Маугли из Космоса
Шрифт:
Эх, зря он вспомнил о гражданине Безуглове… Увели дело. Прямо из стойла, в самом разгаре расследования увели. По возвращении со следственных действий в поселке Малые Пихты Болотникова вызвал генеральный и велел подготовить все материалы, включая версии, лишь находящиеся в разработке, к передаче. И не только дело об убийстве любвеобильного малопихтинского физрука, но и дело о «подснежниках» — трех зверски зарезанных мужчинах, трупы которых были обнаружены в карьере Старого рудника после стаивания снега, — тоже. И бесполезно спорить, протестовать. И ладно бы «особо важным» передали или в областную прокуратуру. Все-таки — коллеги. Глядишь, и поделились
Болотников вздохнул, снова перечитал оба документа и свое постановление. Подумал, а что он будет делать, если малопихтинский учитель физики и математики окажется именно тем самым блокадником Мишей Скоробогатовым, исчезнувшем в Старом руднике летом сорок третьего? Мало ли… Он же совсем крохой был. Подобрала сердобольная бездетная женщина, а властям не сообщила. Нет, не сходится. Она бы его тогда на свою фамилию записала. Да и Миша вряд ли запомнил бы такие подробности, как адрес ленинградской прописки. И все-таки, все-таки… Нет, зря он… Не такое уж это рутинное дело, каким оно кажется на первый взгляд.
Ну вот как увязать между собой педагога-энтузиаста, все свое не только рабочее, но и личное время тратящего на поселковых пацанов — по крайней мере, такой образ нарисован в характеристике, предоставленной завучем малопихтинской школы, — и ловкого преступника, живущего под чужим именем? Не та это публика. Ну, допустим, пристроился он к одинокой, живущей на отшибе бабенке, а та и рада радехонька — кормит, поит, в баньке моет, работать не заставляет, да еще любит до самозабвения. Это понятно, это в обычае у контингента. А вот зачем ему лезть в школу, да не завхозом каким-нибудь, а — учителем? Совесть заела? Вряд ли… Совесть у контингента явление редкое. А если не совесть, тогда что? Тогда какой-то умысел…
Болотников попытался представить преступный умысел, требующий организации кружка астрономии и космонавтики. Ограбить школу? А что там брать? Да и завхозу это сделать было бы гораздо проще. Получить надежные документы? Может быть… Заработал же он себе характеристику, над которой плакать хочется от умиления. Освоиться, в буквальном смысле этого слова, стать «своим» в шахтерском поселке и под шумок взломать кассу «Красного медника»? Тогда почему — через школу? С его-то математическими способностями можно было попытаться хотя бы младшим счетоводом устроиться на руднике.
А что, если его цель хорошо проявить себя и при этом не засветиться рядом с крупными промышленными предприятиями? Тогда гражданин Лжескоробогатов — это… Стоп-стоп-стоп, сказал он себе. Не залезай в дебри, товарищ Болотников. Такого рода контингент уж точно не твоя забота. Отобрали у тебя два дела, и правильно. И это отберут. И тоже правильно поступят. Твоя забота — опрос свидетелей, выявление связей, выяснение возможных адресов пребывания подозреваемого. Должен ты выяснить все, что в пределах твоей компетенции. И доложить — куда следует, не откладывая ни на минуту. В противном случае юристу первого класса Болотникову Антону Ивановичу могут и шею намылить за недонесение.
Стоит ли в таком случае тянуть резину? Не проще ли перестраховаться, коль уж осенила догадка о возможном происхождении и намерениях лжегражданина Лжескоробогатова? Чтоб с гарантией не намылили… Ну нет, так перестраховываться — себя не уважать. В конце концов, граждане, выдающие себя за других ранее исчезнувших граждан, — это
— Болотников у аппарата!
«Антон Иванович?.. — раздался в трубке смутно знакомый голос. — Здравствуйте!»
— Добрый день! Кто говорит?
«Это Марьин, помните, участковый из Малых Пихт?..»
У юриста первого класса екнуло в сердце: не ждал он добрых вестей из этого таежного поселка.
— Что-то случилось, старший лейтенант?
«Нет, но… — замялся малопихтинский участковый. — Мне нужно поговорить с вами».
Значит, все-таки что-то случилось.
— На предмет?
«Это не телефонный разговор».
Еще лучше…
— Ну хорошо, — согласился Болотников. — Сможете сегодня заехать?
«Да я, собственно, уже здесь, в Мирном, — проговорил старший лейтенант, с каждым словом все больше теряя уверенность в себе. — Я бы только не хотел в кабинете…»
— Хорошо, э-э… Валериан Петрович. Я сейчас пойду обедать, давайте встретимся внизу, у входа.
«Договорились! — обрадовался Марьин. — Спасибо, Антон Иванович!»
— Не за что.
Все еще держа возле уха отрывисто гудящую трубку, Болотников подумал, что о чем бы ни зашла речь, будет полезно уточнить у малопихтинского участкового кое-какие детали биографии Скоробогатова Михаила Васильевича. И в следующий миг понял, какая заноза ему мешала, когда он строил версии относительно цели пребывания вышеозначенного гражданина в Малых Пихтах. Дело в том, что восьмилетний Миша Скоробогатов пропал именно в карьере Старого рудника — в том самом месте, где были обнаружены жертвы неизвестных убийц.
Глава 20
В прохладе кабинета следователь Болотников успел подзабыть, какая на улице стоит жарища. Поэтому не очень удивился, увидев старшего лейтенанта Марьина в штатском. Хотя в белых полотняных штанах, украинской вышиванке, соломенной шляпе и сандалиях на босу ногу, да еще с потертым пузатым портфелем в руках малопихтинский милиционер выглядел чересчур легкомысленно. Ни дать ни взять колхозный счетовод из старой кинокомедии. В другое время Болотников сделал бы ему замечание, но сейчас даже обрадовался — если участковый не в форме, значит, разговор будет неофициальным. Следователь спустился с высокого крыльца, пожал милиционеру руку.
— Здесь неподалеку есть кафе, — сказал Болотников. — Посидим в прохладе, перекусим.
Марьин кивнул. Было заметно, что чувствует он себя крайне неловко. Не привык старший лейтенант с начальством вот так, запросто, по кафе рассиживать. Они пересекли проезжую часть, двинулись вниз по улице, стараясь держаться в тени старых тополей. Рабочий день был в самом разгаре, и кроме молодых мамаш с колясками и бодрых старушонок с кошелками служителям порядка мало кто встречался. Когда здание прокуратуры осталось позади, малопихтинский участковый заметно выпрямился, расправил плечи, словно то, что угнетало его, находилось в стенах сего госучреждения.