Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого
Шрифт:
"Тогда возложат на алтарь твой тельцы".
Да кто же учинил такое?!
Жарко Фёдору, как снял в Храме шапку, так и не надевает её, идет, мнет в руках. А идет он по мосту на другой берег, к Торжищу, на котором всегда было не протолкнуться. Отсюда уже слышно было, как купцы товар свой нахваливают. Как скоморохи в свои дудки гудят.
А тут - тишина. Остановился Фёдор, на мосту, прислушался. Вниз посмотрел. И чуть духа не лишился.
…Под мостом прорубь, льдом уже затянулась. А в этой проруби
Сил уже нет, но идет Фёдор на тот берег. Словно чувствует, что там ждёт его кто-то. Кто поведает ему, что здесь было. И что делать теперь, подскажет.
И вдруг видит - церковь стоит, розовая! В ней дверь открыта, и огонек внутри! Значит, есть там кто живой! Спасибо, Господи!
Но и в церкви пусто. Ни живых, ни мертвых не видать.
Только горит же лампадка перед иконой! А икона странная. Не писаная, а вырезанная из дерева. Женщина в длинном платье, в кокошнике. Позолоченная. На видном месте, а тати не тронули.
Перекрестился Фёдор на икону, положил три поклона земных, как полагается. Как ей молиться, не знал, так и сказал только:
"Помоги мне, Матушка! Вразуми, что здесь было! И кто виной всему?"
И вдруг шепчет кто-то:
"А ты что про Матушку знаешь?"
Обернулся Фёдор и видит - в углу сидит чернец! Монах старый.
Раньше побаивался он монахов. Всё боялся, что они его к себе заберут, заставят жить по-своему, заточат в келью, где и солнышка не видать. А тут так обрадовался Фёдор!
"Благослови, батюшка! Так мы всех так зовем! Матушка Богородица, Матушка Анна, Матушка Параскева! А что случилось с вами? Кто напал на Новгород? Неужто татары вернулись?"
Вздохнул монах.
"Бог благословит…Видишь, за всё у Господа награда положена. Вот нам по делам нашим и награда. За сребролюбие, за тщеславие, за гордыню непомерную! За блуд и скупость! За все грехи наши!"
И зарыдал горько. Потом продолжал:
"Только не татары это. И не немцы, и не поляки. Это Великий Князь Московский, Иван Васильевич, в наш город приехал. Милость нам оказал великую!"
Опешил Фёдор.
"Так что же не защитил он вас? Или сил не хватило?"
Чернец лицо руками прикрыл.
"Сил… Сил у него, антихриста, хватило! Привел он с собой войско, да не из людей, а из бесов кровожадных, не ведающих жалости. Обвинил нас в том, что хотим передаться под власть короля польского, завести в церквах обряды латинские. Что его самого убить злоумышляем, а на престол московский его брата посадить!
Владыка крест целовал перед ним, в верности клялся, но князь не верил ничему. А после и вовсе рассвирепел, и повелел войску своему наказать Новгород так, чтобы и памяти о нас не осталось!
Три недели вершился суд неправый над нами. По-всякому терзали
"А как же владыка?" - ошеломленно спросил Фёдор.
"Нет здесь его, - ответил монах.
– Князь его в монастырь отправил. А прежде сана лишил!"
"А разве можно так?"
"Теперь всё можно, - вздохнул чернец.
– Ибо дана будет власть дьяволу на тысячу лет!"
"А как же мне быть?
– растерялся Фёдор.
– Кто же нам священника даст?"
Всё рассказал он монаху! Что осталась их деревня без батюшки, что надеялись на владыку, что нельзя православным людям без окормления. Тот задумался.
"Знаешь, что, - сказал он.
– Есть у меня к тебе просьба одна! Пройди по домам, покричи людей живых. Если кого найдешь, позови сюда. Скажешь, отец Василий с Пятницкой церкви зовет. Может, придет кто… А я помолюсь пока."
Вот в заходит Фёдор в первый дом, зовет. Тихо, нет никого. В другой, третий… Нет ответа! Уже и отчаялся, пошёл обратно. Слышит, из будки собачьей вроде плачет кто. Щенок там, что ли, остался?
Заглянул, а там детки! Двое! Спрятались, видать! Скинул с себя Фёдор тулуп меховой, завернул в него обоих, да так и занес их в церковь!
Сидит старец в углу, где и был. Не двигается. Не помер ли?
Нет, пошевелился вроде.
"Детки… Это Козьмина Егора, купца богатого… Добрый человек! А я думал, не тронут его…"
Вдруг монах резким движением снимает с себя крест!
"Неси! Теперь это твой! И дети эти - тоже твои!"
Встал, надел крест на Фёдора, перекрестил его. И крикнул:
"Аксиос!"
И эхо, отразившись от высокого потолка, повторило:
"Аксиос! Аксиос!"
"Ты и будешь у вас священником, - прошептал монах.
– А если кто усомнится в тебе - не осуждай того. Но будь таким, чтоб никто не усомнился! И о детях позаботься как следует!"
И медленно опустился на пол.
"Благослови, отец Фёдор, - прошептал он.
– Станет плохо - молись! В беду попадешь - Матушку зови! И икону её с собой бери. Память тебе будет о Новгороде…"
Тут повернулся Фёдор к иконе, а вместо неё сама Матушка стоит!
– Посмотрел?
– спрашивает.
– Посмотрел?
– спросила Матушка.
Тут только и вижу, что снова я в комнате, стою над своим аппаратом. Лето жаркое, тишина и покой кругом! Как не было ничего…
– Я пробку поменял!
– кричит со двора Лёвушка.
– Включай скорее!
Это что же? Пять минут всего прошло? Или меньше даже?
Только смотреть кино сейчас меньше всего хочется.
– Да нет, - отвечаю, - сломалось у меня что-то… Придется в ремонт нести!