посадил перед собой на коня. Она, очаровательно зардевшись, возложила ему на голову венок из священных цветов, будто царственный венец, прошептала: «Да здравствует Его Высочество принц Арнил!» и по обычаю расцеловала его в обе щёки. Арнил под одобрительный рев толпы прижался к её пухлым благоухающим устам ответным долгим поцелуем, разжал её маленький беленький кулачок, высыпал в её ладошку горсть золотых монет, отдал её, опьянённую поцелуем и всё ещё не понимающую, что произошло, стражам, а те вернули её в толпу. Молодой принц был встречен одобрением, и процессия продолжила своей великий и радостный ход.
— Любопытно, — пробормотала королева Акидии Аккаста на ухо своему советнику, — столь же любим ли кронпринц Дарон своим народом, сколь этот красивый мальчик?.. Если нет, то Трену стоит глубоко задуматься, кому именно оставить свой блистательный трон после своей кончины.
Тем временем в тронном зале Нелея царила суматоха. Собралось великое множество роскошно одетых придворных. Все они заметно волновались, едва могли устоять на месте от возбуждения и любопытства.
Огромный зал с мраморной колоннадой, расписным сводчатым потолком и высокими окнами мог легко вместить в себя несколько тысяч человек. От входа до самого трона в другом конце зала была постелена алая ковровая дорожка, сделанная из столь дорогого материала, что даже записной транжира Трен недовольно поджал губы, когда узнал стоимость прекрасного ковра.
Знаменитый Рианорский трон, который был переименован после смены династий, возвышался на пятиступенчатом помосте. Легенда гласила, что тот был сделан ещё при Саргоне Великом из костей Золотого Дракона Кунабулы — самого свирепого и прекрасного ящера, когда-либо существовавшего в Архее. Прекрасная реликвия была действительно отлита из настоящего красного золота. Тончайшие узоры покрывали сиденье, обтянутое алым бархатом, подлокотники и спинку трона. В изголовье сверкало золотое многолучистое солнце — символ Карнеоласа, инкрустированное изумительными самоцветами.