Мать и Колыбель
Шрифт:
Какое-то время красовались лишь три пары, тщательно обсуждаемые, затем к ним начали присоединяться и остальные.
Лорен Рин, который подарил немало улыбок в этот вечер, незаметно для своей дамы оказался позади неё, произнёс несколько слов, поклонился и предложил ей занять место рядом с ним в танце. Принцесса Плио, целый месяц наблюдавшая искусно разыгранное с его стороны безразличие к своей персоне, была столь изумлена, что тотчас же густо покраснела, очаровательно заулыбалась и незамедлительно приняла его предложение. Никто не был
Акме была обучена не только диковинным Орнским танцам, но и большинству классических и модных танцев. Если она и боялась не оправдать ожиданий принца по поводу своего искусства, то её страхи рассеялись через мгновение: оба они держались превосходно и позволяли себе лишь один недостаток, резко бросающийся в глаза, — обоюдный румянец и неразговорчивость наводили любопытных на особые размышления. Быстро смекнув это, Акме поторопилась обронить:
— Ваше Высочество, в Нелей вы явились подобно триумфатору. Полагаю, ваша поездка в Милар оказалась успешной.
— Более чем, — улыбался тот, не сводя с неё глаз. — Должен признать, я немало волновался, я не имел права сделать ни ошибки. Если я где-то и допустил оплошность, то она оказалась неважной.
— Ваше Высочество, вы оказали мне честь, пригласив меня…
— Акме! — резковато перебил её Арнил, и глаза его внезапно полыхнули гневом. — Неужто я даже на танец не могу пригласить тебя без всяческих вежливых разглагольствований? От кого, но от тебя я желал бы слышать и видеть лишь то, что ты чувствуешь или думаешь об этом, а не то, что желаешь показать.
— Вы напрасно меня ругаете, — холодно отозвалась Акме, кокетливо опуская глаза. — Я говорила совершенно искренне.
— Раз так, то должен объяснить вам это недоразумение. Мне казалось, вы сторонились меня, посему я и решил, что моё общество вам неприятно.
— Вы ошибаетесь, Ваше Высочество, — взглянув ему в глаза, ответила Акме. — Сторониться вас я не была намерена.
«Это я-то сторонилась? — изумлённо думала она. — Возможно, ещё месяц назад так оно и было, но позже… Не играй со мной, Арнил, ты всё видел и всё знаешь».
— Я рад это слышать, — улыбнулся тот, слегка к ней наклонившись. — Печально и непростительно мне было бы, потеряй я ваше расположение, не иметь я более возможности беседовать с вами и видеть вашу улыбку.
— Ваше Высочество, — едва слышно отозвалась она несколько снисходительно: в этот вечер, быть может, последний из самых беззаботных в её жизни, она решила говорить искренне, из вежливости не молчать о том, о чём желала говорить, — мы с братом скоро уедем, посему я более не хотела бы ссориться с вами.
Брови принца будто бы немного приподнялись, он что-то захотел сказать, но промолчал, глаза его невидяще забегали по залу, будто страшась встретиться с глазами своей дамы. Акме с интересом ждала его слов, но он молчал. А чуть позже вымолвил лишь:
— Как я не люблю, когда вы обращаетесь
— Но я же строго по этикету!.. Вы считаете возможным, чтобы я обращалась к вам иначе? Как же?
— Арнил, — пожал плечами молодой человек.
Акме засмеялась приглушённо, открыто, с оттенком грусти.
— Как вы это себе представляете?
— Вы не подданная моего отца.
— Я никогда не посмею себе фамильярничать с вами, Ваше Высочество, — несколько строго произнесла девушка.
— А если я откажусь от титула?
— Это так маловероятно, что, пожалуй, дам согласие.
— Не стоит подначивать меня, — лукаво заулыбался принц Арнил, и эта улыбка в душе Акме отозвалась смущением и ярким румянцем на щеках. — Я люблю идти наперекор общественным убеждениям.
Далее музыканты заиграли быструю весёлую тарантеллу с прыжками и скачкaми. Арнил не пожелал расставаться с девушкой и на этот раз.
Вскоре весь зал наполнился танцующими парами. По углам и у стола начали образовываться небольшие компании. Кто переговаривался открыто, весело и громко, кто украдкой, почти шёпотом.
Акме, отбросив застенчивость, кружилась в красочном и шуршащем море атласа, шёлков, бархата; сверкала ярче огня и блеска драгоценностей, ощущала на себе надёжные и уверенные руки Арнила, не видела более никого; ошеломляла его ослепительной улыбкой и по-прежнему боялась лишь одного: увлечься. Ибо слишком хорошо помнила она, сколь резко и жестоко Гаральд Алистер отрезвил её.
— Я бы желал танцевать лишь с вами, — шепнул ей Арнил, едва у него появился повод безнаказанно и без излишних подозрения склониться к ней поближе. От его шёпота и тепла кружилась голова, а сильно бьющееся сердце старательно гнало к лицу кровь. — Если бы не мой титул, вы могли бы быть моей во всех танцах… Всегда.
«Если бы не твой титул, — сквозь туман пронеслось в её разуме, — не боялась бы я так сильно твоих красноречивых ухаживаний».
— Ах, оставим мой титул!.. Акме…
Губы его скользнули по её шее, и девушка вздрогнула, очнувшись. Она дико глянула на него, и душа её закипела от волнения и гнева.
К счастью, танец подошёл к концу, и у Акме появился повод с книксеном покинуть принца без любопытных толков. Никто не заметил этой размолвки и её причины, кроме, может быть, неустанно следившей за этой парой принцессы Альварии и ещё нескольких излишне заинтересованных персон.
Арнил, пылая от нетерпения и ловко это скрывая, повернулся к ослеплённой счастьем принцессе Сильвана, поклонился ей, дождался от неё глубокого реверанса и присоединился с ней к танцующим, выслушивая её восторженные излияния и мысленно моля Бога о том, чтобы у этой юной принцессы хватило ума не выказывать своего восхищения так открыто. Если он и мог позволить себе поспорить со своим отцом, то кого он любил по-настоящему, так это Дарона, и мысль о том, чтобы портить с ним отношения, ранила его сердце.