Материалы к альтернативной биографии
Шрифт:
– Что же ты делаешь?
– продолжала Альбин, наклоняясь к нему, - Ты быстро подходишь, берёшь его за голову и сворачиваешь ему шею! Ты делаешь это с радостью!...
Убийца жутко оскалился, скрючил пальцы.
– Да, это сложное, но сладкое чувство. Ты немного испуган, тебе странна эта лёгкость - с твоей души вдруг свалился камень, у неё вырастают крылья гордости...
Мог ли я не помешать злодейке превращать этого
– Нет! Всё не так! Ты смотришь на него и не находишь в сердце злобы, ты простил его и уходишь!...
Усыплённый застонал сквозь стиснутые зубы и вдруг обмяк, затих, глаза его приоткрылись и застыли.
– Ну, вот, вы сэкономили пулю, - пробормотала Полина.
– Что!!?
– крикнула Альбин, поворачивая к себе голову возлюбленного, - Нет!!! Не дам!!!
Она стала дышать ему в рот, нажимать ему на грудь ладонями, наложенными одна на одну, при этом так кляня меня и грозя мне такими расправами, что я хотел уже было бежать, пока цел, но вдруг меня посетила мысль о маленьком Дэниеле: если в его отце ещё осталась хоть частичка жизни, разве она не отзовётся на голос самого близкого существа? Скрепя сердце, я взял младенца, привычно тихо хныкавшего на ворохе краденого тряпья, и ущипнул его, отвернувшись: так мне было совестно, но наитие моё оказалось благодатным. Как только громкий жалобный писк огласил горы и ущелье, сердце Стирфорта забилось, как колокол, а сам он рванулся от хлопочущих над ним женщин, правда тут же снова упал наземь, прижимая руки к груди и выговаривая чуть шевелящимися губами:
– Что со мной? Что случилось?
Альбин последние свои силы потратила на подавление крика; она лишь зачерпнула воздуха и умылась им, словно водой - такие делают молящиеся магометане.
– Ты спал, - ответила воскресшему Полина, - Тебе, наверное, снился кошмар.
– Да. Кошмар, - согласно повторил Джеймс, - Они мне часто снятся, но этот был ужасней всех во много раз!... Почему вы меня не разбудили?
– Мы пытались, но ничего не получалось, а потом... у тебя остановилось сердце.
– Я был мёртв!? Но ожил!?
– Твоя смерть была поверхностной. Альбин не позволила ей вполне тобой завладеть, а тут ребёнок закричал, и ты очнулся.
– Это правда?
– спросил Джеймс у мисс Байрон. Она кивнула и тут же, соскочив с места, намочила в озере тёмный платок а вернувшись, начала отирать его лицо и руки от присохшей крови и пыли.
– Лучше б вы позволили мне умереть.
– Ага. Вон Айвен тоже так подумал.
– Не правда! Я более всех желал, чтоб вы выжили. Вам более, чем кому-либо, есть для чего
– я протянул ему дитя.
– Нет, уберите его. Это была моя ошибка. Я не должен был его брать.
– Почему?
– Я что-то понял... в этом сне...... Раньше я боялся какого-то зверя,... а теперь знаю, что тот зверь - я сам... Кто поручится, что лет через пять я не забью ребёнка до смерти? Я не должен быть с ним. Кто угодно в состоянии поддержать его жизнь, но я - ему опасен!
– Кого же ты прочишь в опекуны ему? Может, бабушку или тётю? А может, новому лорду Стирфорту следует расти в углу рыбацкой лачуги?
– возмутилась Альбин.
– Нет. Воспитай его ты. Или отдай каким-нибудь богатым добрым людям, только навещай... и расскажи потом обо мне...
– Мы вместе будем его навещать, а сейчас ты подремли ещё немного или просто спокойно полежи.
Джеймс возвёл в небо, потом закрыл свои зелено-карие глаза и скоро забылся.
Альбин обняла Полину, положила в её ладонь вторую серёжку со словами: "Спасибо, сестрёнка, волшебница! Они твои", потом подошла ко мне.
– Молите Бога за Дэнни: он спас и вашу жизнь. Но если вы ещё хоть раз...
– Мисс Байрон, дайте мне сказать!
– Ну?
– Прежде у меня были только подозрения, но нынче я уверен: Джеймс - ваш брат! Его... поступок подпадает под описание того самого синдрома! Он его унаследовал!...
– Синдром берсеркира - распространённый недуг.
Я не собрался отступаться, но подошла Полина и сказала:
– Мальчик с вчерашнего вечера не кормлен. Я хочу отнести его в деревню. Жан, вы меня проводите?
– Да, охотно!
– обрадовался я, - Альбин, вы не против?
– Нет. Хотите - заночуйте там. Утром мы вас нагоним.
Так наша компания разделилась...
XIX
Дороги до селения мне хватило, чтоб посвятить Полину во всё, что мне было известно об оставшихся наших спутниках, а увенчался мой рассказ всё той же гипотезой:
– Я не хочу говорить дурно о женщинах: я очень уважаю их, но разве не может быть такого, чтоб знатная дама, храня свою репутацию, всюду демонстрировала неприязнь к человеку, в которого на самом деле влюблена?