Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)

Грин Алекс

Важнейшей функцией куриатных собраний было избрание (creatio)' царя. Так, по Дионисию (II, 6) сам Ромул созвал народное собрание, объявил о благоприятных для него ауспициях и был им назначен царем (Cic., г. р., II, 13, 25; Liv., 1, 17, 10). Тулл Гостилий (Cic., г. р" II, 13, 25; 17, 31; Liv., I, 22, 1; Dionys., III, 1, 1) и Лнк Марций (Cic., г. р., II, 18, 33; Liv., I, 32, 1; Dionys., III, 36, 1) тоже были избраны

' Westrup С. W. Introduction to early Roman law, v. II. [S. 1.], 1934, р. 125.

234

куриатными комициями. Ливий говорит об избрании царя в комициях как об обязательном обычае (I, 47, 10). Дионисий (II, 14) упоминает об установлениях Ромула, согласно которым он якобы поручил народу "выбирать должностных лиц" (~р~а~реои~еiv), "блюсти законы и обсуждать дела войны". Несколькими строками ниже историк заявляет, что "народ является властителем решений совета". Но кого же выбирали в комициях кроме царя? Здесь можно только высказать предположение, что это был главный курион, о существовании и обязанностях которого управлять курионами и всеми куриями говорит Павел Диакон (Maximus curio) . Позволительно также думать, что комициям представлялись выбранные по куриям курионы, жрецы разных культов и

члены совета, т. е. сенаторы. Обсуждение военных дел в куриат:ных собраниях вполне понятно и естественно. Что же касается слов "блюсти законы" (vopovc szixupouv), то на них следует остановиться особо. Дело в том, что греческий о ювао~ соответствует латинской :lex. Но lex -- это категория, свойственная классовому обществу и государству. В научной литературе на это уже было обращено внимание. Так, Ф. Де Мартино справедливо заметил, что в царскую эпоху законов не было, а право покоилось на обычаях. В последнее время к этому решительно присоединился В. Маннино'. Он подкрепил это общего характера соображение анализом юридической терминологии, подчеркнув, что lex понимался римлянами как определенным образом принятый в комициях закон. Учитывая все это, особенно интересным кажется то, что Дионисий говорит не о принятии законов в куриатных комициях, а о наблюдении за их исполнением. Не искушенный в юридических тонкостях, греческий автор, видимо, очень точно передает ,действительное положение дел. Он знает латинскую традицию, которая рассказывает о царских законах leges regiae, поэтому и употребляет слово vapo<. Вместе с тем, очевидно, будучи хорошо знакомым с этой традицией, он не знает ни о каких законах, прошедших через куриатные собрания. Как нам представляется, рассматриваемое свидетельство Дионисия очень важно для правильного понимания деятель.ности и роли народных собраний в начале царской эпохи. Оно несет в себе существенную информацию, даже не будучи вписанным в контекст наших знаний об общественном строе Рима первых царей. Если же учесть уже известные нам данные о римском социальном развитии, то оно покажется дополнительным штрихом в картине раннего царского общества.

О том, какие именно дела рассматривали куриатные комиции, можно судить по дальнейшей их истории в республиканское время. Вероятно, это были, так сказать, регистрации рождения, смерти, браков, принятия в гентильную организацию чужаков. Но все это -- предположения'. С большой долей основания предполагают, что комициям подлежали дела типа gentis enuptio, т. е. выход из рода в связи с

' М а n n i n о V. Auctoritas patrum. Milano, 1979, р. 43.

~ G en z Н. Das patrizische Rom. Breslau, 1878, $. 33; De Mar t i no F. Storia

della costituzione romana, ч. 1. Napoli, р. 125.

235

замужеством, и типа detestatio sacrorum, т. е. отказ от родовых святынь в сязи с переходом в другой род. Действительно, и Авл Геллий (XV, 27), и Сервий (Aen. II, 156) дают возможность так считать'.

Каким образом технически производилось голосование, из-за отсутствия источников точно сказать невозможно. Ясно лишь, что каждая курия имела один голос, поскольку позднее в конце Республики, когда куриатные комиции и их постановления превратились в пустую формальность, решения по некоторым делам принимались не собранием курий, а собранием 30 ликторов, представляющих их, о чем упомянул Цицерон (leg. agr., II, 12, 31). Какой-то свет на поставленный вопрос может бросить термин "suffragium". В. Маннино' обратил внимание на общепринятую этимологию слова -- от fragor, шум, громкие рукоплескания. Но он привлек ее для доказательства того, что Плутарх, сообщая о прибытии Нумы в Рим уже в качестве правителя и о последующем голосовании за него народа, спутал это последнее с простым проявлением радости со стороны народа, с громким выражением его одобрения того, что Кума стал царем. Не возражая против вывода Маннино, отметим, что и этимология suffragium, и эпизод, приведенный Плутархом, позволяют высказаться в пользу того, что голосование в комициях могло производиться с помощью крика, т. е. тем способом, который бытовал в классической Спарте и который Аристотель называл "детским". Вместе с тем Ливий (I, 43, 10) говорит, что при Ромуле и следующих царях голоса подавались viritium. Быть может, это следует расценивать как указание на изменение формы голосования, на появление большей организованности собраний.

В связи с деятельностью куриатных комиций стоит вопрос о 1ех curiata de imperio, не раз обсуждавшийся исследователями. Применительно к началу царской эпохи о нем говорит только Цицерон в трактате "О государстве" -- о внесении его последовательно Нумой (I I, 13, 25), Туллом Гостилием (II, 17, 31) и Анком Марцием (II, 18, 33). То, что Ливий и Дионисий -- главные источники сведений об истории первых царей -- молчат об этих случаях, правильно объяснил В. Маннино. По его мнению, оба автора смешали два момента, входившие в процедуру вступления царей в "должность": одобрение народом кандидатуры в цари, предлагавшейся интеррексом, и одобрение народом начала правления только что избранного царя. Следует поэтому согласиться с Маннино и в том, что Lex curiata de imperio, несмотря на анахронизм термина, действительно относится к интересующей нас эпохе, что это явление имело тогда место. Разумеется, употребление Цицероном слова "1ех" следует либо признать проявлением метода модернизации с его стороны, либо доказательством эволюции его содержания в процессе исторического развития Рима. В любом случае оно не может быть аргументом в пользу представления о том, что

' G j e r s t а d Е. Inneppolitische und militarische 0rganisation in fruhromischer Zeit.-- ANEW, Bd I, Т. I, S. 152; Fr а п с i о s i G. Clan gentilizio e strutture monogamiche, v. 1. Napoli, 1975, р. 105.

5 Мапninо V. Op. cit., р. 41 -- 42.

236

куриатные собрания на заре царской эпохи принимали какие бы то ни было законы. Весь рассмотренный здесь материал, таким образом, побуждает нас присоединиться к мнениям Ф. Де Мартино и В. Маннино об отсутствии законодательной функции у куриатных комиций при Ромуле и Нуме. Что же касается названного выше свидетельства Дионисия о том, что решения сената подвластны народу, то его можно понимать как своего рода утверждение сенатских постановлений или как принятие рекомендаций сената куриатными комициями. Было ли это постоянной практикой, можно выяснить, рассмотрев деятельность сената.

Сенат

сопровождал всю историю Рима от его истоков и на протяжении своего долгого существования менял свою сущность и свой социальный состав. Именно это обстоятельство и обусловило объяснение слов "сенат"; "сенаторы" эрудитами эпохи Империи. Фест дал бесспорную этимологию: "senatores а senectute" -- и отнес их появление ко времени Ромула. Как собрание старцев, учрежденное Ромулом (тй~ уеро~тою св~Яр~о~), охарактеризован сенат Дионисием (П, 13) . Плутарх, объясняя слово "сенат", сообщил, что оно означает совет старейшин (R., XIII): "6 p~v ouv ое~йто~ атрехй~ уероюо~а~ щра'.vei". О многозначности термина "сенат" рассказал Авл Геллий (М. А., XVIII, 7, 5): "Сенат говорят и о месте, и о людях". Что касается места, чо это -- место собраний сената, имевШее, кроме того, и специальный термин для своего обозначения, а именно senacula. Это слово тоже нашло объяснение у Феста: их "в Риме три, в них обычно происходят заседания сената". Одно -- там, где во времена составителя словаря находился храм Конкордии (между Капитолием и Форумом), второеу Капенских ворот, третье -- по соседству с храмом Беллоны. Последнее место -- на Марсовом поле, бывшем за пределами возникавшего при первых царях города и, значит, далеко за пределами рассматриваемой эпохи. Наиболее раннее помещение из названных, судя по перечислению и местоположению, -- на границе Капитолия и Форума. С глубокой древности сенат собирался также в Гостилиевой курии, которая существовала еще во времена Варрона, по всей вероятности на том же месте, где была возведена впервые, поскольку сооружение ее приписывается третьему царю -- Туллу Гостилию. Эта курия служила местом обсуждения светских дел (Varro, 11, V, 155) . В более раннее время, по-видимому, специального помещения для сенатских заседаний не было. В поэтической форме это выражено Проперцием (IV, 1, 11 -- 14):

Где заседает сенат в окаймленных пурпуром тогах,

Там собирался старшин попросту, в шкурах совет.

Сельский рожок собирал на сходку древних квиритов,

Сотня их всех на лугу и составляла сенат.

Можно думать, что первоначально patres, бывшие сенаторами, собирались на Палатине, т. е. там, где и обитало древнейшее ядро римского населения до латино-сабинского синойкизма.

Все античные авторы единодушно называют число ромуловых се-

237

наторов. Нам уже приходилось останавливаться на этом вопросе в другой связи. Напомним, что сначала их было 100 человек, а после объединения римлян с сабинянами число сенаторов удвоилось. Источники не дают оснований полагать, что в доэтрусское время эта цифра дошла до 300. И дело даже не в умолчании античных авторов, и даже не только в утверждении, что при Тарквинии Приске сенаторов стало 300 (Liv., I, 35, б; Dionys., III, б7, 1; Zonar., VII, 8), а в том, что число сенаторов должно было соответствовать числу родов. Это положение, вошедшее в науку нового и новейшего времени, обязано своей прочности не только этнографическим аналогиям и историческим параллелям, но и упомянутым выше интерпретациям древних писателей, а именно: "сенат" -- "совет старейшин", "сенаторы" -- от "старости>. Важное в этом отношении исследование было недавно проведено В. Маннино '. Скрупулезно собрав и проанализировав материал источников, он показал для времени латино-сабинских царей идентичность терминов "patres auctores" и "senatores", т. е. сената в целом. Слово "pater" имеет социальное значение. Это -- главы фамилий, но именно больших патриархальных семей, из которых состоял род. Показательно, что на это обращено внимание именно у позднеантичных авторов, писавших в условиях развитого рабовладельческого общества, когда требовалось уточнить значение многих известных, но обогащенных новым содержанием терминов. Фест разъясняет разницу между parens и pater, а в Веронских схолиях к Энеиде говорится о различиях между genitor и pater. Из этих текстов выявляется юридический аспект термина "pater" и вместе с тем более широкая социальная общность, которую представляет pater по сравнению с genitor и parens, относящихся к структуре малой семьи, укрепившейся ко времени написания словаря Веррия Флакка и схолий к Вергилиевой поэме. Реальное существование института старейшин и совета старейшин относится к периоду первобытнообщинного строя и к периоду его разложения, когда гентильная организация сильна и составляет социальный базис общества, что, как мы видели, имело место в ромулово время.

Важнейшей функцией сената, состоявшего из patres-senatores, была тогда организация избрания нового царя. Делалось это всякий раз с помощью interregnum. Ливий (I, 17, 5 -- б) рассказал, что по смерти Ромула сенат избрал из своей среды (inter se) десять декурий, к которым поочередно должно было переходить управление Римом. Из состава каждой декурии один на пятидневный срок облекался знаками царской власти, но управляли делами тем не менее коллегиално. Такой порядок назван был междуцарствием -- interregnum, и продолжался он год. Из текста Ливия остается неясным, все ли сенаторы участвовали в проведении interregnum, т. е. все ли сенаторы были разбиты на декурии, или оно осуществлялось специально выделенной для этого частью сената. Неясность проистекает из того, что Ливий упоминает о сотне сенаторов, которые разбивались на 10 декурий, в то

~ M a n n i n o V. Op. cit., р. 20.

238

время как ранее он же (I, 13, 15) сообщал об удвоении жителей (geminata urbs), что предполагало и удвоение числа сенаторов в период двоецарствия, подтвержденное Дионисием. Из текста Дионисия (II, 57) тоже следует, что после Ромула установилось междуцарствие (реоо~ао~Люо~). Все 200 сенаторов были распределены по декадамдекуриям, затем был брошен жребий и 10 первых декурий получили власть. Однако они правили не все одновременно, а посредством наделения царским достоинством по очереди членов этих десяти декурий на 5 дней каждого. Если даже не считать причастную к interregnum сотню сенаторов оговоркой Ливия, можно все же, учитывая свидетельство Дионисия, высказаться в пользу того, что "междуцари" были как бы исполнительным комитетом сената. Из другого пассажа Ливия выясняется, что в обязанности интеррекса, т. е. дежурного правителя, входил созыв народного собрания (interred contione advocata...
– - I, 17, 10). Дионисий также свидетельствует о том, что сенаторы собирали народ на экклесию-комиции для решения вопроса о форме правления (II, 57), а затем для информации интеррекса о кандидатуре, т. е. о Нуме (I I, 58) . Отсюда следует предварительное обсуждение этой кандидатуры в сенате, потому что Дионисий говорит. коют~ 6ogav алаоi xo7g роиЛЕюта.g.